Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук
Лайма кивнула головой и отерла ладошкой уголки глаз.
— В таком случае КТО мог заказать вашего мужа? У вас лично есть хоть какие-нибудь предположения, мысли или догадки?
— Если б были, я бы вам сказала, а гадать на кофейной гуще…
— А рэкет? — поинтересовался Агеев. — Неужели за годы существования «Дальросы» на Александра Борисовича никогда не наезжал рэкет?
В глазах хозяйки дома появилось удивление:
— Рэкет? Да о чем вы говорите, Андрей Григорьевич! «Дальроса» — это монстр, который сметет со своего пути любых рэкетиров, ну а то, что было раньше, еще до нашего знакомства… Честное слово, не знаю. И могу вас заверить, Александр Борисович никогда ни о каком рэкете мне не рассказывал.
В подобное мало верилось, и следователь не удержался, чтобы не спросить:
— Простите, а Ивана Кузьмина ваш муж никогда не упоминал в разговоре?
Это уже потом, анализируя разговор с вдовой, Родионов вспомнил, как при этих словах что-то изменилось в ее глазах, она как бы полоснула его испытующим взглядом, но в тот момент он даже не обратил на это внимания.
— Кузьмин? — переспросила она. — Нет, такого не припомню. — И тут же, но уже с долей настороженности в голосе: — А что, этот самый Кузьмин может иметь какое-то отношение к убийству Александра Борисовича?
— Пока что ничего определенного сказать не могу, но… В общем, отрабатываем все возможные версии относительно исполнителя и заказчика убийства, а также те группировки, которые могли бы наезжать в свое время на «Дальросу».
— И именно Иван Кузьмин по кличке Сохатый, кстати, недавно убитый, мог бы относиться к таковым, — поддержал напарника Агеев. — И в этой связи еще один вопрос. Роман Камышев. Это имя вам ни о чем не говорит?
— Первый раз слышу.
— А кличка Мессер? Возможно, Александр Борисович упоминал ее когда-нибудь?
И вновь отрицательное «нет».
Вести дальнейший разговор уже не имело смысла, тем более что Лайма поплыла от выпитого, и Родионов с Агеевым, поблагодарив хозяйку за великолепный коньяк, поднялись из-за стола. Правда, она пыталась оставить их «отобедать с несчастной вдовой», но полковник был непреклонен.
— Как-нибудь в другой раз, дел выше крыши. Да и вам, судя по всему, сейчас не до нас. Слышал, будто готовите «Дальросу» на продажу?
Удивлению вдовы, казалось, не будет конца.
— Кто это вам сказал? Чушь какая-то! Структуру «Дальросы» я знаю лучше многих, к тому же я все-таки экономист, не понаслышке знаю, что такое рыбокомбинаты и рыбодобыча, и с таким-то багажом отдавать в чужие руки «Дальросу»…
Она замолчала, презрительно пожав плечиками, и теперь уже в немом недоумении застыли гости. Что, у бабы от коньяка окончательно снесло крышу и она не понимает, ЧТО стоит за убийством сначала отца, а потом и сына Ложниковых?
— Значит, будете переводить «Дальросу» на себя? — уточнил Агеев.
— Почему «будете»? — изумилась Лайма. — Я уже начала этот процесс.
Когда сели в машину и отъехали метров триста, Андрей поинтересовался:
— Ну и каково впечатление от вдовы?
— Довольно сложное, но пока что ничего определенного сказать не могу, надо будет еще разок-другой встретиться с ней.
— Думаешь, чего-то недоговаривает?
— Откровенно признаться, есть такое ощущение. И в то же время ее ведь тоже понять можно. Убийство мужа, затем — его сына, который был далеко не последним человеком в «Дальросе», от подобного наката и крыша поехать может.
— Оно, конечно, все так, и запить можно, и в скорлупке своей затаиться, однако ты прав, встретиться с ней еще разок придется, но это чуток погодя, а сейчас едем в мою резиденцию. Хочу познакомить тебя с опером, с которым нам придется работать. Капитан Юрлин, старший оперуполномоченный по особо важным делам УБОПа.
— Что, толковый опер?
— Профи!
Господи милостивый, сколько раз Родионов слышал это самое — «профи», а на деле оказывалось… оттого и не удержался, чтобы не пробурчать с долей скепсиса в голосе:
— Это хорошо, конечно, что профи, но здесь особый случай. Как думаешь, он сможет выйти на того капитана, который киллера в Вакканай доставил?
— Будем надеяться. По крайней мере, он владеет такой агентурной сетью, что мне порой кажется, будто она распространяется до самой Москвы.
Если бы кто-нибудь спросил у капитана полиции Юрлина, чего он не любит более всего в своей работе, то Глеб ответил бы не задумываясь: «Пахать в следственно-оперативных бригадах, руководимых московскими следаками». Во-первых, это потогонная система без выходных и положенных всем нормальным людям праздников, а во-вторых, что тоже немаловажно, у этих варягов столько апломба, гонора и самомнения, что не приведи господь. Но вопреки всему Родионов ему понравился с первого дня знакомства, и капитан даже решил, что с таким важняком работать можно. Впрочем, тут же осадил он себя, время покажет. Бывало и такое, что столичные гости, присланные на Сахалин расхлебывать особо значимые и звонкие уголовные дела, мягко стелили, да жестко спать укладывали. Однако как бы там ни было, а требовалось впрягаться в упряжку и самому не ударить лицом в грязь перед следователем. Хотя, если признаться честно, задание было не то чтобы очень уж сложным, но несколько непривычным для Глеба.
Надо было выяснить принадлежность пяти рыболовецких посудин, список которых ему передал москвич, но самое главное — прояснить все относительно их крыши. А это могли быть как сахалинские, так и камчатские или приморские авторитеты. Порывшись в списке контактов, Юрлин нашел два нужных телефона, и добавив в список из пяти траулеров названия еще двенадцати известных ему посудин, набрал номер Департамента по рыболовству Сахалинской области. Представился как положено, и, к его удивлению, даже не пришлось городить бог знает какую ахинею, придумывая повод для уточнения хозяев и портов приписки всех семнадцати посудин. Мало того, так ему еще назвали и тех сахалинских капитанов, которые брали краба на этих судах.
Поблагодарив девушку на другом конце телефона, которая в течение двадцати минут закрыла весь его список, и почесав в затылке — судя по всему, те перемены в бюрократическом сообществе, о которых столь долго говорили в Кремле, докатились и до Сахалина, и вычеркнув из списка теперь уже совершенно ненужную дюжину названий, сосредоточил свое внимание на тех, которые ему дал Родионов. Итак, пять траулеров, два из которых принадлежали все той же «Дальросе», один являлся частной собственностью некоего господина Тетерина и еще два числились за кооперативом «Яхонт». Капитаны посудин — Иван Струков и Федор Фурсаев. Теперь оставалось главное — выяснить, кто крышует эти три траулера.
Раздумывая, с какого края лучше всего начать, капитан достал из сейфа довольно
