Татьяна Полякова - Чумовая дамочка

— Где Саша? — спросила испуганно.

— Только о нем тебе сейчас и думать. Я посмотрела на свою руку, на пол, заляпанный кровью, и решила? «Наверное, я умру», — и в ту минуту это показалось мне благом.

Разумеется, я не умерла. Уже через полчаса в доме собралось человек пять мужчин, я слышала голоса, но никого не видела, лежала в своей комнате, наскоро перевязанная. Вошел какой-то молодой парень и улыбнулся.

— Как наши дела? — Устроился на стуле рядом с постелью и, по-дурацки сюсюкая, сказал? — А вот мы сейчас сделаем укольчик, и больно не будет.

А мне и не было больно, то есть физическая боль была ничто по сравнению с той болью, что корежила меня изнутри. Я ждала, что придет Бардин. Лекарство подействовало, я уснула, а открыв глаза, увидела, что лежу в совершенно незнакомой комнате.

— Коля, — крикнула отчаянно и хотела встать, но голова кружилась, и я опять крикнула.

Открылась дверь, и вошел Саша, посмотрел хмуро на меня и спросил:

— Очухалась?

— Где он?

— Занят. Появится, придет. Он пришел часа через два. Сел в кресло и поинтересовался:

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Врач сказал, рана пустяковая.

— Конечно. Рука совсем не болит.

— Да? Ты очень бледная. Много крови потеряла.

— Расскажи, что произошло? Кто стрелял?

— Трудно сказать. У меня полно врагов.

— Они выследили тебя и устроили нападение?

— Нет. Один выстрел. Киллер. Скажу по секрету, ужасный недотепа. Саша едва не поймал его. Но ничего, это не к спеху. Я должен сказать тебе спасибо, если бы ты не загородила меня плечом, лежать бы мне сейчас в морге. — Глаза его смеялись, хотя говорил он серьезно.

— Киллер-недотепа, — повторила я.

— Да. Бывает и такое. Спи. Тебе надо больше спать, чтобы скорее поправиться.

Я не хотела, чтобы он уходил, но знала — просить его остаться бессмысленно. Когда дверь за ним закрылась, я натянула одеяло на голову и сказала громко:

— Мне все равно.

Весь следующий день он не приходил. После обеда я вышла из своей комнаты, слегка покачиваясь. Не успела сделать и нескольких шагов, как в глубине коридора появился Саша.

— Чего тебе? — спросил он угрюмо.

— Ничего, — пожала я плечами.

— Сиди в комнате.

— Я не хочу.

Он подошел ближе, мы смотрели друг на друга, и в глазах его была такая ненависть, что я поежилась.

— Что-нибудь случилось? — Вышло у меня это испуганно.

— Серегу убили и Темку.

— Как? — Страха не было, только удивление.

— Очень просто. Выследили и убили, когда они домой ездили.

— Домой?

— Ага. У них был дом. Знаешь, это где мама, папа или жена.

— Кто их убил? — Саша усмехнулся и пошел по коридору. — Ты считаешь меня виноватой? — крикнула я.

— Иди в комнату, — бросил он через плечо. Конечно, он считал виноватой меня, а кого еще он мог обвинить?

Вечером Бардин все-таки зашел ко мне.

— Что это за дом? — спросила я, когда он устроился в своем кресле.

— Обыкновенный, — удивился он.

— Почему мы здесь?

— Я решил, что это безопасней. Как рука?

— Черт с ней, с рукой. Саша сказал…

— Сашу никто не просил болтать языком.

— У тебя неприятности?

— У меня почти всегда неприятности, и эти не хуже, чем обычно.

— Ты злишься из-за того, что наше расследование зашло в тупик? Ты не можешь найти убийцу-друга?

— Я думаю, это займет чуть больше времени. А тебя уже не волнует, кто удавил твою Зойку?

— Не разговаривай со мной так, — попросила я. Он пожал плечами, — Иногда мне кажется, что ты меня ненавидишь. — «Господи, что это я говорю?»

Он поднялся, посмотрел с усмешкой.

— Мне некогда трепаться о таком дерьме.

— Подожди, — вскакивая с постели, попросила я. — Я не то сказала и не так. Останься. Я очень тебя прошу.

Он вернулся в кресло, а я устроилась рядом с ним, положила голову ему на колени. Он машинально погладил мои волосы, наклонился и поцеловал в висок.

— У меня был паршивый день, — сказал он тихо.

— Это у меня от скуки крыша едет. Целый день валяюсь в постели. Расскажи мне про свой паршивый день, если это не секрет, конечно.

— Это не секрет, но новость тебя не порадует.

— Почему? — Я подняла голову, заглядывая в его глаза.

— Я точно знаю, кто убил Китайца.

— Кто?

— Твой Чижик.

— Чепуха, — не поверила я. — Чижику это ни к чему, ты не понимаешь, ты не знаешь, как тогда все было.

— Так расскажи мне.

— Я понятия не имею, кто его убил. Он был Славке как кость в горле, он был настоящим подонком… извини.

— Добавь еще, что он был просто помешан на тебе, — усмехнулся Бардин.

— Да, — не выдержав, я повысила голос. — Он вечно ко мне цеплялся. Я его терпеть не могла, я его ненавидела. А потом…

— Потом он взял твоего Славку за задницу и захотел, чтобы ты приехала к нему. Одна.

— Да. И я приехала. Я хотела его убить и убила бы… нет… да… не знаю, но кто-то это сделал до меня. Он лежал в луже крови, а я, как дура, бродила по всему дому, прежде чем нашла его, и потом, когда увидела, я хотела помочь, я знаю, как это глупо звучит… но это так… Там было полно моих отпечатков. Только мои отпечатки и его во всем доме. Его вряд ли убил Славка, он скорее всего сидел в своей квартире и не знал, на что решиться — ехать вслед за мной или терпеливо ждать. Я понятия не имею, кто его убил, но Славка трус, он бы не рискнул, а Вальки все это не касалось. Его даже не было в городе в тот вечер. Я точно знаю — когда Славке понадобилось алиби. Валька выгораживал его, говорил, что они были вместе, менты проверили и…

— Понятно, — усмехнулся Бардин. — Ты думаешь так, а я иначе. И я уже все решил. Завтра утром твой Чижик сядет в свою машину и вместе с ней отправится к чертям собачьим, там его заждались.

— Ты с ума сошел? — отстраняясь, пролепетала я, — Это не он… Господи, а если он сядет в машину не один, если с ним будет жена, если ребенок… Ты же видел его сына…

— Значит, жене и сыну просто не повезет.

— Ты спятил, — понимая, что моим словам грош цена, сказала я, — Ты этого не сделаешь.

— Интересно, кто мне помешает? — Он поднялся и пошел к двери, легонько оттолкнув меня.

— Ты спятил, — повторила я, а потом заговорила торопливо:

— Послушай, ты должен меня выслушать. Пожалуйста…

— Я помню, ты спасла мне жизнь. Но я тебя об этом не просил. Так что извини. — Он уже сделал шаг через порог, но неожиданно обернулся, — Я тебе не говорил терпеть не могу играть в карты, особенно когда игра затягивается.

Он ушел, а я стала слоняться по комнате. Выдвинула ящик прикроватной тумбочки. Пистолет лежал там, а рядом сотовый. Я сидела и смотрела на телефон, потом взяла его в руки и набрала Валькин номер. Ладно. Бардин, проверку на вшивость я не выдержала, тут уж, как говорится, ничего не поделаешь.

— Слушаю, — сонно сказал Валька, а я вздохнула?

— Привет, это я.

— Ты… — Он вроде бы растерялся.

— Конечно. У меня твой сотовый, и я тебе звоню. Завтра, прежде чем садиться в свою тачку, как следует ее проверь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что она взлетит на воздух, хотя может и не взлететь, а это всего лишь неудачная шутка.

— Что ты городишь?

— Я тебя предупредила. И еще. Я очень хотела тебе сказать — сука ты. Чижик.

Я отшвырнула телефон, косясь на дверь. Но никто в нее не ворвался, и даже шагов в коридоре слышно не было. Я сидела, разглядывая пол под ногами, потом сделала еще несколько кругов по комнате и вышла в коридор. От звука собственных шагов испуганно застучало сердце.

— Эй! — крикнула я, — Есть кто живой?

— Есть, — со смешком ответил Бардин, он был в соседней комнате.

Я открыла дверь, он лежал на кровати поверх одеяла, закинув руки за голову.

— Я думала, все куда-то исчезли, — улыбаясь, сказала я, он усмехнулся в ответ.

— В доме только мы — ты и я.

— А где ребята?

— Кого ты имеешь в виду?

— Сашу.

— У него важное дело…

— Здесь безопасно? Я хотела сказать…

— Я понял. Здесь совершенно безопасно. Видишь, даже охрана не нужна.

Я все еще стояла у двери, нерешительно глядя на Бардина.

— Хочешь, чтобы я осталась? — спросила я через некоторое время.

— Конечно. Я тебя ждал.

— Ты ждал меня?

— А почему тебя это удивляет?

— Меня ничего не удивляет, я просто хочу остаться.

— Тогда завязывай болтать и иди сюда. Я засмеялась и пошла к нему, на ходу раздеваясь, и то, что происходило с нами в последующие несколько часов, было так удивительно, что я подумала? «А вдруг я что-то для него значу?» Это были дурацкие мысли, и очень скоро я в этом убедилась. Шел третий час ночи, я приподняла голову с его плеча, а он спросил:

— Собираешься уходить?

— Нет, если ты не против.

— Конечно, я не против. — Он смотрел на меня, в глазах его была насмешка, но там, в самой глубине зрачка, плескалась лютая ненависть.

Я растерянно улыбнулась и, должно быть от этой самой растерянности, задала вопрос, задавать который не стоило: