Семен Резник - Амазонка
— Ваш приход не разбудил его?
— Нет, он крепко спал.
— А как вы относитесь к хозяевам и их детям? — спросил Купер, чем заставил экономку смутиться.
— Хорошо. Я уважаю сеньора… и сеньору. И, когда это случилось с Джонни, я очень переживала, — сказала она.
— Да, печальная история, — Купер вспомнил, что пора закурить. Он зажег сигару и рукой развеял дым.
— Итак, около восьми или полвосьмого вы разнесли сок. Когда вы забрали пустую посуду?
— Около девяти, когда приносила завтрак.
— И все стаканы были пусты?
Тереза надолго задумалась.
— Кажется, нет… точно, один стакан сока остался нетронутым.
— Нетронутым? Какой? — воскликнул Купер.
— Тот, что стоял в комнате Джонни.
— А когда вы принесли завтрак, Джонни еще спал?
Тереза опять задумалась.
— Его не было в комнате, — удивленно сказала она.
— А где он был?
— Не знаю. Возможно, в саду…
— В такую рань? — задумчиво произнес инспектор.
— Это с ним бывает.
— И, конечно, посуду сразу вымыли?
— Да, Лолита загрузила все в посудомоечную машину.
— А Энрико вы знаете?
— Того молодого человека, который приходил к сеньорите?
— Да.
— Нет, не знаю. Видела несколько раз.
— Он также приходил с пожилым сеньором, не так ли?
— Да.
— А когда это было?
— Сеньор инспектор, я не могу вспомнить…
Хорошо, сеньора Ставински, можете идти, — Купер сделал несколько пометок в блокноте. После этого он поднялся по лестнице, подошел к комнате Дорис и тихо постучал в дверь.
— Войдите!
Он вошел и сразу заметил, как девушка, увидев его, смутилась.
— Здравствуйте, сеньорита Перес! — улыбнулся одними губами Купер.
— Здравствуйте.
— Извините, сеньорита, я хотел бы поговорить с вами, — Купер любовался девушкой. Она была действительно прекрасна — не той, деланной косметикой, а первозданной, свежей красотой, данной ей Создателем.
— Я вас слушаю, сеньор инспектор, — сказала она, внимательно глянув на Купера.
— Я хотел бы узнать: в тот день, когда это случилось с вашим братом, вы не видели Николаса Лопеса.
— Николаса Лопеса? — переспросила девушка. — Нет, не видела. А что?
— Да ничего такого. Энрико вам не звонил?
— Нет, — она покраснела.
— Ну, тогда до свидания. — Купер повернулся и направился к двери.
— До свидания, — донеслось до него.
Глава 3
Если бы инспектор Купер задержался на вилле чуть дольше, он бы столкнулся с Энрико нос к носу. Молодой человек подъехал к усадьбе Пересов через несколько минут после того, как от ворот отъехала машина инспектора. Энрико не был здесь около двух недель. Тогда, на кладбище, он не сводил глаз с Дорис. Он видел, как было тяжело ей, и не решался подойти. Домой ехал потрясенный, все его мысли были о Дорис.
С трудом выдержав время, он приблизился к воротам виллы. «Как теперь она воспримет мой визит? И как провела она эти две недели после смерти брата. Как ей тяжело, бедняжке». Он вспоминал, как они сидели в саду, как несчастна была она; он так и не узнал причину ее печали.
У него защемило сердце: «Возможно, она предчувствовала беду и оттого была так печальна?» — он посмотрел на огромный букет гладиолусов, который держал в руке и осторожно поправил его, боясь повредить.
Дорис, как обычно, оказалась дома, и ему недолго пришлось ждать в гостиной. Она появилась, грациозно спускаясь по лестнице. Энрико шагнул ей на встречу:
— Здравствуйте, Дорис! — он вручил ей букет.
— Спасибо, Энрико, — немного смутившись, она взяла букет.
«Как она бледна», — подумал Энрико. Они присели на мягкую длинную скамейку.
— Ну вот, решил заглянуть к вам… Как ты, Дорис?
— Да так… Хвалиться нечем. После того, что случилось… Это трудно пережить.
— Я понимаю, — Энрико захотелось обнять девушку. — Но все… все будет хорошо, — он вдруг осознал, что их руки встретились.
На глазах девушки показались слезы. Она встала и молча пошла к выходу. Энрико последовал за ней. Они вышли в сад. Оттуда дохнуло свежестью и потянуло ароматами цветов.
«Мне надо ее как-то успокоить», — подумал он, но ничего в голову не приходило. Кроме того, он боялся, что какие бы хорошие слова он ни нашел, они наверняка повергли бы девушку в еще большее отчаяние. Наконец они подошли к той самой беседке у бассейна, в которой уже встречались. Молча сели, долго не решаясь заговорить друг с другом.
— Дорис, давай поговорим о чем-нибудь приятном, — он взял ее руку. — Ведь нельзя все время думать об одном. Жизнь идет своим чередом…
— Как это страшно! Ведь Джонни ничего не успел… ничего не успел узнать… Почему именно Джонни?
— Твой отец дома? — Неудачно попробовал сменить тему Энрико.
— Нет. Он сейчас с Шарлотой в больнице.
— А что, с ней что-нибудь серьезное? — Энрико притворился, что не знает.
— Очень серьезное, инсульт. Жаль папу, все свалилось на его голову.
— А врачи что говорят?
— Ничего определенного. Отец вызвал каких-то профессоров из Штатов.
— Ты давно была у нее?
Дорис надолго замолчала.
— У нас общее горе. Я потеряла любимого братика, она же — сына. Наверное, это немного сблизило нас. Кроме того, мне бесконечно жаль отца…
И Энрико пожалел, что задел эту тему.
— Она ко мне плохо относилась, — вдруг задумчиво произнесла Дорис.
— Почему? — вырвалась у Энрико.
— О, это длинная история… Мне не хотелось бы ворошить прошлое, — она встала и сорвала веточку. — Скажу только, что она не заменила мне мать. Я не видела в ней маму. Возможно, тут есть и моя вина, — отрешенно сказала Дорис. — Кроме того, она… она изменяла отцу, — девушка сорвала несколько листочков и выбросила их.
— Но откуда ты знаешь? Возможно, ты ошибаешься? — сказал Энрико.
— В этом я уверена. Я точно знаю: она обманывает отца, — слова «точно знаю» Дорис подчеркнула нарочито твердым тоном.
Энрико молчал, не зная, что сказать. «Девчонка твердо в этом уверена, и переубедить ее очень трудно, да и зачем делать это», — подумал он.
— Ну и что? Подумаешь, изменила, что из этого? — вырвалось у Энрико.
— Ах, так! Ты так думаешь? — воскликнула девушка и устремила гневный взгляд на Энрико. — Если вы… ты так думаешь, мне не о чем с тобой говорить! Не о чем! — вспыхнула она.
— Успокойся! Успокойся, Дорис, — он с силой усадил ее на скамью — Успокойся! Я не то хотел сказать, ты меня не так поняла! — Энрико пытался спасти ситуацию.
«Не следовало мне забывать, что она — другая, совсем другая. Не такая, как те светские дуры», — разозлился он на себя. — Ты не так меня поняла: брак под венцом — это благословление Господа. А измена — грех.
— Но ты только что сказал обратное, — в словах ее он уловил горечь.
— Иногда это со мной случается: говорю одно, а в мыслях — другое, — и с ужасом почувствовал, что сказал глупость.
— Тогда вы неискренний человек. Если думаете одно, а говорите другое.
— Нет, я ляпнул это помимо своего сознания и, поверь, сожалею об этом. — Энрико подумал, что давно не попадал в такую идиотскую ситуацию. Множество женщин, которых он знал, были совершенно другими. С ними он чувствовал себя уверенно и свободно. Обычно они уступали… Здесь же был иной случай. Эта простенькая девчонка, имела над ним некую власть. Он не понимал какую, но рядом с ней Энрико терял уверенность в себе, сбивался в словах и обдумывал каждое слово, прежде чем сказать. И это было странно и удивительно, так как он считал себя балагуром. Более того, он с удивлением, обнаружил, что ему нравится такая власть, она вовсе не гнетет его. «Она, наверное, в душе смеется над моей неуклюжестью», — подумал он. Энрико замолчал, однако надо было что-то сказать.
— Дорис, мы только что были на ты, — рассеяно произнес Энрико.
— Да, я помню, — слегка улыбнулась она. — Но твои последние слова вывели меня из себя.
— Прости, прости, Дорис! Давай пройдемся, ты не против?
Она встала, и они пошли по алле. Сквозь листья деревьев с трудом пробивались лучи солнца. Тени скользили по лицу девушки. Энрико незаметно любовался ее профилем и молчал. Так, молча, они подошли к бассейну. Девушка села на гранитный бортик, Энрико присел рядом, проклиная себя за нерешительность.
— Ты опять загрустила? — он обнял ее.
— Я вспомнила его… Знаешь, однажды он разыграл меня: сделал вид, что тонет. И я поверила, очень испугалась, — на глазах ее появились слезы. — Скажи мне, почему так происходит: безвременная гибель — расплата за грехи? Но какие грехи мог совершить за свою короткую жизнь Джонни? — отрешенно произнесла она.
— Я слышал, что это происходит от того, что в прошлых жизнях этого человека, было много смертных грехов. Они накладываются друг на друга в последующих жизнях. И следует наказание.
