Дмитрий Черкасов - Записки Джека-Потрошителя
Иногда она сообщала знакомым (и это было похоже на правду), что приехала в Англию вместе с джентльменом, который проживал неподалеку от Гайд-парка. Через некоторое время они расстались, и Страйд познакомилась с полисменом, а в марте шестьдесят девятого вышла замуж за плотника Джона Томаса Страйда, который был старше ее на двадцать два года. Они держали кофейную лавку, но дела расстроились, и супруги разошлись. Джон Томас скончался в октябре 1884 года в психиатрической больнице «Поплар и Степни» (к тому времени супруги давно уже не жили вместе).
Однако выдумка насчет погибших в кораблекрушении детей и мужа не была пустой блажью, она помогла Страйд получать деньги от Шведской церкви до тех пор, пока обман не был случайно раскрыт.
— Они пытались меня пристыдить, — хихикает она, вспоминая разговор с церковными клерками. — Сказали, что ложь — это грех и что я обкрадываю тех, кто действительно нуждается в помощи… Можно подумать, что я в ней не нуждаюсь!
Элизабет и впрямь не чувствует себя виноватой. В ее положении не стоит думать о морали: себе выйдет дороже.
— Вчера была у него, — продолжает рассказывать она. — У Майкла! Он был не очень доволен, потому что я успела выпить, но я сказала ему… Я сказала ему, что никого так не любила, как его!
По ее щекам начинают течь слезы, сердобольная Кэтрин Лейн передает ей свой платок.
— Да что с тобой такое?! — изумляется она.
— Кажется, я умру скоро! — сообщает Страйд. — Снилось мне, что Джон меня к себе зовет. Это не к добру, вот что!
В заключение она передает подруге кусок черного бархата.
— Вот, раздобыла! Придержи пока у себя.
Вечереет, в кухне становится уютно. Обитательницы собираются возле огромной печи, а те, кому не хватило места на длинных деревянных скамьях, стоят у стены. Горит газовый рожок, бросая тени на чистые белые стены. Даже в самой дешевой ночлежке Ист-Энда стены всегда чисты и выбелены, согласно распоряжению мэрии, опасающейся новых эпидемий холеры в бедных районах.
На полках тускло поблескивают оловянные заварные чайники. Страйд веселеет и, стряхнув с себя мрачное настроение, интересуется, где, по мнению Кэтрин, она могла бы раздобыть немного денег. В конце концов, она еще не умерла, а на Майкла рассчитывать не приходится. Кидни не собирается поддерживать ее разгульный образ жизни, да и сам зарабатывает сущие гроши. А для Элизабет Страйд единственным реальным способом раздобыть деньги была проституция.
— Я бы на твоем месте искала таких, кто здесь заплатит за вас обоих! — говорит Лейн.
Дело в том, что в этой ночлежке, как и во многих других, пара может снять двуспальную кровать за восемь пенни. Кровати разделены перегородками, каждая из которых не доходит до потолка, так что соседи слышат все, что делается на других кроватях. Обстановку нельзя назвать интимной, но зато у Потрошителя здесь нет никаких шансов.
— Мне не нужна койка, я хочу немного заработать! — Страйд ухмыляется.
— Может быть, в мужской комнате для тебя кто-то найдется?
Элизабет брезгливо кривится. Мужская комната ночлежки, предназначенная для одиноких мужчин, была наполнена таким тяжелым смрадом немытых тел, грязной одежды и табачного дыма, что непривычный человек упал бы в обморок. Такое время от времени случалось с наивными проповедниками, что наведывались в эти ночлежки. Проповедников выносили на улицу и укладывали до прибытия врача на тротуар; правда, сочувствия они ни у кого не вызывали.
— Да, верно, ты же служила у важных господ, теперь не хочешь иметь дело с бедняками! — добродушно усмехается подруга.
— Нет, но лучше уж поищу кого-нибудь почистоплотнее!
— А отчего тебя выставили? Стащила что-нибудь? — бесцеремонно интересуется Лейн.
Страйд оскорбленно фыркает, хотя она ушла от Дарлинга трое суток тому назад, в самом деле кое-что прихватив с собой. Помимо куска черного бархата (он, на ее взгляд, давно пылился там, в шкафу, без дела), добычу Элизабет составили несколько безделушек и немного столового серебра — то, что она легко могла продать в Уайтчепеле. Вряд ли эти господа станут беспокоиться из-за подобной чепухи. Вероятно, даже не заметят пропажу! Тем не менее она никогда не расскажет Кэтрин о том, что именно заставило ее оставить место у Гарольда Дарлинга. У нее до сих пор бегут мурашки по коже при одном воспоминании об этом доме… А Кэтрин все равно не поверит, она ведь знает, как Элизабет Страйд горазда на выдумки. Элизабет исчерпала кредит доверия у всех, с кем была знакома хоть сколько-нибудь продолжительное время. У всех, кроме Майкла Кидни, но и он ничего не узнает. Ни к чему это! Ей нравится дразнить Майкла, он слишком часто позволял себе распускать руки! Пусть думает, что она провела это время с мужчиной. Пусть ревнует!
— Ладно, ты знаешь про клуб на Бернер-стрит? — Кэтрин Лейн готова поделиться с подругой полезной информацией.
— Бернер-стрит? — переспрашивает та.
Кэтрин рассказывает все, что знает. На этой улице, занятой выходцами из Германии и Польши, с некоторых пор существует Международный рабочий клуб. В клуб входят мужчины, преимущественно, эмигранты — евреи, русские, немцы, французы, поляки и чехи. Для вступления необходимо разделять социалистические взгляды, и это единственное условие. Члены клуба собираются по субботам в половине девятого вечера, чтобы обсудить различные политические вопросы. Затем они обычно развлекаются пением на немецком и русском языках и плясками. После собрания, когда все расходятся, можно без труда подцепить клиента, благо социалисты в этом плане ничем не отличаются от обычных мужчин.
Страйд размышляет, она умная женщина и хорошо знает, что если речь идет о политике, то там наверняка можно нарваться на шпика. Лейн, впрочем, ее разубеждает — никто из знакомых ей проституток никогда не попадал в неприятности на Бернер-стрит, а социалисты были хорошими клиентами, от которых не приходилось ждать никаких выходок. Кроме того, полиция сейчас занята поисками Джека-Потрошителя!
— Если кого и следует по-настоящему опасаться, — замечает она, — то этого убийцы!
Они разговаривают негромко, но последнюю фразу Кэтрин случайно слышит одна из соседок, а она пьяна, как и многие здесь сейчас. Слово «убийца» служит катализатором, у женщины начинается истерика.
— Нас всех могут убить! — повторяет она снова и снова, каждый раз громче, так что теперь уже все присутствующие слышат ее. — Мы никому не нужны, до нас никому нет дела…
Остальные женщины в кухне встревоженно переглядываются. Обитательницы ночлежки, конечно, слышали о Джеке-Потрошителе, но каждая из них предпочитает не думать о том, что именно она может стать следующей жертвой. Никто не прерывает их пьяную товарку, пока дверь в кухню не открывается и на пороге не появляется мужчина в старомодном сюртуке и с пронзительным взглядом. Несколько женщин сразу узнают его — это доктор Томас Барнардо, который еще недавно был известен в Ист-Энде и за его пределами как уличный проповедник. Доктор Барнардо с некоторых пор решил перейти от теории к практике и вознамерился спасать души, организовав приют для бездомных и брошенных мальчиков. В ночлежку на Флауэр и Дин-стрит он заглянул, чтобы составить мнение о тамошнем устройстве, которое должно помочь ему организовать собственное заведение так, чтобы дети не соприкасались со скверной и низкими нравами, царящими на улицах.
— Успокойтесь, любезная, — он подходит к расстроенной женщине, — все мы в руках Божьих. Постарайтесь всегда помнить об этом!
Та уныло качает головой. Доктор Барнардо обводит взглядом кухню. Эти женщины и есть та самая среда, от влияния которой он собирается оградить детей; но эти заблудшие души испуганы и растеряны и явно нуждаются в утешении.
— Здесь вы в безопасности, не забывайте о Боге, и Он не забудет о вас.
Если когда-нибудь у Томаса Барнардо и был шанс тронуть по-настоящему сердца слушателей, то именно сейчас! Несколько женщин даже благоговейно прикасаются к его руке.
— Было бы лучше, если бы Он подкинул немного монет, — цинично замечает Элизабет Страйд, когда за доктором закрывается дверь.
Лейн укоризненно смотрит на подругу.
— Знаю я таких! — бормочет та вполголоса, чтобы не слышали остальные. — Думаешь, он чем-нибудь отличается от остальных? Дай ему возможность, и он с радостью задерет твою юбку.
С тех пор как Шведская церковь отказала Элизабет в выплате пособия за якобы потонувшего мужа и деток, Страйд заметно разочаровалась в вере.
— Он даже не священник! — добавляет она, чтобы оправдать свое поведение в глазах набожной Лейн. — Просто еще один пустомеля!
В другом конце кухни женщина по имени Кэтрин Эддоуз рассматривает картинки в газете, которую кто-то принес в кухню для растопки. Это немолодая женщина, которая выглядит гораздо старше своих сорока шести. Она плохо умеет читать, но ей это ни к чему. Эддоуз тихо посмеивается, разглядывая рисунки. Недавно она разделила шарик гашиша с одной из соседок по ночлежке и чувствует себя прекрасно. Скоро сюда должен подойти Джон Келли — ее старый приятель, с которым она, как и Страйд со своим Майклом, живет уже Бог знает сколько времени, несмотря на вечные ссоры и скандалы. Келли заплатит за койку для них двоих, а завтра будет новый день, и никакой Потрошитель ей не страшен. К черту его!
