Фред Варгас - Мертвые, вставайте!
– Это ты в потемках. Пойдем домой, поищем твои ключи завтра.
– Нет, я хочу свои ключи! – заорал Люсьен с детским упрямством, характерным для тех, кто как следует поднабрался.
Он выскользнул из крепких объятий Матиаса и принялся, пошатываясь и низко опустив голову, бродить перед садовой решеткой Жюльет.
Тут Матиас заметил Марка, который, в свою очередь проснувшись, подошел к ним.
– Лучше поздно, чем никогда, – сказал Матиас.
– Я не охотник, – откликнулся Марк. – Я не одскакиваю, заслышав рев дикого зверя. Давайте пошевеливайтесь. Не то Люсьен всполошит всех соседей и разбудит Кирилла, а ты, Матиас, – совершенно голый. Я тебя не упрекаю, просто ставлю в известность.
– Ну и что? – сказал Матиас. – Не надо было этому дурню поднимать меня среди ночи.
– Ты замерзнешь.
Матиас, напротив, ощущал приятное тепло в пояснице. Он не понимал, как Марк мог быть таким зябким.
– Все в порядке, – заверил Матиас. – Мне тепло.
– А вот мне – нет, – возразил Марк. – Давай возьмем его за руки с двух сторон и отведем домой.
– Нет! – крикнул Люсьен. – Я хочу свои ключи!
Матиас вздохнул и прошел до конца короткой мощеной улицы. Как их найдешь, этот дурень потерял их гораздо раньше. Нет, вот они застряли между булыжниками мостовой. Ключи Люсьена заметить было легко: он прицепил их к старинному оловянному солдатику в красных штанах и синей треуголке. Матиас, хотя сам и нечувствительный к подобным пустякам, понимал, что Люсьен им дорожил.
– Нашел, – сказал Матиас. – Можно вести его в его землянку.
– Я не хочу, чтобы меня держали, – выступал Люсьен.
– Двигай, – приказал Марк, не отпуская его. – А ведь придется еще его затаскивать на четвертый этаж. Конца этому не будет.
– «Лишь глупость военных и необъятность вод способны дать представление о бесконечности», – процитировал Матиас.
Люсьен резко остановился посреди сада.
– Откуда ты это взял? – спросил он.
– Из окопного дневника под названием «Мы продвигаемся». Это в одной из твоих книжек.
– Не знал, что ты меня читаешь, – сказал Люсьен.
– Надо же знать, с кем живешь под одной крышей, – пояснил Матиас. – А пока давай продвигаться, теперь и я начинаю замерзать.
– Да неужели, – сказал Марк.
27
К удивлению Марка, на следующее утро за завтраком Люсьен как ни в чем не бывало поглощал с кофе вчерашних лангустов.
– Похоже, ты уже пришел в норму, – сказал Марк.
– Не вполне, – поморщился Люсьен. – С похмелья голова гудит, как в каске.
– Отлично, – сказал Матиас. – Тебе должно быть приятно.
– Забавно, – сказал Люсьен. – Твои лангусты, Марк, превосходны. Ты отлично выбрал рыбный магазин. В следующий раз сопри лосося.
– Что твой ветеран? Есть результат? – спросил Матиас.
– Чудесно. Мы с ним встречаемся в среду в восемь часов. Что было потом, я почти не помню.
– Заткнитесь, – велел им Марк, – я слушаю радио.
– Ждешь новостей?
– Хочу узнать, что там с бурей в Бретани. Марк относился к бурям с почтением, что довольно банально, и он это знал. Но это была хоть одна точка соприкосновения с Александрой. Лучше, чем ничего. Она говорила, что любит ветер. Он поставил на стол маленький радиоприемник, замызганный белой краской.
– Когда подрастем, купим телик, – сказал Люсьен.
– Замолчите, ради бога!
Марк усилил громкость. Люсьен, очищая свои лангусты, поднял адский шум.
Утренние новости сменяли одна другую. Премьер-министр ожидал визита немецкого канцлера. Биржу слегка лихорадило. Буря в Бретани стихала и, перемещаясь к Парижу, теряла по дороге свою силу. Жаль, подумал Марк. Срочное сообщение Франс-Пресс гласило, что сегодня утром в Париже на паркинге своей гостиницы был обнаружен убитый мужчина. Кристоф Домпьер, сорока трех лет, бездетный холостяк и поверенный в европейских делах. Политическое преступление? Никакой иной информации прессе не сообщили.
Марк с размаху опустил руку на приемник и переглянулся со встревоженным Матиасом.
– Что происходит? – спросил Люсьен.
– Да это же тот самый тип, который был тут вчера! – воскликнул Марк. – Политическое преступление, как бы не так!
– Ты не говорил мне его имени, – напомнил Люсьен.
Марк, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на чердак. Вандузлер, давно уже не спавший, читал, стоя перед столом.
– Домпьера убили! – сказал Марк, задыхаясь.
Вандузлер медленно повернулся.
– Сядь, – сказал он. – Рассказывай.
– Я ничего больше не знаю! – крикнул Марк, все еще не отдышавшись. – Сказали по радио. Его убили, и все! Убили! Он был обнаружен этим утром на стоянке у своей гостиницы.
– Какой идиот! – сказал Вандузлер, стукнув кулаком по столу. – Вот что значит пытаться вести свою партию в одиночку! Беднягу быстро ухлопали. Какой идиот!
Марк в отчаянии мотал головой. Он чувствовал, что у него дрожат руки.
– Может, он и был идиотом, – возразил он, – но он обнаружил что-то важное, теперь это ясно. Тебе придется предупредить Легенека, иначе они никогда не свяжут это убийство со смертью Софии Симеонидис. Будут искать связь с Женевой или уж не знаю с чем.
– Да, надо предупредить Легенека. И он всем нам намылит шею за то, что его не поставили в известность вчера. Он скажет, что так удалось бы избежать убийства, и будет, возможно, прав.
Марк застонал.
– Но мы обещали Домпьеру молчать. Что, по-твоему, мы могли сделать?
– Знаю, знаю, – согласился Вандузлер. – Тогда договоримся: во-первых, не ты побежал за Домпьером, а он сам постучался к тебе как к соседу Реливо. Во-вторых, о его визите знали только ты, святой Матфей и святой Лука. Я ничего не знал, вы мне не говорили. Всю эту историю вы выложили мне только сегодня утром. Идет?
– Давай! – крикнул Марк. – Увиливай! И Ле-генек устроит разнос нам одним, а ты будешь в стороне!
– Но, юный Вандузлер, ты разве не понимаешь? Мне плевать, буду ли я в стороне! Мне от нахлобучки Легенека ни холодно ни жарко! Главное, чтобы он по-прежнему почти мне доверял, ясно? Чтобы получать информацию, всю информацию, которая нам нужна!
Марк кивнул. Он понимал. У него стоял комок в горле. «Ни холодно ни жарко». Слова крестного о чем-то ему напомнили. Ах да, ночью, когда они отводили Люсьена в лачугу. Матиасу было тепло, а ему, в пижаме и свитере, холодно. Охотник-собиратель просто невероятен. Впрочем, это совершенно неважно. София убита, а теперь и Домпьер. Кому Домпьер оставлял адрес гостиницы? Всем. Им самим, тем из Дурдана и, возможно, многим другим, не считая того, что за ним, может быть, следили. Все рассказать Легенеку? А Люсьен? Ведь Люсьена не было дома!
– Я пошел, – предупредил Вандузлер. – Поставлю Легенека в известность, и мы, конечно, тут же поедем на место преступления. Я не отстану от него и сообщу вам все, что удастся узнать, как только мы с этим покончим. Встряхнись, Марк. Это вы подняли такой гвалт сегодня ночью?
– Да. Люсьен потерял на мостовой своего оловянного солдатика.
28
Взбешенный Легенек, сидя рядом с Вандузлером, вел машину на полной скорости, включив сирену, чтобы можно было ехать на красный свет и выражать всю беспредельность своего недовольства.
– Мне очень жаль, – сказал Вандузлер. – Племянник не сразу понял всю важность визита Дом-пьера и не догадался мне о нем рассказать.
– Он что, дурак, твой племянник?
Вандузлер напрягся. Он мог до бесконечности переругиваться с Марком, но не терпел, когда его критиковали другие.
– Ты можешь велеть своей мигалке заткнуться? – сказал он. – Мы в этом драндулете не слышим друг друга. Теперь, когда Домпьер мертв, нам некуда так спешить.
Легенек без единого слова выключил сирену.
– Марк не дурак, – сухо сказал Вандузлер. – Если бы ты расследовал так же хорошо, как он исследует свои Средние века, ты бы уже давно покинул свой комиссариат. Так что слушай внимательно. Марк собирался сообщить тебе сегодня. Вчера У него были важные встречи, он ищет работу. Тебе даже повезло, что он согласился принять этого странного и подозрительного типа и выслушать все его россказни, иначе расследование потянулось бы к Женеве и недостающее звено от тебя ускользнуло бы. Уж скорее ты должен быть ему признателен. Согласен, Домпьер подставился. Но вчера он не сказал бы тебе ничего больше, и ты не приставил бы к нему охрану. Так что это ничего не меняет. Тормози, приехали.
– Инспектору девятнадцатого, – буркнул слегка успокоившийся Легенек, – я представлю тебя как своего коллегу. А ты не станешь мешаться. Ясно?
Легенек показал свое удостоверение, чтобы пройти за ограждение, установленное перед въездом на стоянку отеля, на самом деле представлявшую собой грязные задворки, отведенные для машин постояльцев. Инспектор Верная из местного комиссариата был предупрежден о приезде Легенека. Он не возражал против того, чтобы передать ему дело, поскольку ничего хорошего оно не сулило. Ни жены, ни наследства, ни дурацкой политики – не за что зацепиться. Легенек пожал всем руки, невнятно представил своего коллегу и выслушал то, что молодой светловолосый Вернан собрал в качестве информации.
