Джим Томпсон - Побег
Руди заморгал, и на его посеревшем лице проступил легкий румянец.
— Макс?.. — прошептал он с надеждой. — Ты... ты здесь, Макс?
— Ну конечно, я здесь. А где мне еще быть, когда мой маленкий малтщик Руди в беде? А теперь делай, что я тебе говорю, сейчас же!
Руди сделал. Нечего и говорить, что он был совершенно один, наедине с журчащим, наполовину высохшим ручьем и густыми тенями выгнувшихся деревьев и солено-сладким запахом собственной крови. Но мысленно он был не один. С ним был единственный человек, которого он когда-либо любил и который любил его. Маленький Макс. Герр доктор Макс. Макс Вондершейд, доктор медицины, доктор философии, доктор психиатрии — подпольный акушер, врач для уголовников; человек, который никогда не мог сказать «нет» нуждающемуся, независимо от законов и профессиональной этики.
Они с Руди были сокамерниками в течение трех лет. Эти годы, проведенные в так называемой тюрьме строгого режима, принесли человеку по прозвищу Голова Пирогом то единственное подлинное счастье, которое он когда-либо испытывал. Такие вещи не забываются, не забываются такие люди. Начинаешь дорожить каждым его поступком, каждым его словом.
Руди распластался на земле, закрыл глаза. Расслабился настолько, насколько мог, и на какой-то момент задержал дыхание. Потом стал медленно считать. Один, два, три, выдыхая и вдыхая на счет. Когда он три раза досчитал до десяти, его дыхание почти пришло в норму, а его сердце перестало колотиться как сумасшедшее. Он продолжал держать глаза закрытыми, выжидая, и голос снова обратился к нему.
У него хорошо получилось — о, просто замечательно! Он вспомнил, что шок — страшный убийца; во-первых — шок, во-вторых — инфекция. Если ты поддашься шоку, даже очень маленькая рана может оказаться смертельной.
— Но, Макс. — Руди почувствовал, как на миг его снова охватила паника. — Она не маленькая! Между нами и десяти футов не было. И он выстрелил мне прямо в...
Руди сел. Хриплый смех клокотал у него в горле. Прострелил сердце? Черт возьми, да случись такое, его бы и в живых не было! Он снова осмотрел свой торс, задавшись вопросом, что именно случилось и как.
До некоторой степени загадка оставалась загадкой. Вернее, здесь присутствовал элемент чуда. Окованный металлом кончик кобуры, очевидно, заставил пулю чуть отклониться, а еще больше она отклонилась из-за крепкого, как железо, нагромождения поломанных костей и хрящей, образовывающих его грудную клетку. И все-таки ему очень повезло, что он остался жив, хотя рана была совсем не шуточной.
Начиная от точки прямо над его сердцем мясо было взрезано до самой кости поперек груди, а оттуда разрез доходил до середины его левого бока. Вероятно, из-за того, как он упал, — его грудь плотно прилегала к одежде и ремню кобуры, — крови у него вытекало сравнительно мало, в любом случае гораздо меньше, чем вытекло бы при обычных обстоятельствах. Но теперь, из-за того, что он двигался, рана его открылась широко и он терял кровь с угрожающей быстротой.
Руди сделал повязку из своей майки, крепко связав ее с брючным поясом и ремнем кобуры. Это помогло, но не слишком; помогло не намного больше и когда он добавил к повязке свои носки и носовой платок. У него оставалась одна вещь, вернее, две вещи, вполне пригодные для того, чтобы положить их на рану. Две толстые пачки денег, которые он урвал из добычи в банке. Но если он воспользуется ими, перепачкает их в крови... Хотя от них, наверное, и так не будет никакого проку...
Гм. Ему нужно сохранить эти бабки. До тех пор, пока у него есть бабки, и пушка, и машина, — но в первую очередь — бабки, у него есть шанс. Выжить. И догнать Дока с Кэрол. Дальше этого — того, чтобы догнать их и убить, — он не способен был думать в настоящий момент. Для него это было одновременно и средством, и целью. В их смертях каким-то образом он обретет жизнь для самого себя.
Он кое-как забрался в машину и запустил мотор на полную мощность, с ревом проехав вверх по руслу ручья и вырулив на дорогу, пробуксовывая, продвигаясь со встрясками и толчками. Так было нужно. У него не хватило бы сил для разведки — сил и времени. Все, что он мог сделать, — это действовать быстро и надеяться на лучшее.
Ему по-прежнему везло: никто не встретился с ним по дороге. Удача продолжала сопутствовать ему и когда он проехал глухими переулками Бикон-Сити и снова вырулил на автостраду по другую сторону. Потом быстро, вместе с его кровью, удача начала иссякать.
Он порылся в бардачке машины, достал наполовину полную бутылку виски в одну пинту. Сделал осторожный глоток, потом, почувствовав, что согрелся и окреп, глоток побольше. Прикрыл бутылку ладонью, вытащил из кармана сигареты. Нашел одну, которая все еще годилась, и зажег, втягивая дым глубоко в легкие. Внезапно, без всякой причины — за исключением того, что он был пьян, — он грубо загоготал.
Смеясь, он сделал еще один глоток, еще одну долгую затяжку сигаретой. Внезапно бутылка выпала из его руки, и машина бешено вильнула в сторону кювета.
Сигарета спасла его. Стараясь справиться с управлением и не попасть в кювет, он зажал горящий окурок между ладонью и рулем, и боль не давала угаснуть его сознанию, придавая ему ту остроту, в котором оно нуждалось. Но оно начало угасать почти сразу же после того, как вернулось к нему.
Он то находился в сознании, то неумолимо, стремительно опять терял его.
«Глупый Руди. У него так мало крови. А он смешивает ее с алкоголем!»
Руди притормозил, ведя машину зигзагами. Неуклюже, задыхаясь от слабости, он привстал в кресле и повернулся, дотянувшись до пола в задней части салона. Его пальцы нашли то, что искали. Сомкнув их, дрожащие от напряжения, он снова плюхнулся в кресло.
Два сандвича были черствыми и несвежими. Кофе в термосе — холодным и с кисловатым привкусом. Но Руди выпил его весь и съел всю еду.
* * *Нужно есть, когда теряешь кровь. Нужно набить брюхо, чтобы протрезветь. Нужно, нужно...
Нужно обратиться к доктору.
Он опять поехал. Он не помнил, как тронулся с места, но ветер хлестал его по лицу, а автострада бешено скакала под машиной.
— Д-доктор, — сонно бормотал он. — Нужно поспешить и обратиться — обратиться к доктору и... — Сознание снова накатило на него. Он выругался яростно, с горечью, его смуглое лицо скривилось в озадаченную гримасу.
Как он может пойти к доктору? Там будут другие люди — пациенты, медсестра, может быть, и его жена. И даже если он сумеет с ними со всеми справиться и добиться, чтобы ему оказали медицинскую помощь, что тогда? Ну конечно, он прикончит костоправов, как только работа будет закончена, но это ведь не поможет. Доктора — очень занятые люди. Им то и дело звонят, к ним то и дело приходят, и...
— Не обязательно, мой малтщик! С докторами определенного рода это не так. Ну, возможно, к нему кто-то и будет приходить. Но посетителей будет сравнительно немного, и у них не будет такой насущной необходимости, как у большинства...
Руди смахнул пот с глаз. Он стал сбавлять скорость, чтобы присматриваться к почтовым ящикам с надписью «R.F.D.», периодически попадавшимся вдоль обочины автострады.
Сельский врач? Об этом вел речь Макс? Гм. Сельские врачи живут не в сельской местности. А в самом городе, как и любые другие. И если один из них будет убит или пропадет без вести, поиски начнутся быстро. Быстрее быстрого — в такой близости от места, где ограбили банк. Не нужно быть Эдди Гувером, чтобы сообразить, что... что...
Автострада перед ним начала расплываться; все стало расплываться, утопать в какой-то серой мути. Он наклонился к рулю, то и дело проводя рукой по глазам. Прямо перед тем, как он окончательно потерял сознание, он успел свернуть на боковую дорогу.
Он не мог вспомнить ничего из сделанного потом, хотя сделал он очень многое. Столько, сколько он сделал бы, если бы полностью отдавал себе отчет в своих действиях! Страшного настоящего больше не существовало: он будто заново родился, свободный от страха и жуткой свирепости, которая вызревала в нем. Потому что с ним был маленький Макс. Макс Вондершейд с львиной головой и горбатым телом карлика. И он смеялся так, как он никогда не смеялся до того или после.
— А, ха-ха! Да ты опять меня дурачишь, маленький старый голландский шельмец?
— Ну что же тут такого смешного, мой бедный друг-параноик? Ты бы почитал Джонатана Свифта. Это расширит твой кругозор.
А почему бы и нет? Образование имеет много аспектов. Можно даже сказать, что он должен знать о медицине и анатомии гораздо больше, чем гордый доктор медицины. Какое между ними основное различие? Только то, что пациенты обычно более достойные и неизменно менее требовательные.
Руди снова пришел в сознание так же быстро, как потерял его.
В тот момент сознание не покинуло его и он чувствовал себя значительно бодрее, — в тот момент, когда другая машина свернула на боковую дорогу, по которой ехал Руди. Он присел на пол салона, прежде чем потерять сознание, при этом верхняя половина его туловища осталась лежать на сиденье. Так его не было видно, если только кто-то не заглянул бы прямо в машину. И теперь он затаился, не делая никаких движений, помимо того, что еще крепче сжал пистолет, который не выпускал из руки.
