Татьяна Полякова - Чумовая дамочка

— Хорошо. Что дальше?

— Дальше штука еще более интересная. Есть в городе человек, по фамилии Хрулев…

— Хруль?

— Знаешь такого?

— Кто ж его не знает, — хмыкнула я. — Он вроде сидит?

— Нет, что ты. Совсем даже наоборот. Ты знаешь, чем он занимается?

— Приблизительно.

— Значит, то, что аэропорт ему до зареза нужен, тебе объяснять необязательно.

— И как он его получит?

— А ты подумай.

— Черт, — пробормотала я, потому что кое-какие вещи теперь становились понятными. Не зря Бардин так долго выспрашивал меня об этой встрече в подворотне, с которой начались все мои неприятности. О том, что происходит за спиной у Еремея, каким-то образом узнал управляющий, может, как и я, что-то случайно увидел? Я вошла с улицы и столкнулась с Валькой. Очень может быть, что в машине находился он. Если за рулем сидел сам Хрулев, не узнать меня он не мог, пять лет назад мы встречались довольно часто. В результате Вовке раскроили череп, а меня едва не упекли в тюрьму. Ну. Чижик, спасибо… Впрочем, дружба не в счет, когда речь идет о дележе лакомых кусков. Валька с Хрулевым спелись за спи-ной Славки и Еремея и не хотят, чтобы до поры до времени об этом кто-то знал. Мне стало тошно от этих мыслей, но, чем больше я думала, тем правдоподобнее выглядела моя догадка. После того как охранник выбросился из окна. Валька рассказал, что в ресторане в тот вечер происходила серьезная встреча, но Славке-то об этом ничего известно не было, я помню, как он вел себя, когда мы говорили об этом. Если встреча имела место, то Славка в ней не участвовал. Еще тогда я подумала — что-то здесь не вяжется, зато теперь все развязалось слишком просто. — Ты сам все это выдумал? — зло спросила я.

Бардин усмехнулся и кивнул, точно соглашаясь.

— Может, и выдумал. А как тебе такая штука? охранник, тот, что выбросился из окна, два года был шофером у твоего Чижа.

— О господи. Что же в этом особенного?

— Как посмотреть. Твоему дружку нужны были надежные ребята. Охранник знал о его делишках с Хрулем, а когда запахло жареным, взял убийство управляющего на себя и быстро умер.

— И это все? — Я хотела, чтобы голос мой звучал насмешливо.

— Нет. Во дворе дома дяди Миши были хрулевские ребята. Саша узнал одного из них. Мы за ним немного присмотрели и кое-что увидели любопытное. Если через некоторое время Медведь по пьянке разобьется или заполучит преждевременный инфаркт, значит, я прав.

Спорить я не стала, от этого разговора мне сделалось по-настоящему тошно, моя вера в людей и до этого была ничтожно мала, но Валька… осталось добавить: мы с ним в одном дворе росли. Здорово. Если росли, то не продаст. Я засмеялась, отвернувшись от Бардина, и подумала с тоской: допустим. Валька виноват в Зойкиной смерти, я смогу убить его? Смогу? А если смогу, чего ж злюсь на парня? У меня свои доводы, у него свои. Мне тошно здесь, в этом автобусе, в этом городе, в этом мире. А я всего-то и хотела — жить как все.

— Жена появилась, — сказал парень с бородой, я машинально посмотрела в окно.

Молодая женщина с короткой стрижкой вела за руку малыша, на ребенке была смешная панамка с ушками. Я смотрела на Валькиного сына, и мне хотелось выть от отчаяния, они прошли совсем рядом, я, мазнув взглядом по лицу женщины, почувствовала странный холодок, точно некто свыше хотел мне на что-то намекнуть. Конечно, я узнала ее. Она изменилась, от вульгарной походки и манер следа не осталось, другой макияж, цвет волос и прическа. Но я не зря гордилась своей памятью, я помню все лица, что когда-либо видела. И ее лицо тоже. Пять лет назад. За три дня до убийства Китайца. Я поежилась и даже обняла себя за плечи и туг же сообразила, что Бардин наблюдает за мной.

— Я знала, что он женат, но никогда ее не видела, — сказала я поспешно. Валька собирался нас познакомить, впрочем, почему бы и нет? В конце концов, он мог не знать.. Влюбился, женился, особо не интересуясь прошлым своей избранницы. Почему я должна верить Бардину и не верить своему старому другу? А если кто-то подставляет его так же, как меня? И я, отказавшись… Стоп. Я не верю Бардину, и я, к сожалению, не верю Чижу. Я никому не верю, и в этом сейчас мое единственное спасение. Я нащупала в кармане кубики. С того дня, как погибла Зойка, проверять удачу желания у меня не было, и все-таки я таскала кубики по привычке. Эх. Зойка. Зойка, тебе вряд ли бы понравилось, чем я сейчас занимаюсь. Я предаю последнего друга, а может, это он давно меня продал. Сесть на автобус и уехать в никуда. Просто уехать. Лежать где-нибудь под деревьями и смотреть в небо. Допустим, я пролежу три дня. А что потом? От судьбы не уйдешь, сколько угодно выбрасывай кубики на удачу…

— Хочешь, вздремни чуток, — сказал Бардин, — Я притащил тебя сюда только для того, чтоб ты знала? торчать целый день в машине такое же нудное занятие, как ждать в пустом доме.

Домой мы вернулись вечером, после одиннадцати, втроем. Саша и Сергей отсутствовали, от ужина я отказалась и сразу прошла в свою комнату, гадая, придет Бардин или нет? Когда я покинула ванную, он уже сидел в кресле и разглядывал свои руки, а я почувствовала досаду. Мне хотелось, чтобы он немедленно поднялся и ушел, потому что я была рада, что он здесь.

— Хочешь поговорить? — спросила я равнодушно.

— А ты чего хочешь?

— Чтобы ты убрался.

— Хорошо, — Он пожал плечами, но продолжал сидеть.

Я прошлась по комнате, нервно отшвырнула стул.

— Ты уходишь?

— Я тебе мешаю?

— Ты мне мешаешь.

Я встала напротив, почти упираясь коленями в его колени, и он все-таки поднял взгляд на меня, я отшатнулась испуганно, но он схватил меня за руку. Встал, не отпуская ни моей руки, ни взгляда, а я стиснула челюсти так, что они, казалось, разлетятся на осколки.

— Ладно, — сказал он и усмехнулся, а я молча сбросила халат.

Произошедшее той ночью было начисто лишено романтизма. Мы не сказали друг другу и пяти слов, но то, что с такой силой тянуло его ко мне, было мне понятно без слов, потому что я чувствовала то же самое. Он был один во всем мире, и я была одна, а еще была жгучая обида на судьбу за то, что по-другому не бывает. Страх перед Бардиным отступил, теперь я знала.. он такой же, как я, и ему тоже бывает больно. Я испытывала к нему странную нежность, странную потому, что он в ней скорее всего не нуждался, и под утро, когда он спал, уткнувшись лицом в подушку, я сидела в его ногах и впервые за долгие-долгие годы слезы катились по моим щекам крупным горохом, и было так больно, точно я рыдала по мертвому, точно я оплакивала его в последний раз.

С той ночи все переменилось, я не задавала вопросов и не особенно хотела получать ответы — я ждала. Ребята, что были с Бардиным, очень быстро заметили перемену, случившуюся во мне, я часто ловила на себе их настороженные взгляды. Я не уверена, заметил ли ее он. Я не знала, что он думал обо мне, но, когда он смотрел на меня, видела в его глазах затаенную боль, которую он изо всех сил пытался скрывать. Он мог прийти и остаться на ночь, а мог исчезнуть по своим делам, никогда не предупреждая, придет ли, нет ли и вернется ли вообще. Я не помню, чтобы мы разговаривали о чем-то, кроме насущных дел. Впрочем, однажды я попыталась задать ему вопрос.

— Не хочешь посвятить меня в свои планы? — Я спросила просто так, желая услышать его голос, а он засмеялся.

— Нет. Зря ты думала, что я стану откровенным.

Я приподнялась на локте и заглянула в его лицо, вот тогда меня и поразил его взгляд, мне было нелегко его выдержать, и я сказала:

— Почему бы тебе и не стать откровенным со мной?

А он опять засмеялся:

— В самом деле…

Прошло несколько дней, но мне они казались долгими-долгими, точно я прожила всю свою жизнь. Я не выходила из дома, разглядывая потолок в своей комнате, ждала, когда он вернется, и очень боялась, что этого не произойдет. К счастью, он всегда возвращался.

— Ребята его засекли, — сказал как-то он между делом за ужином. Я даже не сразу поняла, о ком речь. — С Хрулевым. Они видятся частенько, правда, осторожничают.

— Чижик? — спросила я.

— Чижик. Чижик…

— Я не очень понимаю, какое он имеет отношение к убийству твоего друга?

— Конечно, — хмыкнул он. — Я тоже не понимаю.

Я уже не пыталась разгадать его загадки, чувствовала только, что настороженность его ребят быстро перерастает в ненависть.

— Я бы хотела поехать на кладбище, — сказала я, выводя вилкой узор на столе. — Это возможно?

— На кладбище? — Он вроде бы не понял.

— Да.

Усмешка во взгляде. — Хорошо. Завтра утром.

Из дома мы вышли втроем. Бардин чувствовал себя здесь в абсолютной безопасности, и даже Сашка, вечно пребывающий в напряжении, расслабился. Он шел впереди, а мы с Бардиным ждали на крыльце, когда он подгонит джип. Саша садился в машину. Бардин закурил, закрывая лицо от ветра, а я, вдруг почувствовав лютый страх, шагнула вперед и только тогда услышала выстрел. Удар в плечо — и рука моя мгновенно онемела. Я еще ничего не успела понять, как Саша развернул джип, загораживая им крыльцо, а Бардин, схватив меня в охапку, упал на пол холла, ногой захлопнув дверь. Я лежала, прижимаясь к нему, и только когда он спросил: «Больно?» — поняла, что меня ранили. Он поднялся и поднял меня, я чутко прислушивалась, ожидая выстрелов, но стояла такая тишина, что мне стало еще страшнее.