Кирилл Казанцев - Неприкасаемый чин
– Доброе утро, Анатолий Игоревич.
Секретарша поднялась из-за своего стола. В приемной уже пахло свежесваренным кофе.
– Здорово, – голос Бахрушина прозвучал хрипло – с утра он произнес максимум пять слов, а потому голос еще был хриплым.
– Вам подать кофе прямо сейчас? – услужливо поинтересовалась секретарша.
– Попозже. Немцы не перезванивали?
– Нет, встречу они не отменяли.
– Ну и отлично. Звякнут – обязательно предупреди, – владелец химкомбината повернул голову на негнущейся толстой шее к Гроссу. – Пошли, неудавшаяся жертва теракта, – хохотнул он, – перетрем, пока они не приехали.
Гросс вновь сдержанно кивнул и шагнул в кабинет вслед за хозяином. Жалюзи уже были подняты. Кабинет еще хранил влагу после недавней уборки. За широкими панорамными окнами открывался утренний городской пейзаж. Из труб химкомбината, как обычно, валил разноцветный дым.
– Садись, – сам Бахрушин садиться не стал – расстегнул пиджак, по обыкновению заложил руки за спину и принялся мерить кабинет шагами, то и дело поглядывая на высокие часы-куранты, за стеклом которых мерно покачивался отполированный до кристального блеска золоченый маятник.
– Внимательно слушаю вас, Анатолий Игоревич.
– Как думаешь, теперь немцы точно сдриснут? Инвесторы долбаные. Ох как кстати теракт пришелся.
– Надеюсь, что свалят. Всем ведь жить хочется, – отозвался Борис Михайлович.
– Не зря же они встречу на самое утро назначили. Видать, в городе боятся остаться лишний день. Но свое бабло они теперь точно выдернуть не сумеют.
– Не получится, даже если очень сильно захотят. Я им хитрую схему предложил, они, дураки, и повелись. Вроде бы так меньше налогов с них сдерут. Всегда можно будет отыскать лазейку в законодательстве. Нет, конечно, мы не будем отказываться возвращать инвестированные средства. Может, в результате какую-то часть и придется вернуть через несколько лет, но это сущая мелочь по сравнению с тем, что они уже вбухали, купив у нашего химкомбината львиную долю отходов. Побоялись, что кто-то их опередит.
Владелец химкомбината потирал руки, глядя на терриконы за окном.
– И теперь эти горы – их собственность. Ну и хер с ними. Что они самолетами это дерьмо в Германию таскать начнут? Да пусть хоть в карманах носят, мне не жалко.
– И это не все. В договоре есть очень хороший пунктик, с которым они после долгих споров все же согласились. Если в течение пяти лет инвестор не начнет промышленную переработку отвалов, то они вновь переходят в собственность вашего комбината. Так что через пять лет фокус можно будет повторить.
– Жизнь сейчас такая сложная, что пять лет еще прожить надо, – философски заметил хозяин.
Бахрушин подошел к шкафчику, открыл дверцу. В зеркальном чреве, как по мановению волшебной палочки, вспыхнула лампочка подсветки, заискрились разнокалиберные бутылки, бокалы. Владелец химкомбината взял было бутылку виски, но все же передумал – с неохотой поставил назад. Разговор с инвесторами должен пройти на абсолютно трезвую голову. Он опустился в мягкое вращающееся кресло с массажирующей спинкой и откатился к стене, запрокинул голову. Тихим зуммером напомнил о себе селектор.
– Анатолий Игоревич, немцы приехали, – донесся из динамика сдержанный голос секретарши. – Сказать, что вы на месте?
– Пусть поднимаются, – Бахрушин неохотно поднялся, подошел к зеркалу, поплевал на ладони и пригладил волосы – состроил несколько дежурных выражений лица, пробуя изобразить радушие, огорчение и разочарование.
Первым в кабинет вошел Феликс Халлер. За ним его компаньоны: Ганс Мюллер и Эрвин Хаусберг.
– Очень рад вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста, господа, – поздоровавшись с каждым за руку, Бахрушин указал на кресла возле стола для совещаний.
– Благодарю, – за всех по-русски ответил герр Халлер.
– Кофе, чай? – дежурно поинтересовался Гросс.
Феликс тут же вскинул руку – мол, ничего этого не надо, мы только после завтрака, есть дела и поважнее, чем чаепитие.
Бахрушин смотрел в непроницаемые лица немцев, пытаясь понять, что они задумали. Ему уже доложили, что «фрицы» до поздней ночи что-то обсуждали в номере Мюллера. А вот к какому результату пришли – все еще оставалось большой загадкой. В душе Анатолий Игоревич надеялся, что теракт напугает их, и они, наплевав на уже вложенные деньги, поспешат ретироваться на Родину.
– Мы очень сочувствуем вам, – трагическим голосом произнес Феликс Халлер, – в связи с покушением и очень рады, что оно не удалось.
– Это я хочу попросить у вас прощения, – Бахрушин картинно приложил руку к сердцу. – Но вы же понимаете наши российские реалии. В столицах теперь, может, и другие порядки царят, цивилизованные. А у нас в провинции многое из славных девяностых все еще в ходу. Ну не нравятся кому-то перспективы нашего комбината, сотрудничество с инвесторами. Вот и пытаются ставить палки в колеса.
– Думаете, это случилось из-за нас? – осторожно спросил Халлер.
– К сожалению, почти уверен в этом, – покачал головой Анатолий Игоревич.
– Мы тоже пришли к такому мнению, когда совещались до поздней ночи, – признался Феликс.
Бахрушин не удержался от того, чтобы обменяться взглядом с Гроссом – мол, правильным путем идем, товарищи.
– Надеюсь, нашему сотрудничеству это никоим образом не помешает? – спросил Анатолий Игоревич, состроив на помятом после вчерашнего лице лживую маску сочувствия.
– Мы долго сомневались, спорили и, должен признаться, всерьез обсуждали возможность свернуть сотрудничество.
– Конечно, я вас прекрасно понимаю. Тут будут работать ваши немецкие специалисты, особенно в первое время. И вам не хотелось бы подвергать их жизни опасности.
– Я очень признателен вам за понимание, – на этот раз уже немец приложил руку к сердцу, – однако вы целиком можете рассчитывать на нас. Мы решили продолжить проект, несмотря ни на какие обстоятельства. Конечно, нам придется платить нашим специалистам несколько больше, чем планировали раньше, да и посоветовать им приезжать сюда без семей, что потребует солидных доплат. Но овчинка стоит выделки, как любят говорить у вас в России.
– Это окончательное и бесповоротное решение? – напрямую спросил Бахрушин и тут же осекся. – Извините, что вот так, в лоб, спрашиваю. Но я, как руководитель градообразующего предприятия, должен мыслить перспективно. Это не дело, если сегодня вы скажете «да», а завтра измените свое решение.
– Наше решение бесповоротное. Только «да», – ответил за себя и своих компаньонов Халлер.
– Очень признателен вам за это, – попытался улыбнуться Бахрушин, хотя на самом деле ему хотелось подняться и прямо через стол смачно врезать холеному немцу в рожу.
Халлер взглянул на дорогие, но скромные с виду часы.
– Теперь вы уверены в нашей позиции. А мы должны откланяться. Нас еще ждут в мэрии. Выезжаем с их специалистом по землеустройству на полигон для отвалов. Нам уже подобрали три площадки под строительство завода.
Бахрушин кусал губы, жалея, что вовремя не подсуетился. Следовало наехать, подкупить чиновников в мэрии, чтобы тянули решение вопроса, мурыжили, всячески отбивая охоту у немцев работать в городе.
«Какого черта мне Гросс об этом не напомнил? А я-то, как дурак, когда мэра с немцами сводил, всячески вид делал, что собираюсь доводить проект с новым заводом до логического конца, вот он и решил передо мной выслужиться», – с этими тяжелыми мыслями Анатолий Игоревич проводил инвесторов до двери приемной, вновь пожал каждому из них руку, пожелал успехов.
Затем владелец химкомбината вернулся за стол, сел и подпер буквально раскалывающуюся с похмелья голову руками. Гросс только пожал плечами – дескать, кто ж знал, что так вот повернется.
– Ты ж говорил, что сдриснут.
– Говорил, но не обещал, Анатолий Игоревич. Все-таки немцы – народ воинственный. Это вам не итальянцы-макаронники или французы-лягушатники, те бы уже давно деру дали, только пятки сверкали бы.
Бахрушин потер лоб, понимая, что все более-менее законные способы воздействия на инвесторов уже исчерпаны и настало время прибегнуть к самым действенным, проверенным способам, знакомым ему еще по бурному бандитскому прошлому.
– Боря, – негромко проговорил хозяин химкомбината, – когда мы с тобой о расходах говорили, ты что-то о психологах сказал. Так они поработали или нет?
– В каком смысле, Анатолий Игоревич? – удивился Гросс.
– Ну это… как его?.. – Бахрушин щелкал пальцами.
– Психологические портреты? – тут же нашел нужное слово его заместитель.
– Во-во, они самые. И как наука их психологические рожи рисует?
Гросс всегда имел при себе нужные документы. Еще не случалось такого, чтобы ему приходилось бегать за ними в свой кабинет. Заместитель Бахрушина умел читать мысли своего хозяина еще до того, как те приходили ему в голову. Он раскрыл папку, вытащил прозрачные файлы с бумагами.
