Джим Томпсон - Побег
Не было необходимости ни в каких движениях. Он уже сделал все, что можно было сделать в таких чрезвычайных обстоятельствах. Оба окна с левой стороны были опущены. Правые колеса почти повисли на краю кювета. Зеркало заднего обзора было вывернуто под таким углом, который позволял ему смотреть в него не поднимая головы.
Это была черно-белая патрульная машина. В ней сидели два человека, один — молодой, другой — средних лет, очевидно стажер и кадровый сотрудник. Они вылезли с разных сторон машины и двинулись вперед — к нему. Руки — на рукоятках пистолетов, они держались на приличном расстоянии друг от друга, двигаясь к подозрительному объекту по разным траекториям.
Это, конечно, был и есть надлежащий порядок, от которого нельзя отступать ни при каких обстоятельствах. Однако из-за того, как была поставлена машина, было бы затруднительно — если не невозможно, придерживаться его до конца. И поскольку машина, очевидно, была пуста, в этом, казалось, не было необходимости.
Так что, помедлив какой-то момент, один из них пожал плечами, а другой засмеялся, и они пошли вместе. Почти плечо к плечу — только раз нарушив инструкции.
А через долю секунды после, того как Руди приподнялся над сиденьем, они оба были мертвы.
Он забрал их оружие и боеприпасы. И помчался на своей машине, сделав U-образный поворот, переехав тело человека постарше и снова выскочив на автостраду. Он знал, что ему теперь нужно делать, и это знание придавало силы. Оно одновременно и забавляло его, и он засмеялся, как тогда, когда Макс Вондершейд дал ему наводку, которую он сейчас собирался использовать.
Нет, и все-таки — каково? Кто вообще в силах разгадать такую уловку? Чтобы тебя приводил в порядок ветеринар, лошадиный доктор?!
Глава 6
Величайшим недостатком и основным достоинством Дока Маккоя была его самоуверенность. Он оказывался прав так часто и на протяжении такого долгого времени, что даже помыслить не мог о возможности чего-либо другого. Он мог весело признать свою ошибку, добродушно взять на себя ответственность за ошибку другого. Но это был просто Док — часть его маскарада. В душе он никогда не был не прав — именно никогда — в том, что действительно имело значение. И оттого, что возникли сомнения по поводу того, действительно ли он убил Руди, — вопрос одновременно простой и жизненно важный, — он готов был взорваться от гнева, как никогда.
— Послушай, Кэрол. — Голос его был напряженным, как скрипичные струны. — Я не знаю, кто застрелил тех двоих легавых. Мне на это наплевать. Все, что я знаю, — что это сделал не Руди Торренто.
— Ну... если ты так говоришь, Док. Но...
— Посмотри на это вот с какой стороны. Я находился ненамного дальше от Руди, чем сейчас от тебя. Допустим, я решил замочить тебя прямо сейчас. Как ты думаешь — я убью тебя или нет?
Кэрол нервно засмеялась. Он улыбался ей — шутка, конечно. Никто не знал лучше ее, как много Док думает о ней, как далеко он готов пойти ради нее. Но если бы она не знала — если бы она не была уверена, что Док хотел ее и нуждался в ней после ограбления банка точно так же, как до этого...
Эта мысль уязвляла ее, поэтому она заговорила таким тоном и в такой манере, которые практически не отличались от его собственных.
— Допустим, я решила замочить тебя прямо сейчас, — сказала она, улыбаясь игриво и пристально глядя на него. — Как ты думаешь — я убью тебя или нет?
— Прости, — сердечно сказал Док. — Отвечая на твой вопрос — я не стал бы тебя винить, если бы ты именно так и поступила.
— Мне не нравится, когда мне затыкают рот, Док. Я не собираюсь с этим мириться.
— И ты совершенно права, моя дорогая.
— Тогда не нужно больше так с мной разговаривать. Никогда, никогда, понял? Я знаю, ты думал не так, как это прозвучало, но...
Док свернул на проселочную дорогу. Остановившись прямо на гребне маленького холма, он молча повернулся и заключил свою жену в объятия. Он поцеловал ее, прижимая все крепче и крепче к себе. Он поцеловал ее снова, его уверенные руки сжимали и ласкали ее маленькое упруго-мягкое тело.
А после, когда они поехали дальше, они снова были не разлей вода: один — продолжением другого.
Их короткая ссора была забыта. Никто из них не вспоминал о Руди. Кэрол была рада, что ее убедили, что у нее появилась уверенность — Руди мертв.
По большей части они хранили молчание, счастливые и довольные уже тем, что они вместе. Но когда солнце на небосклоне опустилось ниже, снова возник разговор о Бейноне. Этот человек — скорее, мотивы его поведения — по-прежнему не давал покоя Доку. Трудно было поверить, что главный по помилованиям собирается сцапать всю добычу из банка вместо сравнительно маленькой доли, на которую он согласился. Мысль о том, что такой человек совершит убийство — а ему пришлось бы — ради какого бы то ни было количества денег, была просто смехотворной. С другой стороны, было ли это более смехотворным, нежели то, что он так явно продался с риском для своей карьеры и репутации — за какие-то жалкие крохи?
Кэрол мало чем могла помочь с разгадкой этой загадки. Она, казалось, совершенно не интересуется ответом, чуть утомленная, чуть рассеянная. Потом, за несколько миль от места, где жил Бейнон, она, просветлев лицом, повернулась к мужу почти весело:
— У меня есть идея, Док. Давай я отнесу Бейнону его пятнадцать штук.
— Ты? — Док быстро взглянул на нее. — Без меня, ты хочешь сказать?
— Да. Ты возьмешь сумку с деньгами, и...
— И куда же я ее возьму? Где буду ждать? На обочине дороги или в одной из этих маленьких глухих деревушек, в каком-нибудь приметном месте на дороге, где на любого чужака пялят глаза и где к нему может пристать с расспросами любой городской клоун?
— Мы обдумаем это. Пожалуйста, Док. Ну, так что ты скажешь?
— Что не могу поверить, будто ты это всерьез, — ответил Док ровным голосом. — Я, конечно, ценю, что ты беспокоишься за меня. — Он покачал головой. — Однако просто так дело не пойдет, голубка. Как я уже говорил тебе, если Бейнон что-то и замышляет, мы должны узнать об этом сейчас. И должны уладить это сейчас.
— Я смогу это уладить.
— Но он не раскроет карты, если ты будешь одна. В любом случае то, как уладить это дело, — если в этом есть необходимость, — я хочу решать сам.
Кэрол начала было что-то говорить, потом пожала плечами и погрузилась в молчание. Док закурил сигарету и протянул ей пачку, но она покачала головой, не произнеся ни слова. Они объезжали маленькую деревушку со шпилями церкви, торчащими из рощицы. Док сбавил скорость, чтобы взглянуть на дорожную карту, потом поехал с прежней скоростью. Еще через несколько миль он свернул на узкую грунтовую дорогу, которая лентой протянулась через холмы.
До заката оставалось менее часа, и поднялся прохладный юго-западный ветер. До этого, на холмах, Доку время от времени попадались на глаза дома на ранчо или дом с надворной постройкой. Ему это не нравилось. В расположенной на отшибе местности любую машину могли заметить с очень дальнего расстояния, а такую броскую, как у них, наверняка запомнили бы.
Одна дорожка сошлась с другой. На изрытом колеями перекрестке два почтовых ящика стояли по диагонали друг к другу. На одном черной краской было грубо намалевано имя: «Бейнон». Док остановил машину и обвел внимательным взглядом пустынную, холмистую местность.
Скорее всего, перекресток не просматривался ни из одного из двух домов, которые должны были стоять где-то поблизости. Он поразмыслил над этим фактом, рассеянно проговорив, что дом Бейнона должен находиться сразу за холмом, справа от них.
Кэрол пробормотала что-то в знак согласия. Док задумчиво почесал щеку, потом протянул руку в заднюю часть салона и переложил сумку с деньгами на переднее сиденье. Он открыл ее, отсчитал пятнадцать тысяч долларов и сунул их во внутренний карман пальто. Потом, поскольку это все равно нужно было сделать, он дал Кэрол несколько сотен долларов мелкими купюрами, затолкал в свой кошелек еще несколько сотен и набрал третью стопку, на общую сумму примерно в тысячу. Это были деньги для бегства — бабки, которые необходимо держать наготове. Док связал их вместе с двумя пачками бумажных денег из банка, положил на самый верх чемоданчика, снова закрыл и запер его.
Потом вышел, отпер багажник и положил туда чемоданчик. Он не сразу опустил крышку багажника; вместо этого, поймав взгляд Кэрол в зеркале заднего обзора, он улыбнулся ей и подмигнул:
— Это твоя идея. — Он улыбнулся. — Если ты не возражаешь против ее модификации, а также против того, чтобы немного посидеть в тесноте.
Лицо Кэрол просияло. Она выскочила из машины и, обогнув, подошла к ней сзади; вытащив пистолет из-за пояса, она двумя сухими металлическими щелчками проверила патронник, прежде чем засунуть его обратно. В глазах Дока, наблюдавшего за ее действиями, промелькнуло неодобрительное выражение. Он положил ладонь на ее руку, и она стала забираться в багажник.
