Наталья Берзина - Проводник
— Отлично, тогда сейчас сообразим обед, это минут двадцать, затем отдохнем — и рванем дальше, — обрадовал ее Казимир.
Прежде чем заняться костром, он все же выкурил сигарету и лишь затем медленно встал. Шестичасовой переход и ему дался нелегко. И все же через десять минут костер пылал, в котелке над огнем грелась вода, а Казимир колдовал над припасами. Яна справилась с собой, выбралась из лямок и осторожно, словно ступая по стеклу, удалилась в ближайшие заросли. Казимир проводил ее взглядом и сердито крякнул. Достал из кармана рюкзака аптечку, захватил пустую фляжку и спустился к реке за водой. Вернувшись, застал Яну лежащей на траве: ботинки стояли рядом, а стертые в кровь босые ноги покоились на вынутом из рюкзака спальнике.
— Так! Ты что, девонька, на босу ногу ботинки надела?
— Да, — со стоном ответила Яна. — Подумала, зачем носки, все равно ноги мокрые.
— Все ясно, ходок ты на сегодня уже никакой. Будем тебя лечить. Держи воду, вымой как следует ноги, а потом займемся.
Казимир наложил на измученные Янины ноги мазь, забинтовал их, запретил ей двигаться и начал обустраивать лагерь. Обидно было, что он сам не подумал проверить экипировку девушки. Посчитал ее своей, достаточно опытной — и получил такой печальный результат! Теперь выход из Зоны откладывался минимум на сутки, это при хорошем раскладе. Предстояло пройти по лесам и болотам не менее полусотни километров, а со стертыми ногами сделать это непросто. С продуктами проблем не было, но нужно было вернуть блудную дочь родителям, и чем скорее, тем лучше. Мобильник здесь был бесполезен, Казимир даже не взял его с собой, оставил в машине, так что связи у них нет никакой и помощи ожидать неоткуда.
Утром Яна вообще не смогла встать на ноги — ступни распухли и выглядели хуже, чем вчера. Казимир сделал перевязку, посмотрел на хмурящееся с самого утра небо и принялся перебирать рюкзаки, безжалостно выбрасывая из них все, без чего можно обойтись. Освободил таким образом один рюкзак, прорезал в нем две дыры, отбросил рюкзак в сторону и начал упаковывать оставшиеся вещи.
Яна со страхом следила за его действиями: она поняла, что Казимир принял какое-то решение и явно не собирается здесь сидеть. Вопрос, что будет с ней, она задать боялась. Яна отчетливо представляла, что ждет ее в Зоне, если она останется тут одна.
— Вы меня оставите здесь? — робко спросила девушка, увидев, что Казимир застегивает рюкзак.
— А ты очень хочешь? — вопросом на вопрос ответил он.
— Я боюсь! Прошу вас, лучше убейте меня, только не бросайте! — взмолилась Яна.
— Вот еще! У меня патронов мало, — буркнул Казимир и бросил ей изрезанный рюкзак. — На, надевай как комбинезон, лямками вперед.
Взвалив на себя Яну в этой импровизированной переноске, второй рюкзак Казимир повесил на грудь и, опираясь на карабин, двинулся вперед. Пока путь пролегал по лесистому пригорку, идти было относительно легко, но спустившись в низину, он стал проваливаться едва ли не по колено в болотистую почву. Каждый шаг давался с огромным трудом. Пот солеными ручьями струился по лицу. Спина взмокла. Лямки рюкзака не давали дышать, но Казимир упрямо шагал дальше и дальше. Река осталась далеко позади, впереди простиралась унылая болотистая равнина с редкими купами чахлых деревьев. Вдобавок зарядил мелкий надоедливый дождь. Казимир продирался сквозь заросли осоки от одного относительно сухого островка с деревьями до другого, изредка давал себе возможность немного передохнуть и снова взваливал на плечи непомерную ношу.
Яна поначалу пыталась убедить его, что сможет идти сама, но Казимир запретил ей даже думать об этом. К вечеру они наконец пересекли равнину и вошли в дубовую рощу. Казимир выбрал место посуше, установил палатку, развел костер, в очередной раз сделал Яне перевязку и занялся приготовлением ужина. Ноги у девушки сильно воспалились, но риск заражения вроде бы прошел.
Дождь не прекращался. Казимир дремал у костра. Капли воды срывались с листьев и падали на горячие угли, по-змеиному шипели, превращаясь в пар. Яна сидела в палатке, завернувшись в спальный мешок. Затянутое ровными серыми тучами небо постепенно темнело.
— Лиза, ты, случайно, не уснула? — услышала она мужской голос и вслед за ним требовательный стук в дверь. — Лиза, дорогая, отзовись!
Пробуждение потребовало некоторого времени. Эльза ополоснула лицо, откинула голову на удобный подголовник, сказала:
— Да, Артем, заходи.
Дверь неслышно открылась. В ванную вошел смущенный Артем.
— Прости, Тема, я, кажется, задремала. Будь добр, подай мне, пожалуйста, полотенце, — сказала Эльза, вставая.
Артем опешил от вида ее обнаженного тела и растерянно мялся на пороге. Эльза повторила просьбу. Очнувшись, он бросился к ней, протянул согретое полотенце и старательно отвел взгляд от вызывающе торчащих грудей с восхитительно розовыми задорными сосками.
— Вот, пожалуйста, — хрипло выдавил из себя.
— Спасибо, Тема. Да не смущайся ты так. Словно никогда женщин не видел! Вытри лучше мне спину, — совершенно спокойно сказала Эльза и выбралась на пушистый коврик возле ванны.
«А Темка совсем смешной, — подумала она, почувствовав, как дрожат у него от волнения руки. — Вроде тогда, раньше, он был посмелее. Блузку расстегивал, грудь ласкал». Завернувшись в огромное полотенце, Эльза вышла из ванной и присела на широкую кровать. Артем остановился напротив нее, с восхищением посмотрел ей в лицо.
— Ну что ты, милый, совсем оробел? Иди ко мне. Я тебя вспоминала. Теперь нам никто ничего не сможет запретить, — негромко, каким-то особенным голосом сказала Эльза. Она уже приняла окончательное решение.
Артем сбросил с себя оцепенение, рванулся к ней, сорвал на ходу пиджак.
Все произошло очень бурно и быстро. Он даже толком раздеться не успел, и теперь расстегнутая рубашка мешала ему, не давала пошевелиться. Эльза лежала на спине и не мигая смотрела в потолок. «Вот ведь как получилось. Хотя могло быть и хуже. Он, по-видимому, и впрямь долго жил без женщин. Нужно его как-то поощрить. Ведь в том, что он любит меня до сих пор, нет никаких сомнений. Хотя… не мальчик, мог бы чему-нибудь научиться. Ничего, со временем поймет», — думала Эльза, старательно изучая затейливую люстру.
После того, что произошло, Эльза пыталась разобраться в себе, понять, почему она так поступила, что толкнуло ее к Артему. Лежа в джакузи, она вспоминала о трудном и опасном путешествии, о Казимире, который за несколько дней перевернул ее душу, заставил полюбить себя, но так и не сделал ни одного шага ей навстречу. Отважный и целеустремленный, он помогал ей отнюдь не ради денег. Даже за снаряжение и питание он рассчитался из полученного аванса, не позволив ей достать карточку. Его вело что-то иное. Тогда почему он поступал так странно? Что его останавливало? Любовь? Другая женщина, которой он поклялся хранить верность? Нет, это сказки, пригодные для средневековых романов. Тогда что? Почему он так и не прикоснулся к ней? Ведь возможности у них были! И обстановка располагала. Неужели он тоже полюбил ее и не хотел делать этого впопыхах, в крошечной палатке! Тогда почему не сказал ни слова? Не смог? Или не захотел? Если не захотел сказать, по какой причине? Да, Локис очень разозлил ее. Обидел. Она откровенно предлагала ему себя, только не объяснила в деталях, что он должен сделать, а он остался глух к ее мольбе. И вот результат, хорошо еще, что она не с первым встречным. А Артем? Что — Артем, пусть будет счастлив! Он наконец, пусть и спустя годы, получил то, о чем мечтал. Стараясь не разбудить уснувшего любовника, Эльза поднялась и не одеваясь вышла на балкон.
Огромный ухоженный сад раскинулся прямо у ее ног. Весело перекликались птицы, полуденное солнце нежно касалось лучами кожи. Эльза вытянулась в шезлонге, прикрыла глаза рукой и задумалась. Как она ни пыталась сосредоточиться на работе, мысли упорно возвращались к Казимиру. Слишком уж он отличался от других мужчин. А ведь она, по сути, совершенно ничего не знала о нем! Тогда, в доме у Тараса, прежде чем позорно уснуть, не рассчитав коварства хлебной самогонки, она слушала его рассказ об Афганистане и ярко представила себе иссушающую жару, угрюмые, выжженные солнцем горы. Караван, в клубах удушливой мелкой пыли медленно ползущий к перевалу. Бой, ожесточенный, яростный. Захлебывающихся горячей кровью молодых солдат, горящие машины. И его, с автоматом в руках прижавшегося спиной к звенящей от пуль броне. Стреляющего короткими злыми очередями по наседающим душманам. Блокпост, на котором раненого Локиса перевязывает хорошенькая растрепанная медсестра. Фонтанчики пыли в тех местах, где пули буравят каменистую почву. Летящие на бреющем полете тяжелые страшные вертолеты, ощетинившиеся несущим смерть огнем. Толпы голодных грязных афганских детей, тянущих худые руки к буханкам солдатского хлеба, который выгружают из запыленных грузовиков. Время как-то странно исказилось. Эльзе почему-то казалось, что все это происходило едва ли не вчера, и Казимир, ее любимый Локис, только вернулся из самого пекла. Она не могла объяснить, почему он так повел себя с ней. Ведь там, у Тараса, Локис намеренно заговорил ее, дождался, пока Эльза уснет, затем заботливо и нежно укрыл, чтобы ничто не нарушило ее сон.
