При попытке выйти замуж - Анна Жановна Малышева

— Да. Преданность — та же слабость, вы не находите? — задумчиво произнес Вениамин Гаврилович и, заметив мой удивленный взгляд, пояснил: — Я взялся за это дело после того, как изучил их психологию, их характер. Как только понял, насколько они слабее самого слабого человека. Была бы моя воля, я защищал бы собак и от их злобных хозяев.

— Да? И как же? Лишали бы хозяев родительских прав?

— Знаете… Только между нами… Мы иногда хулиганим и вешаем на двери квартир таблички: «Осторожно, злой хозяин доброй собаки». Пустячок, а приятно.

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Такими методами можно только еще больше этого хозяина озлобить. А на ком он будет зло срывать?

Вениамин Гаврилович не ответил. Он смотрел на сердитую собаку и, казалось, меня не слышал. А потом сказал:

— Вот эта способна за себя постоять. Она не позволит над собой издеваться. Но это, конечно, исключение из правил.

— Похоже, вам нравятся злые собаки, — сказала я.

— Нет. — Он улыбнулся. — Она не злая. Она просто сердится, а это так по-человечески. Правда? Вот вы — часто сердитесь?

— Часто. Чаще, чем хотелось бы.

— А ведь вы добрый человек. И сентиментальности в вас с избытком. Сердиться надо, это полезно для здоровья, как врач вам говорю. Скажу больше, женская привлекательность напрямую зависит от умения сердиться — в нужное время и в нужной дозе. Надо уметь угадать момент и сделать вид, что сердишься. Вы не согласны?

— Не согласна. Эмоции только тогда на пользу, как врачу вам говорю, когда они выплескиваются спонтанно. Рассердили меня — сержусь, рассмешили — смеюсь. А вам, значит, нравятся фальшивые девки, которые смеются, когда не смешно, и сердятся ни с того ни с сего.

Вениамин Гаврилович расхохотался.

— Вот! — констатировала я. — Типичный пример подобного поведения. Надо мной смеетесь, доктор?

— Да ну вас! — Он, посмеиваясь, подошел к шкафу и достал бутылку коньяка. — Выпьем?

— Ага, а потом вы кому-нибудь пломбу на язык поставите. Спьяну.

— А у меня рабочий день закончился. — Он разлил коньяк по рюмкам. — Вы мне нравитесь, Саша, а потому нужно выпить за знакомство. Коньяк очень хороший, видите?

— Да, мне говорили, что стоматологи относятся к обеспеченным слоям населения.

— Чистая правда! — сказал он радостно. — Но к данному конкретному напитку это отношения не имеет. Этот коньяк — взятка.

— Не наговаривайте на себя, Вениамин Гаврилович. Не взятка, а выражение глубокой благодарности. От безнадежного больного, которого вы спасли. Так ведь?

— Спасибо. Будем считать, что носитель этой бутылки умирал голодной смертью, потому что ему нечем было пережевывать сырокопченую колбасу. А я его спас. И сейчас он, толстый и веселый, чавкает с утра до вечера, цыкает новым зубом и им же скрипит по ночам. Так о чем это мы? О женской привлекательности?

— Мы — о собачьей привлекательности. Но для вас, похоже, это одно и то же.

Он опять расхохотался, мы чокнулись и выпили.

— Так вот. Женская привлекательность складывается из ряда факторов, — начал он.

— Здоровые зубы… — поддержала я.

— С этим я спорить не могу в силу своей профессиональной принадлежности. Пусть зубы будут на первом месте. Но крайне желательно, чтобы еще была легкость, даже мимолетность, как будто тебя чуть коснулись и норовят убежать. Готовность уйти, понимаете? И вместе с тем в облике должно быть приглашение к действию, призыв.

— Ну, это динамизм и стервозность, доктор. «Вот она я, бери меня», а сама — в кусты.

— Да. Немножко стервозности необходимо. Но в кусты необязательно. Важно показать, что кусты возможны. Что вас туда, так сказать, тянет.

— Если симпатия обоюдная, в кусты тянуть не должно.

— Не должно, конечно. Но тягу нужно изобразить.

— Еще пара-тройка ваших лекций, Вениамин Гаврилович, и я, глядишь, научусь быть привлекательной.

— Ну, у вас-то такой проблемы нет, — опять засмеялся он, — вы уже давно научились. Но от бесед я ни за что не откажусь. Когда я могу надеяться увидеть вас еще?

Вернувшись домой, я, поддавшись переполнявшим меня чувствам, позвонила Васе и томно призналась, что при встрече с ним меня неудержимо тянет в кусты.

— Да? — Вася удивился. — В смысле — тошнит тебя? Или слабит? Но зачем же в кусты? Зима на дворе, а ты, какая-никакая, девушка. К тому же в МУРе прекрасный туалет.

Вася был в своем репертуаре.

— Но кусты-то романтичнее! — возразила я.

— Не думаю, — сказал Вася. — Практически на глазах у всех, и ни руки помыть, ни зубы почистить.

Надо будет спросить у Вениамина Гавриловича, добавляет ли девушке привлекательности то, что ее при встрече с мужчиной неудержимо тянет в туалет. Наверно, да. Во всяком случае, это небанально.

— Саня, — Вася, как ни странно, не ругался на меня, не обзывался, зато был очень серьезен. — С твоим живодером там действительно что-то не чисто. И, откровенно говоря, я заволновался — не вляпалась ли ты опять в какую-то дрянь. Ты будь поосторожней, не лезь без меня в это дело и не вздумай звонить в N-ское отделение милиции. Я тебе помогу, только вот разберусь с делами. Договорились? У меня предчувствие плохое.

— Ладно. — Васина серьезность меня тронула. Всегда, когда Вася боялся за меня, он становился похож на человека. Переставал материться, рожи корчить — ну такой милый — просто ужас.

Глава 12

МОРОЗОВ

Он вернулся домой поздно и сразу отправился в ванную. Открыв воду, он вылил в ванну почти пол-литра ароматических эссенций — раньше он отбивал таким способом собачий запах, а сейчас ароматизировал воду уже по привычке. Лялька этот запах терпеть не может, как и самих собак, впрочем.

Лялька имела смутное представление о том, чем он занимается, и с расспросами не приставала. Деньги приносит — и ладно. Она была женщиной практической и исходила из того, что не дело красит человека, а прибыль от этого дела. Будь ты хоть негром преклонных годов, но если ты получаешь приличную зарплату, мы тебя примем, как равного. Морозов с пониманием относился к такой жизненной позиции своей подружки, но временами, только изредка, задумывался о том, что было бы, если б удача от него отвернулась?

— Ляль, — спросил он однажды, — а вот если мой бизнес прогорит?..

— Типун тебе на язык, Барбос, — перебила его Лялька. — С чего бы? У тебя неприятности?

— Пока нет. Но — если вдруг? Ты меня не бросишь?

— Брошу, — уверенно кивнула Лялька. — Так что ты уж работай получше.

— Хорошо ли это, Ляль? — запечалился Морозов. — Получается, ты со мной из-за денег.

— Нет, Барбосина. Я с тобой не из-за денег, ты меня