Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук
Переместился и Ито. Дождался, когда ярко накрашенная девица принесет пиво и орешки, и как можно удобнее развалился на стуле, изредка посматривая в сторону туалета. Казалось, совершенно забыл о нем и хозяин заведения, поглощенный разговором со своими дружками. И в этот момент появился Куроки. Оттер лицо салфеткой, сунув ее при этом в карман, и сделал шаг к входной двери, у которой стоял охранник…
Одновременно прозвучавший с этим выстрел, похожий на негромкий хлопок мухобойки, заглушила музыка в зале, а боевик уже набрасывал крючок на плотно прикрытую дверь.
С директорского места ничего этого не было видно, зато все это произошло на глазах сидевших за столиками девиц, и пока они не пришли в себя от сковавшего их ужаса и не бросились врассыпную, завизжав от страха, нельзя было терять ни секунды.
Выхватив из-за пояса пистолет и опрокинув стул, Ито бросился за перегородку и навскидку выстрелил в высокого, спортивного корейца, который, судя по всему, возглавлял в этом заведении службу собственной безопасности. Гортанно хрюкнув, тот хватанул открытым ртом воздух и стал заваливаться набок. Его белоснежная рубашка, брюки и пиджак окрасились красным, и, видимо, именно этот цвет, цвет крови сковал волю Дэ Джуна, который словно завороженный смотрел остановившимся взглядом на раненого. В какой-то момент до его сознания дошло, что на самом деле происходит в его заведении, он дернулся было с кресла, но его тут же осадило рявканье Куроки:
— Сидеть! Руки на стол! И ты! Ты тоже!
Хозяин ночного клуба и его товарищ, словно бессловесные роботы, повиновались, а Ито уже кричал в сторону японца:
— Бармен! Бармена возьми на себя!
Повинуясь приказу, боевик подскочил к стойке бара и, не обращая внимания на загипнотизированных страхом девиц, дважды нажал на спусковой крючок.
И в этот момент зал взорвался женским визгом.
— Молчать, твари! — рявкнул Куроки и ткнул под ребро ближнюю к нему девчонку стволом пистолета. — Молчать! И если кто-то из вас завопит о помощи…
Вопли мгновенно прекратились, и он повернулся лицом к шефу:
— Тебе помочь?
— Следи за дверью и бабами! Да не забудь отобрать у них мобильники.
Он встал так, чтобы видеть хозяина клуба и его гостя одновременно, повел оружием в сторону Дэ Джуна.
— А теперь вопрос к тебе. Кто навел тебя, тварь, на семью Танаки? Ну же, я жду!
— Я… я не понимаю, о чем вы говорите, — едва слышно пробормотал тот.
— Даже так? — искренне удивился японец. — В таком случае я напомню тебе о той гадости, которую ты сделал семье Танаки.
И он, чуть шевельнув стволом, нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и кисть правой руки Дэ Джуна окрасилась кровью.
Вновь завизжали примолкшие было девушки, однако Куроки тут же заставил их замолчать, и Ито вновь обратился к владельцу «Лотоса»:
— Ну? Или тебе прострелить еще одну руку?
Сцепив зубы, чтобы только не застонать, и мотая раненой рукой, из-за чего весь пол окрасился кровью, Дэ Джун побелевшими глазами уставился на внезапно протрезвевшего японца, и столько ненависти читалось в его лице, что уже без лишних слов было ясно, что этот кореец — настоящий якудза и он никому ничего не скажет.
— Что ж, дело твое, — подытожил шеф боевиков, и два выстрела заставили владельца «Лотоса» ткнуться лицом в стол.
Девушки молчали, с ужасом наблюдая за расправой над всесильным хозяином. Ито повел стволом оружия в их сторону, отчего под ногами одной из них стала растекаться лужа, и тут же перевел глаза на скованного страхом корейца.
— Ну а ты, — рявкнул он, — ты что-нибудь знаешь об этом?
Тот тупо молчал, и Ито вновь нажал на спусковой крючок…
Му Хён был не просто в бешенстве. Разбуженный в час ночи, он слушал сбивчивый доклад своего заместителя и не верил услышанному. Обычно уверенный в себе и нарочито неторопливый в разговоре, из-за чего создавалась иллюзия его превосходства над собеседником, Сун Син стоял перед Хёном и, глотая окончания слов, торопливо рассказывал о том, что произошло в «Желтом лотосе». Когда же он замолчал, по-собачьи преданно заглядывая в глаза главы семьи, Му Хён, все еще не до конца уверовав в происшедшее, спросил хриплым со сна голосом:
— Так, может, это все-таки простое вооруженное ограбление?
Заместитель отрицательно качнул головой.
— Я бы тоже так хотел думать, но эти двое, что ворвались в «Лотос», забрали с собой только мобильные телефоны, не тронув часы и бумажники убитых. И когда наши девочки наконец-то пришли в себя и уже могли что-то соображать, они бросились к двери, но она оказалась закрытой с внешней стороны, и тогда они выбили окно.
— И что? — хрипло произнес Му Хён. — Рассказывай!
— Когда они выскочили из «Лотоса», старшая из девочек бросилась бегом в наш офис, а остальные разбежались по домам.
На скулах Му Хёна заиграли желваки, что выдавало его состояние. Какое-то время он молча сидел на циновке и, видимо, просчитывал возможные варианты этого неслыханного нападения на ночной клуб, принадлежавший его семье.
— Полиция уже знает об этом?
Сун Син кивнул головой, однако, заметив очередной всплеск гнева в глазах шефа, счел нужным тут же оправдаться:
— Они бы не узнали, если бы не японец, проходивший мимо. Услышал звон разбитого стекла, потом увидел девушек, выпрыгивающих через окно, и тут же сообщил об этом в полицию. Так что, когда я подъехал к «Лотосу»…
— Плохо! Очень плохо. — В спальне зависла гнетущая тишина, которая не могла сулить ничего хорошего, наконец, Му Хён спросил все тем же хриплым ото сна голосом: — Они с тобой разговаривали? Я имею в виду полицию.
Явно уязвленный незаслуженным подозрением, Сун Син пробубнил обиженно:
— Что же я, дурак? Как только я заметил полицейских, сразу же повернул обратно.
— Хорошо, что на это ума хватило, — пробурчал Му Хён, и было видно, насколько озабоченным стало его лицо. — Так ты говоришь, что девочки разбежались еще до того, как приехала полиция?
— По крайней мере именно так утверждает Хва.
— А это кто еще?
— Та девушка, что прибежала в офис.
— Да что же это такое творится? — совсем уж не к месту взвился глава семьи. — Проститутка, а имя-то какое — Хва, цветок. Где она сейчас?
— В офисе. Я приказал дожидаться меня.
…Пребывая в состоянии ступора и еще не отойдя от того кошмара, свидетелями которого стали она и подчиненные ей девушки, Хва держала в руках пустую чашечку из-под саке, но так и не смогла успокоиться.
