Вячеслав Жуков - Паутина
Глава 33
Федор лежал и не спал. Слышал как в соседней комнате ворочался Дмитрич и во сне по-стариковски вздыхал. Как в кухне храпели опьяневшие бомжихи. И Тамарка что-то бурчала во сне, кого-то звала.
А рядом с Федором на топчанах спали мужики. Всех этих людей соединила нужда и загнала в эту четырех комнатную квартиру, дав временный приют. Здесь никто никого не унижал. Каждый чувствовал себя равным с другими, и подчинялся законам, которым учил их Дмитрич, не позволяя превратиться в человекоподобных существ.
Вся бомжацкая община спала. И только Федор не мог заснуть. Из головы не выходило все, что рассказала Тамарка. Все от начала до конца он был готов выслушать еще хоть сто раз. И даже хотелось разбудить ее и попросить, чтобы повторила. Тихонько. Шепотом.
«Моя милая, любимая, Дашенька жива. Какое счастье!» – мысленно повторял он, испытывая необузданную страсть к жизни. Он представлял, как обнимает, целует красивое тело Даши. Вдыхает запах волос.
Подумать только, жизнь любимого человека могла оборваться из-за какой-то дурацкой дискеты, про которую ему говорил Шнырь перед тем, как умереть. Неужели такая ценная она штуковина, чтобы кого-то отправлять на тот свет? Знать бы.
Но Шнырь еще говорил про инвалида … А за последний месяц Федору пришлось только единожды иметь дело с инвалидом и было это не где-нибудь, а на улице Куприянова. Где, какой-то придурок скатился с набережной, намереваясь нырнуть в реку, но на пути оказался гранитный парапет. И бедняга размозжил себе голову.
Но он что-то говорил перед смертью.
Тогда Федор не придал его словам значения. Да и случай-то был обыденным. Подумаешь, инвалид. На вид, бомж бомжом. И документов при себе не имел. Ни фамилии, не имени.
Теперь Федор постарался припомнить, что тогда говорил инвалид. Тогда это было неважно. А теперь … Теперь, просто необходимо восстановить в памяти все до мельчайших подробностей. Ведь, именно с этого инвалида и начались его злоключения. И Дашины тоже.
Федор припомнил его лицо, небритое, перемазанное кровью. Тот бедолага явно горел желанием рассказать, что с ним произошло на самом деле, но не успел. А еще … еще он произнес непонятную фразу:
– Там, у меня в квартире, на двери …
Туманов припомнил слово в слово. Что бы это значило? И что такого могло быть у него на двери, что, даже умирая, он считал это не второстепенным, а очень важным и хотел сообщить Федору. Но ко всему прочему, он скончался, а Федор даже не узнал его адреса. Теперь это обстоятельство озадачило Туманова. Оно произошло месяц с лишним назад, и запросто может получиться так, что на жилплощади инвалида проживает кто-то другой. Совершенно посторонний.
Едва стало рассветать, Федор разбудил Дмитрича, сказав, что ему срочно надо уйти. Хотя старик настоятельно советовал остаться еще на пару дней. Рана затягивалась хорошо, но повязку надо менять. Но для Федора это не представлялось проблемой. В конце концов, можно зайти в любой подъезд и там укрыться от посторонних глаз.
Хуже обстояло дело с одеждой. Пиджак, перепачканный кровью, оказался не пригодным для носки. Вместо него Федор натянул на себя кожаную куртку, которая была ему явно не по размеру. Но ничего другого подходящего не нашлось. А вообще, насчет одежды стоит позаботиться.
И Федор решил съездить во Владимир к родителям. У них был запасной ключ от квартиры, доставшейся ему об бабки, бывшей известной оперной певицы.
Так получилось, что в свою молодость, мать, художник реставратор, уехала на родину к отцу. Его после окончания пединститута послали во Владимир. Там и ей нашлась работа. А вот маленького Федора, бабка не захотела отпускать из Москвы, посчитав, что в провинции ребенку будет плохо. Так и остался он с ней в столице. Тут окончил школу, а потом юрфак. И когда бабка умерла, остался один в четырех комнатной квартире на Тверской. А родители изредка навещали сына, снабжая его знаменитым владимирским медком. И когда его не было дома, пользовались запасным ключом.
Теперь этот ключ понадобился Федору. Хватит ему скитаться. Нужно попасть домой и переодеться в приличную одежду, а то в этой «косухе» он похож на нечто среднее между рокером переростком и бритоголового скинхеда. Что касаемо сбритых волос, надо было благодарить Дмитрича. Его была идея. Проявил старик заботу, чтобы Федор валяясь на диване и топчанах не нахватался вшей.
На поездку к родителям он отводил день. Неудобно было появляться перед ними в таком виде, поэтому пришлось соврать, что он выполняет оперативное задание. Хотя мать с отцом особенно и не приставали с расспросами. Давно привыкли к причудам сына. И не такое видали.
Вечером этого же дня Федор вернулся обратно в Москву.
Он отпер ключом дверь и первое, что сделал, войдя в квартиру, это полил бабушкин фикус, росший в небольшой кадке. Потом пошел в ванну и хорошенько вымылся.
Всю грязную одежду тщательно завернул в бумагу и положил в пакет. Завтра это все полетит в мусорный контейнер. Только не здесь, а где-нибудь за два квартала отсюда. Осторожность не помешает.
После ужина, он лежал на диване с сигаретой и пока не заснул, думал о том, каким образом братки могли узнать, что он, капитан Туманов разговаривал с инвалидом. Странная какая-то история. И непонятная. Инвалид. Дискета. Но инвалид умер. Приехавший врач констатировал смерть. А кроме них двоих был еще …
Докурив одну сигарету, Федор взялся за другую. Душа была не на месте. Неужели оперативный водитель Юранов работает на бандитов? Федор перебрал в голове много вариантов и сошелся на мысли, что дело обстоит именно так. Другого ничего на ум не приходило.
Очень удобно. Юранов сам оперативные дела не ведет, но разъезжая с оперативниками и прислушиваясь к их разговорам, он постоянно в курсе всего происходящего. Ценный для бандюков человек. И вот так сразу не подумаешь на него. Сидит, крутит «баранку» и в то же время нос по ветру держит, за всем следит, все слушает и многое замечает.
И тогда он видел, как инвалид что-то сказал Федору. Короткая фраза, состоящая всего лишь из нескольких слов, но она заключала в себе то, отчего у Туманова начались сплошные неприятности. Ведь тогда Юранов даже поинтересовался, что сказал Федору инвалид. Он хотел знать про дискету. Именно она нужна бандитам, и если они его еще преследуют, значит, дискеты у них нет. И они уверены, что она у капитана Туманова. Самое разумное, теперь постараться, как можно скорей отыскать ее. Вперед их.
Завтра Федор пойдет и позвонит подполковнику Сереброву, своему приятелю. Мог бы позвонить и сейчас, но что, если его домашний аппарат поставлен на прослушку. Тогда не успеешь договорить, как в дверях появится группа захвата в бронежилетах. Для таких бойцов его «ПМ» как хлопушка. Шума много, а толку никакого. Жаль, что его сотовый изъяли при задержании. Сейчас пригодился бы.
Утром в половине десятого он вышел на улицу и направился к кабинам телефона автомата возле входа в метро. Покопавшись в своей памяти, он вспомнил номер сотового подполковника Сереброва.
Карточку для таксофона купил на три минуты, хотя и предполагал, что весь разговор должен занять не больше полторы минуты. Иначе, это уже перебор.
Выбрав, когда соседняя кабина оказалась пустой, Федор быстро набрал нужный номер, прислушиваясь к заунывным гудкам.
Один. Второй. Третий. Как они досаждают, особенно, когда нервы на взводе от ожидания. Наконец, он услышал знакомый голос Сереброва:
– Я слушаю?..
– Это я, – негромко сказал Федор. Раздражало, что возле перехода толпились люди. Федору они казались подозрительными. Немного странновато вели себя. Возможно и торговцы наркотой. Но не исключено, что среди толпы ошивается кто-то и от конторы. На всякий случай, Федор не стал называть Сереброва по имени.
Подполковник узнал его. Не задавая излишнего вопроса по поводу его места нахождения, все же спросил:
– Ты как?
– Да я в порядке.
– Ну и молодец, – похвалил Серебров и добавил: – Так и держи.
Федор пообещал:
– Буду стараться, – и тут же попросил: – У меня к тебе маленькая просьба …
– Все, что хочешь, – с готовностью пообещал подполковник.
– Адресок мне нужен. Юранова? Нашего водителя?
В трубке послышалось короткое молчание. Наверное, Серебров соображал, для чего Федору понадобился водитель. Но отказать приятелю не мог и тут же проговорил:
– Сейчас ты его узнаешь.
Федор услышал шелест страниц и задумчивое хмыканье Сереброва, скорее всего по поводу вдруг возникшего интереса Туманова к водителю. Потом Серебров заговорил:
– Алло. Слушаешь? Запоминай адресок. Никольский переулок. Дом – шесть. Квартира – Четырнадцать.
– Я тебе благодарен, – как можно сдержанней, без лишнего пафоса проговорил Федор. Есть у него еще настоящие друзья.
