Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук
— Слушай, Роман, насколько я догадываюсь, ты еще не отказался от мысли этапировать меня в Южную Корею?
Улыбающийся до этого друг удивленно вскинул брови.
— Этапировать?.. Ни хрена себе! — Его возмущению, казалось, не было предела. — Да тебя туда доставят как короля и примут соответственно.
— Выходит, не отказался, — пробормотал Седой, не обращая внимания на последнюю реплику. — И я, в общем-то, тебя понимаю. Надежный человек в команде — это многого стоит.
С лица Мессера сползли остатки улыбки.
— Я рад, что ты это понимаешь, и… — Он крутанул промеж пальцев тоненькую ножку коньячного бокала, отпил крошечный глоток и неожиданно осевшим голосом произнес: — И я хотел бы надеяться, что ты действительно станешь человеком команды.
— Но это же надо будет кому-то подчиняться, а я, как ты сам знаешь…
Антон даже договорить не успел, как тут же был перебит:
— Упаси бог кому-то подчиняться! Ты будешь работать сам по себе, и все твои решения ни-кем, ни-ко-гда обсуждаться не будут.
— Даже тобой?
— Ну, я — это, положим, отдельная песня. Все решения по южнокорейской и японской проблемам мы будем принимать с тобой сообща, без какой-либо давиловки с моей стороны. Тем более что мне сейчас нужен толковый оппонент и хороший советчик.
— А что твои коллеги?
Ответная ухмылка говорила сама за себя.
Покосившись на него, Седой поймал себя на том, что с каким-то непонятным ему самому сочувствием относится к тому Мессеру, которого он узнал за прошедшие дни. Видать, не так уж и сладка жизнь криминального авторитета, который взвалил на себя такую непосильную ношу, как Сахалин с Курилами.
— Что ж, это совсем иной коленкор, и поверь, в моем лице ты никогда не увидишь завистника и тем более конкурента.
— Я знал это, — на лице Камышева не осталось даже тени прежней ухмылки, — поэтому и поставил на тебя в переговорах с якудзой и корейцами.
— Но это еще не окончательный мой ответ, — вбросил ложку дегтя Крымов. — Сам понимаешь, такие решения с кондачка не принимаются.
— Само собой, тем более что у нас еще есть время обмусолить все за и против.
— Тогда за это и выпьем.
Коньяк зажевали устрицами, сдобренными лимонным соком, и в этот момент официант Валера внес на руках исходящий дурманящим запахом настольный мангал, на котором шипела нарезанная кусочками баранина. Поставил мангал на стол и, пожелав гостям «приятного аппетита», величаво удалился.
Антон невольно сглотнул слюну, и это не осталось незамеченным.
— Ну что, Седой, — хмыкнул кореш, — видать, зону вспомнил?
— Считай, что ее, родимую.
Они выпили еще грамм по пятьдесят, как вдруг Мессер отложил вилку в сторону и тяжело вздохнул, словно только что втащил на гору непосильный груз.
— Слушай, Антон, я ведь не последний дебил, и вроде бы уже давно проникся твоим немногословием, но я ведь понимаю и то, что ты хотел бы знать, как, с какого такого перепугу я занял место Сохатого. Или, может, я ошибаюсь?
Он явно перебрал свою норму, и это было как нельзя кстати.
— Да как тебе сказать, само собой, мне не хотелось бы играть втемную, тем более что ты сам предложил мне столь серьезное дело. — Он сделал ударение на слове «сам», и по ответной реакции можно было догадаться, что тон разговора выбран правильный. — И если в этой разборке с Сохатым нет особых тайн и ты считаешь возможным просветить меня, дабы впоследствии не было каких-либо накладок…
— Какие на хер тайны! — взвился Камышев. — Этот маразматик, которому еще на зоне все мозги вышибли, возомнил себя единоличным королем Сахалина, Курил и Камчатки, стал выбрасывать такие кренделя, что уже не было сил терпеть. И для спасения общего дела надо было на что-то решаться, тем более что выбора ни у меня, ни у тех людей, которые видели в Сохатом общую для всех опасность, не оставалось.
На его скулах появились багровые пятна, и он ткнул вилкой в кусок баранины.
— Короче, отыгрался дед на скрипке, пулю свою получил заслуженно.
— А что его старые кореша? Кипиша не было? Или разборок?
— Какой на хер кипишь! Какие разборки! Он в последнее время сумел столько врагов нажить, что любой и каждый мог оказаться тем мясником, который курок спустил. Короче, погиб Максим, да и хер бы с ним.
— Похоронили, надеюсь, нормально?
— Ну а как же! Все чин чинарем, по высшему разряду.
Они выпили под жаркое еще по пятьдесят грамм, и Крымов спросил как бы в продолжение рассказанного:
— Слушай, а что это за ЧОП такой, который тебе чуть ли не боком вышел?
— О-о, это разговор особый, — хмыкнул Роман. — Это, я тебе скажу, не просто ЧОП, призванный охранять покой сахалинских нуворишей. Я имею в виду тех козлов, что смогли из грязи в князи выбиться и теперь жируют, снимая сливки со всего, с чего только можно снять. Не-е, брат. Мой «Альбатрос» — это нечто большее и качественнее.
— «Альбатрос», насколько я догадываюсь, название ЧОПа?
— Само собой. Ну, а если говорить более конкретно, то это команда из бывших десантников, да еще спортсменов, умеющих неплохо стрелять.
— Круто! И где же ты таких бойцов нашел?
— Ну, это уже дело техники. Я же у Сохатого не только правой рукой был, но ко всему прочему держал под собой и всю разведку, бойцы которой исполняли также и работу чистильщиков. Поначалу, конечно, мы управлялись и этими силами, пахать, правда, приходилось по двадцать часов в сутки, но когда и рабочих суток хватать не стало, я предложил Сохатому создать еще одно мощное подразделение, которое взяло бы на себя часть той работы, которую до этого тащили на себе разведчики.
— Точнее говоря, зачистка поля и прочее, прочее, прочее.
— Ну, можно сказать, что и так. И когда Сохатый дал «добро», я лично взялся за эту проблему. Мало того, что надо было найти толковых парней, из которых можно было бы сколотить единую команду, но надо было и оформить ее под крышей ЧОПа, что само по себе проблемно. Но ничего, все сделал как надо, комар носа не подточит, как вдруг…
На лице Камышева застыла язвительно-скорбная ухмылка и он, оборвав себя на полуслове, потянулся за бутылкой «Наполеона».
— Короче, этот дебил, видимо не без подсказки Ложникова, увидел в «Альбатросе» усиление моего влияния на братву, то есть прямую для него угрозу, и вот тут-то все и началось. Короче, дело дошло до того, что этот козел даже собрал подвластный ему сходняк, на котором меня хотели порешить втихую, да я тоже не пальцем деланный, чтобы так вот просто меня
