Уильям Коллинз - Без права на наследство
Опыт научил Магдален осторожности. Она решила подождать некоторое время, прежде чем проверить найденные ключи. И это оказалось разумным: воспользовавшись отсутствием хозяина, миссис Дрейк занялась проверкой состояния помещений второго этажа. Результаты осмотра ее разочаровали, так что вскоре служанки с метелками и тряпками взялись за уборку, продлившуюся до сумерек.
В течение вечера возможности для эксперимента с ключами также не предоставилось. Когда пришло время сна, Магдален оказалась перед выбором: отложить пробу ключей на утро, которое могло быть не менее суетливым, чем прошедший день, или отважиться на ночную экспедицию. В былые времена она не колебалась бы ни секунды, но теперь она меньше полагалась на прихотливый случай, а потому решила устроить вылазку ночью. Вставали и ложились в Сент-Круксе рано, так что за полчаса до полуночи Магдален тихо вышла на лестницу: в руке у нее была свеча, в кармане – ключи.
В коридоре возле третьего этажа она остановилась и прислушалась. Ни привычного храпа Мейзи, ни других звуков. Магдален неуверенно заглянула за ширму, кровать была пуста. Но она своими глазами видела, как старый моряк еще час назад прошел наверх спать. Может быть, он воспользовался отъездом хозяина и вздумал побаловать себя ночлегом в адмиральской спальне? В это время до нее донесся приглушенный звук из противоположного конца коридора. Она осторожно подкралась и прижалась ухом к двери одной из комнат: так и есть – из свободной спальни доносился богатырский храп Мейзи. Это удивило ее: почему он вдруг отказался от привычного неудобного места в коридоре? И зачем ему вообще надо ночевать на проходе, если он может в любой момент занять пустующую комнату по соседству? Однако времени на пустые раздумья у нее не было! Магдален вернулась к лестнице и спустилась на второй этаж. Начала она с библиотеки. Как только она оказалась в закрытом пространстве, где огонек свечи не мог издалека привлечь внимания случайно бодрствующей служанки, Магдален успокоилась и без колебаний взялась за дело.
Первым она проверила замок стола. Ни один из ее ключей не подошел. Затем шкаф-бюро. Один из ключей показался удачного размера – и вот, замок мягко щелкнул… На полках за дверцей лежали образцы разнообразных минералов, все с аккуратно подписанными этикетками. В единственном выдвижном ящике оказалось два отделения с бумагами: первое содержало счета, второе – другие деловые документы, пожелтевшие от времени настолько, что недавно составленное письмо Ноэля Ванстоуна затеряться среди них просто не могло. Магдален закрыла бюро и с некоторым усилием сумела запереть дверцу. Книжные шкафы не поддались ее попыткам, ящики и дверцы в соседних комнатах тоже упрямились. Магдален методично и спокойно проверила каждый из них, но тщетно. Второй раз удача ей не улыбнулась.
Она вернулась к себе, не заметив по дороге никакого движения, кроме скольжения собственной длинной тени по стенам. Вернув ключи на прежнее место в столике у кровати, она почувствовала легкую дрожь. Словно ледяной, могильный холод, пережитый утром в саду, на мгновение снова проник в ее тело. Еще один шанс не дал результатов! Едва ли она могла сейчас уснуть. Магдален достала шкатулку с рукоделием – одну из немногих личных вещей, которые могла позволить себе в роли служанки, – и решила заняться шитьем, чтобы отвлечься от мыслей, способных довести до отчаяния. Главное теперь – не думать о будущем, не гадать, какая судьба ждет ее впереди.
На следующий день вернулся адмирал. Визит в Лондон не улучшил его настроения. Печать озабоченности лежала на его лице, он оставался молчаливым за ужином. Ночью храп Мейзи доносился с обычного места за ширмой – с возвращением хозяина старый моряк опять устроился на неудобной кровати в холодном коридоре.
Прошло еще три дня, наступил апрель. Второго числа, также внезапно, как уехал, вернулся мистер Джордж Бертрам. Он сразу прошел к дяде в библиотеку, а после разговора тут же отправился на экипаже к последнему в тот день поезду на Лондон. Возница заметил потом удивленно, что адмирал ворчал – коней, мол, совсем загоняли. Магдален тоже по-своему страдала от дурного настроения хозяина: его все теперь раздражало, что бы она ни делала за ужином, он ругался, еда ему не нравилась – ни бараний бульон, ни обжаренный сыр не удостоились его одобрения.
Следующие два дня прошли обычно, а на третий день произошло событие, ставшее предвестием катастрофы, чего никто в тот момент угадать не мог. Началось с заурядного звонка из гостиной.
Отвечать на него полагалось именно Магдален. Она, как обычно, постучалась в дверь гостиной, но никто не ответил. Тщетно повторив попытку еще два раза, она решилась открыть дверь, и в лицо ей ударил холодный воздух. Находившиеся напротив двери в «Промерзни-до-Костей» были широко распахнуты, и оттуда тянуло арктической атмосферой заброшенного зала. Магдален немного подождала у двери, сомневаясь, как вести себя дальше: она определенно слышала звонок, но в комнате никого не видела. После некоторого размышления она сочла за лучшее уйти снова вниз и подождать повторного вызова, но с порога она обернулась и увидела, как в противоположном конце зала открывается еще одна дверь, которая вела в покои восточного крыла. А в проеме появился высокий человек в сером пальто и шляпе. Он быстро пересек зал в направлении гостиной. Лицо его было неразличимо на таком расстоянии, но по походке Магдален сразу узнала адмирала.
Он удивленно, хотя без раздражения, взглянул на горничную и с откровенным подозрением поинтересовался, что она здесь делает. Магдален объяснила, что услышала звонок. Адмирал с облегчением взмахнул рукой: «Да-да. Я позвонил, а потом забыл, отвлекся, – сказал старик. – Я хотел, чтобы принесли угля».
Магдален вернулась в кухонную зону и передала распоряжение адмирала служанке, которая отвечала за топку, а сама прошла в буфетную, присела и задумалась. В гостиной у нее возникло ощущение, что адмирал Бертрам хотел бы сохранить в тайне от нее посещение восточных комнат, он был сильно смущен тем, что она его застала выходящим оттуда. Эта пустующая часть дома представлялась ей теперь чрезвычайно соблазнительной. А вдруг именно там хранятся тайные бумаги? До сих пор она была уверена, что они находятся постоянно под рукой у адмирала, в его жилых покоях, но что если он спрятал их подальше от случайных глаз? Может быть, она сумеет все же использовать найденные ключи? За одним исключением, они до сих пор не подошли ни к одному замку в северной части дома. Имеет ли смысл опробовать их на шкафах восточного крыла? Даже если существует хоть малейший шанс, стоит его использовать. Но когда? Безусловно, надо выбрать время, когда никто не увидит ее, то есть действовать надо ночью.
За ужином адмирал ворчал и придирался к ней необычайно много, но ей было все равно, она едва слышала его слова. Вечер тянулся медленно, но наконец наступил час, когда все расходятся по своим комнатам, готовясь ко сну. На этот раз она ждала дольше прежнего: адмирал был дома, он мог внезапно спуститься, пойти в библиотеку или еще куда-нибудь. Уже после полуночи Магдален осторожно покинула свою спальню, положив заветные ключи в карман и прикрывая свечу рукой.
Едва ступив на лестницу, Магдален ощутила внезапное волнение, ей почудилась таящаяся в темноте угроза. Замерев, она вслушалась. Она не намерена была уступать своим страхам! Не зря ведь приехала она в это странное место и потратила столько усилий! Как можно отступить теперь? Биение сердца отдавалось в висках, кровь прилила к лицу, и Магдален вновь почувствовала прилив отваги. С четвертого этажа на третий, с третьего на второй, не останавливаясь. Еще минута – и вот она уже в конце коридора, пересекает вестибюль и входит в гостиную. Только взявшись за тяжелую бронзовую ручку, она замерла на секунду, чтобы перевести дыхание. Перед ней, за этой дверью, лежал большой ледяной зал.
Наконец Магдален открыла дверь и вздрогнула: когда адмирал выходил из восточного крыла здания, было тихо, когда оттуда появился Мейзи, тоже, но теперь она явственно различала монотонный, приглушенный звук, напоминавший шум ветра. Однако, после короткого колебания, она закрыла за собой дверь и оказалась в пустом зале. С южной стороны, сквозь окна, внутрь лился лунный свет. Его бледные потоки тянулись длинными, призрачными полосами по мраморному полу. Под окнами притаились темные пятна теней, резко контрастировавшие с серебристым сиянием. Дальняя часть зала была погружена в таинственный мрак. Потолок был неразличим, а огромная разверстая пасть камина зияла чернотой из-под тяжелой верхней панели. Единственным предметом, ясно различимым в лунном свете, был высокий треножник-жаровня, напоминавший в этот час чудовищного зверя, изготовившегося к прыжку. Ночью холодный зал производил особенно жуткое впечатление чего-то потустороннего.
