Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук

— Чего задумался, мил человек? — буркнул он, остановившись позади Антона.

Вздрогнув от неожиданности, тот лишь кисло улыбнулся в ответ.

— Все понятно, — резюмировал Тетерин, — тоска по земле. Ну а чтобы ее скрасить, предлагаю обмыть отход, а заодно и познакомимся поближе. Правда, Роман Михалыч уже ввел меня в курс дела относительно твоей личности — характеристика, признаться, выше всех похвал, но, как говорят господа шкипера, пока ты сам с человеком ящик водки не выпил, он для тебя так и останется задраенным трюмом с двойным дном. Кстати, ты к чему более склонен: водка, виски, коньяк или, может, джин с тоником?

Крымов удивленно воззрился на Тетерина:

— И что, всё это имеется в наличии?

— Обижаешь, паря, — хмыкнул явно польщенный кэп. — Чтобы «Дюжина» да без дюжины коробок со спиртным уходила в море…

— В таком случае простите дурака, — подыграл ему Седой, — мне о вас тоже рассказывали много хорошего, но чтобы так вот… виски, водка, коньяк и джин с тоником…

— Чай, не лаптем щи хлебаем, — скромно произнес Тетерин и тут же посерьезнел лицом: — Кстати, Роман Михалыч сказал, что тебе наши вурдулаки полживота отхреначили, и ничего тяжелого поднимать нельзя, а тут… Я имею в виду насчет водочки с коньяком?

Антон обратил внимание, насколько уважительно капитан «Дюжины» говорит о Камышеве. Судя по всему, он был доверенным лицом Мессера, несомненно, был предан ему и, видимо, выполнял особые поручения. С таким человеком вести себя надо было соответственно, но главное — не оттолкнуть его от себя.

— А, семь бед — один ответ, — махнул он рукой. — Думаю, стакан поднять не возбраняется, если, конечно, не полный.

— Так, а кто же сейчас по полному пьет? Ежели только портовые бичи с похмелья, но у меня такие в команде не задерживаются. — И уже как о чем-то решенном: — Ну так что, двинули? Тем более что кок уже и закуску сварганил.

…Подполковник СВР Антон Крымов и сам не дурак был выпить, но чтобы так, как пил капитан «Дюжины», которому уже перевалило за полтинник… подобное видеть ему не приходилось. Утром Тетерин принимал «для взбадривания» грамм сто пятьдесят водки, в обед — еще грамм двести, ну а под вечер — «так это сам Бог велел». На пару с Седым они усиживали вечерами бутылку виски, «лакировали» его кофе с коньяком и поднимались на палубу, чтобы «хлебнуть свежего воздуха», а заодно проглотить еще по чашечке кофе. Естественно, с коньяком. Но что самое удивительное, так это то, что Тетерин никогда не был пьяным. А когда брали морского гребешка в Японском море, так он вообще был трезвее всех трезвых и отдавал настолько четкие команды, что Крымов порой даже сомневался в тех промилях, которыми был переполнен капитан «Дюжины». Что касается его самого, то он, чтобы поддерживать достойную компанию, накачивал себя крепким кофе, который, казалось, вскоре польется из ушей.

К Пусану они подходили загруженные морским гребешком и явно довольные друг другом. Когда ошвартовались у причальной стенки Южного порта, где «Дюжину» уже поджидал оптовик с бригадой портовых грузчиков, Седой распрощался с капитаном и, подхватив спортивную сумку, с какими обычно сходили на берег русские рыбаки, спустился по трапу на провонявший рыбой пирс. У центрального выхода его должны были поджидать южнокорейские партнеры Мессера, и он направился к приметному зданию портовой администрации, служившему надежным ориентиром всем тем, кто первый раз сходил здесь на берег. За пакгаузами скрылась причальная стенка с шеренгой рыбацких посудин, за спиной остался СРТ-12, палуба которого еще недавно связывала его с Россией, и отчего-то вдруг так защемило на сердце, что он даже остановился, потянувшись рукой к левой стороне груди. Ничего подобного с ним раньше не случалось, и он зло сплюнул, помянув недобрым слово южносахалинского следака Брыля, отмороженного садиста Сиську и его команду беспредельщиков, знакомство с которыми не прошло для него даром. Остановился, растирая рукой грудь, и в этот момент кто-то тронул его за локоть.

Как бы уходя от неожиданного нападения, Антон сделал шаг вперед и резко обернулся. Перед ним стоял высокий, спортивного телосложения кореец лет тридцати, лицо которого светилось счастьем от встречи с русским рыбаком.

— Простите, — с характерным акцентом и в то же время на довольно сносном русском языке произнес он, — это вы будете господин Крымов?

— А в чем, собственно, дело?

— СРТ-двенадцать? — продолжал улыбаться кореец.

— Допустим, — подтвердил он, лихорадочно просчитывая, кто бы это его мог встречать чуть ли не у причальной стенки, тогда как Мессер предупредил его, что люди Хан Мэн Хо будут ждать за воротами порта.

— Хорошо, очень хорошо! Траулер капитана Тетерина?

— Да, да! — уже несколько раздраженно отозвался Седой. — Капитан Тетерин. Но только, что с того? Да и вы-то кто будете?

— Очень, очень приятно, — ушел от прямого ответа настойчивый абориген, — капитан Тетерин наш старый друг, и мы давно ждем вас.

— Это, конечно, приятно, что Тетерин ваш старый друг, однако встречать меня вы должны были за воротами порта, а не у пирса, где нас могут видеть все кому не лень.

— Не обращайте на это внимания, — махнул рукой кореец, перехватывая сумку гостя. — Просто мы подумали, что вы можете заблудиться среди пакгаузов, да и народ здесь вороватый, вот и решили встретить поближе к пирсу. А зовут меня Пак Ха Чжуном. — Он негромко рассмеялся и добавил: — Как это говорят в России, от греха подальше.

— Что ж, спасибо за заботу, — покосился на столь расторопного провожатого Крымов и не удержался, чтобы не спросить: — Откуда русский-то знаешь?

— Необходимость, — как о чем-то само собой разумеющемся ответил Пак и тут же пояснил: — Россия с вашим президентом сейчас выходит на первый план, тем более, мы с вами ближайшие соседи, так что, если думаешь заниматься прибыльным бизнесом, без знания русского языка не обойтись.

— Что, бизнес в Приморье, на Сахалине? Лосось, икра, крабы?

— И не только это, — улыбнулся встречающий, беря гостя под локоть и разворачивая его лицом к парковочной площадке, на которой красовался черный «Форд» с вмятиной на правом крыле и открытыми дверцами, подле которых, словно часовые у мавзолея, стояли два корейца, сравнительно молодых и по-спортивному подтянутых. Передав одному из них сумку Антона, он приглашающим жестом показал на машину: — Прошу!

На правах гостя Седой сунулся было на переднее пассажирское сидение, как вдруг ощутил на руке жесткую хватку, словно клешня краба впилась в локоть, после чего последовал резкий толчок стволом пистолета в область печени, и он, еще ничего не понимая, крутанулся к корейцу.