Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук
— Саканори Сайто, моего советника. Надежный человек, к тому же свободно говорит и по-корейски, и по-русски. И я уже договорился с Мессером, что он вылетит в Пусан сразу же, как только туда прибудет человек с его стороны.
Утвердительный кивок говорил о том, что названый отец не ошибся с выбором, когда рекомендовал Танаку главой семьи якудзы в Отару. Даже в критической ситуации он мог принять верное решение. И как бы завершая аудиенцию, Ямомото позвонил в небольшой серебряный колокольчик, и в дверном проеме застыла ладная фигурка слуги.
— Принеси саке и две чашечки, — распорядился он.
Судя по тому, каким тоном это было сказано, вездесущий председатель, имевший своих осведомителей даже в самом высоком собрании, хорошо знал, что творится сейчас в стенах Национального управления рыболовства, которое под давлением общественности вынуждено было принять драконовское для якудзы решение по СТД, и остался доволен прошедшим разговором. Теперь он хотел одного — ускорить подписание негласного договора с южнокорейской стороной и с Мессером.
Когда все было обговорено и выпито по ритуальной чашечке саке, он хлопнул себя ладонью по лбу и уже как о чем-то совершенно постороннем произнес:
— И все-таки я бы посоветовал тебе более серьезно поговорить с таможней. Мы платим им немалые деньги за лояльное отношение к нам, и в то же время… Впрочем, я буду очень рад, если таможня исправит свои ошибки.
Моросящий дождь закончился уже ближе к ночи, и когда шеф боевиков семьи Танаки подъехал к зданию таможни, где его должен был ждать Кудо, только черные как антрацит лужи на асфальте да легкий весенний ветерок, разгонявший над портом остатки брюхатых туч, напоминали о том, что до стабильного летнего тепла в общем-то далеко. Ступив начищенными до блеска туфлями на мокрый асфальт, Ито обошел воду, скопившуюся в выбоине перед входом, и постучал в освещенное окно кабинета, где в это время должен был находиться Кудо. Послышался скрип отодвигаемого от стола стула, в окне погас свет, и на пороге дверного проема нарисовалась фигура начинающего толстеть таможенника.
«Ишь ты, скоро в собственные штаны влезать не сможет!» — с давней неприязнью к Кудо, который уже несколько лет кряду брал конверты с деньгами от семьи Танаки, подумал Ито. Но сейчас был не тот момент, чтобы изливать свою злобу на чиновника, аппетиты которого росли не по дням, а по часам, и он вышел на освещенное пространство, как бы приглашая сделать таможенника то же самое, однако тот не спешил.
— В чем дело? — осипшим, видимо, от холодного пива голосом произнес он. — Ты же знаешь, что здесь встречаться не очень-то умно.
«Ах ты ж умник хренов! — сам себя накалял шеф боевиков. — Ему, видите ли, здесь встречаться не умно. А конверты брать и потом иены пересчитывать — это умно?»
Надо было держать себя в руках, хотя бы до поры до времени, и он, постаравшись сотворить на лице доброжелательную маску, как можно спокойнее произнес:
— Знаю, но дело не терпит отлагательств. Впрочем, сам Танака тебе все расскажет.
— Он что, переговорить со мной хочет? — Было заметно, что прежняя настороженность начинает уступать место той жадности, с которой Кудо брал конверты с деньгами, и надо было сыграть именно на этом. — Когда?
— Да прямо сейчас. Дело слишком срочное и куш приличный, чтобы откладывать на потом. Короче, едешь или нет, или мне придется другого человека искать?
Почесав в затылке, чиновник с явной обидой в голосе пробормотал:
— Зачем же другого искать? Я всегда рад помочь господину Танаке.
Покосившись на окна таможни — не видел ли кто-нибудь, как Кудо садился в машину, Ито зафиксировал замок дверцы и рванул машину с места. Не сбавляя скорости, он проскочил поворот к въездным воротам и поехал к дальней, почти разрушенной стенке причала, у которой даже в светлое время суток уже практически не разгружались суда, а на темной спокойной воде, провонявшей останками осевшей на дно рыбы, безмолвно стоял заброшенный, проржавевший плашкоут.
— Ты… ты куда это? — спохватился Кудо.
— Молчи, сука! — пробормотал Ито и, выхватив пистолет из-под куртки, ткнул им в ребро таможенника. — Если хочешь жить, лучше не рыпайся. Пристрелю на месте.
Подобным образом с ним, видимо, еще никто не разговаривал, и все еще ничего не понимавший Кудо ошалело уставился на своего похитителя.
— Ты… ты чего?
— Я тебе сказал: замолчи и не рыпайся!
На долю секунды в глазах чиновника появилось осмысленное выражение.
— Останови! Я тебе приказываю!
— Это ты своей жене приказывай, — рыкнул Ито, выводя машину на потонувший в темноте причал.
В глазах Кудо заплясал животный страх, но он все еще не желал сдаваться:
— Ты… ты еще ответишь за это!
— Отвечу, отвечу.
— И я… я буду жаловаться.
— Кому? — поинтересовался похититель, вдавливая ствол в ребра. Этот обгадившийся дурачок, видимо, еще не осознал до конца, куда и зачем его везет в своем собственном автомобиле шеф боевиков семьи Танаки. — Кому, спрашиваю, жаловаться?
— Танаке!
— Ну, во-первых, он тебе не Танака, а господин председатель, а во-вторых…
Он так и не успел закончить свою мысль — машина подъехала к краю причальной стенки и, прошуршав по гравию колесами, остановилась в пяти шагах от кучки людей, одетых во все темное.
— Вылазь!
— Но я… — запротестовал было чиновник, но его уже выталкивали с пассажирского сиденья в провонявшую рыбой, солярой и отработанным машинным маслом темноту.
— Вылазь, говорю! — И уже со смешком в голосе: — Ты же хотел господину председателю пожаловаться, так жалуйся.
Пытаясь перебороть сковавший его страх, Кудо ступил на причал и только в этот момент заметил стоявшего чуть поодаль Танаку, неподвижного и безмолвного, как изваяние Будды. Судя по всему, глава семьи хотел переговорить с ним поначалу с глазу на глаз, ну а потом уже… Вся эта арифметика пронеслась в голове таможенника в какие-то доли секунды, и он вдруг почувствовал, как слабеют его ноги и горячим потом покрывается спина. Он уже догадывался, что может статься с ним «потом». Однако он все еще надеялся на какое-то чудо и, пересилив страх, сделал шаг в сторону Танаки, но язык его уже почти не слушался, и единственное, что он смог произнести с оставшимся достоинством чиновника морской таможни в Отару, так это короткое и в то же время нахрапистое:
— В чем дело, Танака?
Невозмутимый до этого момента, якудза удивленно вскинул брови:
— Я полагал, это ты мне расскажешь, в чем дело, а
