Наталья Берзина - Проводник
— Да, почти неделя как погиб. Мы его рядом с Марией положили. Как он велел.
— Кто же его? Бандюки?
— Да, пятеро их было, да только трое ушло. Могут и здесь объявиться. Озлобились.
— В Веску не сунутся, тут людей много, а по хуторам запросто могут пошалить. Но теперь на хутора идут только самые отчаянные, те, что могут за себя постоять, — поясняла Руся, омывая израненные ноги Яны горячей водой. — Ты, девонька, не шипи, потерпи чуток. После баньки полегче станет.
Стукнула дверь. В горницу вошел Петрысь.
— Руся, баня топится, воды я натаскал, но немного, только с дороги обмыться. Сойдет?
— Сойдет, Петрысь. Тараса больше нет. На неделе схоронил его Казимир.
— Сам помер или?…
— Пулю поймал. В голову. Не мучился. Рядом с женой его похоронили, — вздохнул Казимир.
— А хозяйство кому оставил, тебе? — тут же поинтересовался Петрысь.
— Никому. Не успел. Только и сказал, чтобы рядом с Марией похоронили. Там одних овец больше полусотни, да и припасов не на один год. — Казимир посмотрел на хозяина. — Жаль, если пропадет. Может, мы туда с тобой сбегаем? Овец, я думаю, за пару дней пригоним. А остальное уж сам. Надеюсь, и Янка поправится к тому времени.
— А что же сам не хочешь осесть на хуторе?
— Я здесь по делу был, домой тороплюсь. Да и Янке здесь не место.
— Оно конечно, — кивнул, соглашаясь, Пет-рысь. — Только не пригнать овец за день, дурная скотина. Хотя… есть у меня идея. Если поможешь, управимся и раньше.
Эльза в очередной раз просмотрела уже смонтированный, пусть и начерно, материал. Больше двадцати минут одного только видео плюс текст. Перегонять придется долго. Но качество материала сомнений не вызывало, при правильной подаче резонанс будет соответствующий. Что ж, вот и очередной сногсшибательный сюжет, все же мастерство есть, этого у Эльзы не отнять. Задание выполнено в кратчайшие сроки, как обычно блестяще.
В видео брака практически не было. Разумеется, не все вошло в двадцатиминутный фильм. В частности, Эльза не стала монтировать сцену гибели Твари, хотя сама смотрела короткий отрывок со смешанным чувством восхищения и страха. В тех полутора минутах было столько напряжения, динамики и трагизма, что короткий сюжет мог послужить основой отдельного фильма. Пусть в кадре не было Казимира, здесь, сидя перед монитором, Эльза столь явственно ощутила его присутствие, что ей стало невыносимо больно. Сейчас Казимир где-то далеко, он выводит из Зоны бедную девочку Яну. Та может говорить с ним, видеть его, они спят рядом в одной крохотной палатке. Он протягивает ей руку, когда они вместе продираются через буреломы. Она чувствует его тепло, его широкую сильную мужскую ладонь, слышит его низкий, такой волнующий голос.
Эльза уже, наверное, в десятый раз перемотала на начало последние полторы минуты и заново включила «Play», будто ожидала, что в последних кадрах мелькнет, наконец, такое родное и близкое лицо. «Вот дура, даже ни разу не сфотографировала Казимира, — в сердцах подумала она. — Столько пробыли вместе, и ни разу не подумала о том, что у меня нет ни одного кадра с ним!» Сейчас, когда Казимир был далеко, Эльза особенно остро чувствовала, что потеряла очень дорогого человека, такого, рядом с которым хотелось провести всю жизнь, постоянно ощущать его рядом, любить и наслаждаться его любовью. Что не позволило ей просто поговорить с ним? Объясниться, признаться в своих чувствах? Или чувств тогда еще не было?…
Артем подвернулся как раз вовремя. Он не всколыхнул прежних нежных чувств, но, возможно, позволит вычеркнуть из памяти образ Казимира. Раньше, вспоминая об Артеме, Эльза совершенно иначе представляла себе их встречу. Возможно, девичьи мечты оставили отпечаток в памяти. Артем представлялся ей совершенно иным — тем самым студентом, робким и нежным, а в определенной степени беззащитным. Сегодняшний Артем, пожалуй, не будил прежних переживаний. Он был вполне успешен, богат, но, приобретя солидное положение, словно утратил что-то очень важное, а о тесном знакомстве с отцом Эльзы говорил даже с гордостью. Тот Артем, которого любила девочка Лиза, ненавидел ее отца, но был более близким и понятным.
Эльза набрала электронный адрес редакции, чуть помедлив, начала перегон готового репортажа. Вечерело. Оказывается, она просидела за компьютером всю вторую половину дня. Артем не показывался в кабинете — старался ее не тревожить.
Руся полностью взяла на себя заботу о Яне. С самого утра, закончив хлопоты по хозяйству, наложила на истерзанные ступни девушки настоявшийся за ночь бальзам, накормила ее завтраком, вывела во двор, принялась расспрашивать о том, как они с Казимиром попали в Зону. Яна, не скрывая, поведала женщине правду о своем необдуманном побеге, о том, как попала к Тарасу, о гибели доброго лесничего, рассказала, как Казимир целый день тащил ее на спине — старался быстрее выбраться из этих проклятых мест. Пропаренная с вечера в бане, Яна почти перестала кашлять, но Руся все равно заставляла ее каждый час пить горький травяной отвар.
— Тетя Руся, а ваши дети где? — наконец осмелилась спросить Яна.
— Нету, девонька, у меня детей. Не получилось. Всю жизнь мечтала, столько родов приняла, а своих так и не было, — горьким эхом откликнулась женщина. — Заболела я примерно в твоем возрасте. Запустила болезнь, а потом уже поздно было, лечилась и по науке, и травами, ничего не помогло. Петрысь тоже долго страдал, да смирился, наконец. Потому мы здесь и остались. После той беды всех ведь начали выселять, нас тоже, только через месяц затосковал мой Петрысь. Все ему на новом месте не мило было, посидели мы с ним, поговорили — да и вернулись. Вовремя успели, неразграбленными нашли и дом и хозяйство. Петрысь мой механик от Бога, для него любая техника — что книга открытая. Пока горючее было, жили припеваючи, да только порядки установили вокруг Зоны совсем лютые. Если в первые годы к нам сюда корреспонденты заезжали, врачи, то затем как отрезало, словно тут и не живет никто. А народ возвращался, не всякий на новом месте прижился, да и работы не было. Так потихоньку Веска стала обживаться. Коровами обзавелись, даже две лошади появилось, ну и народ дружнее стал, что ли. Понимаешь, беда людей объединяет. Так и стали жить.
— А у нас считается, что в Зоне никого нет, только звери да беглые. Я до недавнего времени тоже так считала, — призналась Яна.
— Нет тут ничего странного, властям мы не нужны. А что люди здесь мрут от разных болезней, это никого не волнует. Я, знаешь ли, Янка, тут, почитай, на весь район единственная медицинская помощь. Чуть что, за мной бегут. Других врачей ведь попросту нет. Хорошо — Петрысь транспорт сделал, восстановил старый грузовик. Он теперь у него на дровах бегает, как паровоз. Вот сегодня с Казимиром на рассвете пары развел и укатил Тарасовых овец забрать, а то ведь пропадут ни за грош. Если все будет нормально, к вечеру вернутся.
То, что когда-то называлось грузовиком ГАЗ-51, теперь неторопливо ползло по едва заметной бывшей дороге. Казимир исправно подбрасывал в топку газогенератора дрова, и удивительное сооружение двигалось, на ровных участках разгоняясь километров до тридцати в час. Время в Зоне текло совершенно по-иному… Дикая смесь Средневековья и недавнего прошлого… О тех же газогенераторных машинах Казимир только читал, мол, да, были такие во время Второй мировой, исправно трудились на севере и в Сибири. Но чтобы сейчас, в начале двадцать первого века, встретить такое чудо — да еще в полугусеничном варианте, он даже представить себе не мог! Тем не менее удивительное сооружение, собранное руками Петра, неторопливо приближалось к заброшенной деревне.
— Петрысь, далеко еще? — поинтересовался Казимир, когда они поползли по поросшей кустарником бывшей деревенской улице.
— Нет, за деревней проедем сколько сможем, а дальше ногами не больше часа хода. А ты устал бензин размешивать?
— Нет, все в порядке, — усмехнулся Казимир. — Просто поинтересовался. Ты бывал здесь?
— Естественно, мы с Тарасом давние знакомые. Пока была жива Мария, он иногда к нам захаживал, да я разок-другой в год к нему наведывался.
— На этом вездеходе?
— И на нем тоже, как же иначе.
— Слушай, Петрысь, как же ты ухитряешься и дрова в топку бросать, и вести машину?
— Да я же не гоню! Проехал немного, остановился, подбросил дровишек, дальше поехал. Все просто!
— Понятно, а сколько за день проехать можно? — спросил Казимир, задумавшийся над определенным планом.
— За день? Да сотню верст, пожалуй, можно, если понадобится, — горделиво ответил Петрысь.
Разрушенная, заброшенная деревня осталась позади. Проехали еще с километр. Петрысь остановил свой удивительный агрегат.
— Все, дальше дороги совсем нет, лес сплошняком. Теперь ногами, — объяснил он.
По едва заметной тропинке двинулись к дому Тараса, Казимир вскоре сориентировался, узнал те места, в которых успел побывать. Поднялись к свежей могиле Тараса. Петрысь присел на скамейку, закурил самокрутку, о чем-то надолго задумался. Затем рукой пригладил землю на могильном холмике, убрал нападавший с деревьев мусор, отбросив его в сторону, тихо сказал:
