Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро
Положив трубку, Симеон окинул взглядом восьмерых членов своей семьи и хихикнул:
– Что-то вы мрачно выглядите. В чем дело?
– Ты послал за нами… – начал Элфред.
– Да, но в этом нет ничего особенного, – быстро прервал Симеон. – Вы подумали, что будет семейный совет? Нет, я просто сегодня устал – вот и все. После обеда можете ко мне не подниматься – я лягу в постель. Хочу отдохнуть перед Рождеством.
Он снова усмехнулся.
– Конечно, – энергично закивал Джордж.
– Все-таки Рождество – великий праздник, – продолжал Симеон. – Укрепляет семейную солидарность. Как по-твоему, Мэгдалин, дорогая моя?
Мэгдалин Ли вздрогнула. Ее маленький ротик открылся и закрылся вновь. Вид у нее был весьма глуповатый.
– Да-а… – неуверенно протянула она.
– Хотя ты ведь жила с отставным морским офицером… – Симеон сделал паузу. – Твоим отцом. Вряд ли вы пышно отмечали Рождество. Для этого нужна большая семья.
– Ну… э-э… да, вероятно…
Взгляд Симеона переместился на ее мужа.
– Не хочется говорить неприятные вещи в такое время, Джордж, но, боюсь, придется немного урезать твое содержание. Домашнее хозяйство в будущем станет обходиться мне дороже.
Джордж побагровел.
– Папа, ты не можешь так поступить!
– Вот как? Не могу? – вкрадчиво осведомился Симеон.
– Мои расходы и без того очень велики. Мне с трудом удается сводить концы с концами. Приходится экономить во всем…
– Позволь твоей жене этим заниматься, – посоветовал Симеон. – У женщин это превосходно получается. Они часто экономят там, где мужчине и в голову не придет. Некоторые женщины сами шьют себе одежду. Помню, моя жена отлично управлялась с иглой. У нее вообще были золотые руки, но, к сожалению, куриные мозги.
Дэвид вскочил на ноги.
– Сядь, мальчик, – сказал ему отец, – а то что-нибудь опрокинешь.
– Моя мать… – начал Дэвид.
– Твоя мать была глупа как пробка! – рявкнул Симеон. – И, по-моему, она передала это качество своим детям. – Внезапно он выпрямился. На его щеках вспыхнули красные пятна, а голос стал высоким и пронзительным. – Никто из вас не стоит ломаного гроша! Меня тошнит от вас! Вы не мужчины, а компания никчемных хлюпиков! Пилар стоит двоих из вас, вместе взятых! Бьюсь об заклад, что где-то в мире у меня найдется сын получше любого из вас, пусть даже и незаконный!
– Полегче, папа! – сердито сказал Харри.
Он тоже поднялся – его добродушное лицо нахмурилось.
– Это и к тебе относится! – напустился на него Симеон. – Что хорошего ты сделал за свою жизнь? Писал мне со всех концов земного шара и выклянчивал деньги? Повторяю, мне тошно смотреть на вас! Убирайтесь!
Он откинулся в кресле, тяжело дыша.
Медленно, один за другим, его сыновья и их жены стали выходить из комнаты. Джордж покраснел от негодования. Мэгдалин выглядела испуганной. Дэвид побледнел и дрожал всем телом. Элфред шел как во сне. Только Харри пулей вылетел в коридор. Хильда задержалась в дверях и повернулась.
Открыв глаза, старик вздрогнул при виде невестки. В ее неподвижной позе было нечто угрожающее.
– В чем дело? – раздраженно спросил он.
– Когда пришло ваше письмо, – заговорила Хильда, – я поверила, что вы хотите собрать на Рождество всю семью, и уговорила Дэвида приехать…
– Ну и что?
– Вы действительно хотели всех собрать, – медленно продолжала Хильда, – но только для того, чтобы перессорить друг с другом. Господи, неужели это вас забавляет?
Симеон ухмыльнулся.
– У меня всегда было своеобразное чувство юмора, – сказал он. – Я наслаждаюсь шуткой, не ожидая, что ее оценит кто-нибудь еще.
Хильда молчала. Симеона Ли охватило смутное чувство тревоги.
– О чем вы думаете? – резко осведомился он.
– Я боюсь… – ответила она.
– Боитесь меня?
– Не вас, а за вас!
Словно судья, произнесший приговор, Хильда повернулась и вышла медленным, тяжелым шагом.
Симеон сидел, уставясь на дверь.
Потом он встал и направился к сейфу, бормоча себе под нос:
– Посмотрим на моих красавцев…
3
Примерно без четверти восемь в дверь снова позвонили.
Трессилиан пошел открывать. Вернувшись в буфетную, он обнаружил там Хорбери, поднимающего с подноса кофейные чашки и разглядывающего на них фабричное клеймо.
– Кто это был? – спросил Хорбери.
– Суперинтендент полиции мистер Сагден… Эй, поосторожнее!
Хорбери уронил одну чашку, которая со звоном разбилась.
– Что вы наделали! – рассердился Трессилиан. – Одиннадцать лет я мыл эти чашки и ни разу не разбил ни одной, а теперь вы трогаете вещи, которые к вам не имеют никакого отношения, и вот результат!
– Простите, мистер Трессилиан, – извинился слуга. Его лицо покрылось потом. – Сам не знаю, как это случилось. Вы сказали, приходил полицейский суперинтендент?
– Да, мистер Сагден.
Хорбери облизнул побелевшие губы.
– Что ему было нужно?
– Собирает пожертвования на сиротский приют для детей полицейских.
– А-а! – Слуга расправил плечи и спросил с явным облегчением: – Он получил что-нибудь?
– Я отнес подписной журнал старому мистеру Ли, и он велел проводить суперинтендента к нему и подать шерри.
– На Рождество попрошайничают все, кому не лень, – сказал Хорбери. – Должен признать, что старик щедр, несмотря на его прочие недостатки.
– Мистер Ли всегда был великодушным джентльменом, – с достоинством произнес Трессилиан.
Хорбери кивнул:
– Это лучшее из его качеств. Ну, я пошел.
– Собираетесь в кино?
– Да, если получится. Пока, мистер Трессилиан.
Он вышел через дверь в холл для слуг.
Трессилиан посмотрел на часы, висящие на стене, потом отправился в столовую и положил булочки на салфетки.
Убедившись, что все в порядке, он ударил в гонг, стоящий в холле.
Когда звук гонга затих, суперинтендент Сагден спустился по лестнице. Это был крупный, красивый мужчина в застегнутом на все пуговицы синем костюме, двигающийся с сознанием собственной значительности.
– Думаю, к ночи подморозит, – заметил он. – Это хорошо, а то в последнее время погода совсем не по сезону.
– От сырости у меня разыгрывается ревматизм, – отозвался Трессилиан.
Суперинтендент выразил ему сочувствие, и Трессилиан выпустил его через парадную дверь.
Старый дворецкий запер дверь, медленно вернулся в холл, провел рукой по глазам и вздохнул, но сразу выпрямился, увидев Лидию, идущую в гостиную. Джордж Ли только что спустился с лестницы.
Трессилиан ждал остальных. Когда последняя из гостей, Мэгдалин, вошла в гостиную, он последовал за ней и доложил:
– Обед подан.
В своем роде Трессилиан был знатоком дамских нарядов. Он всегда обращал внимание на платья леди, когда обходил стол с графином в руке.
Дворецкий отметил, что миссис Элфред надела новое платье из черно-белой тафты. Рисунок был довольно вызывающим, но она в отличие от многих других леди могла себе это позволить. На миссис Джордж было модельное платье, по-видимому стоившее немало денег. Интересно, какое лицо было у мистера Джорджа, когда ему пришлось за него платить? Мистер Джордж никогда не любил расставаться с деньгами. Миссис Дэвид – приятная леди, но совершенно не умеет одеваться. Ее фигуре лучше всего подошел бы черный бархат, а алый, да еще узорчатый, был неудачным выбором. А вот мисс Пилар все равно, что носить, – с ее волосами и фигурой она прекрасно выглядит даже в дешевом белом платьице. Ничего, скоро мистер Ли позаботится о ее одежде. Он сразу к ней привязался. Так всегда бывает с пожилыми джентльменами – хорошенькие девушки могут из них веревки вить!
– Рейнвейн или кларет? – почтительно пробормотал Трессилиан на ухо миссис Джордж. Краем глаза он заметил, что лакей Уолтер снова подает овощи раньше подливки, хотя ему много раз говорили, что нужно делать наоборот.
Трессилиан обошел стол, подавая суфле. Теперь, когда его интерес к туалетам леди и недовольство оплошностью Уолтера отошли в прошлое, ему стало казаться, что сегодня все очень молчаливы. Впрочем, это не совсем точно – мистер Харри говорил за всех прочих. Хотя это не мистер Харри, а южноафриканский джентльмен. Остальные тоже разговаривали, но только время от времени. Они выглядели немного странно.
Мистер Элфред кажется совсем больным – как будто недавно перенес сильный шок. Ковыряет вилкой пищу, но ничего не ест. Хозяйку это тревожит – она все время исподтишка поглядывает на него через стол. Мистер Джордж сидит с красным лицом и заглатывает еду, не разбирая вкуса. Если он не будет соблюдать осторожность, в один прекрасный день его хватит удар. Миссис Джордж ничего не ест – наверное, хочет похудеть. Зато мисс Пилар уплетает вовсю и при этом весело болтает с южноафриканским джентльменом. Вроде бы она ему приглянулась. Уж у этих-то двоих явно легко на душе!
Мистер Дэвид? Трессилиан беспокоился из-за него. Он так похож на мать и удивительно молодо выглядит, но нервничает из-за чего-то – даже опрокинул бокал. Дворецкий быстро убрал его и промокнул стол. Мистер Дэвид, казалось, не замечает, что делает, – просто сидит весь бледный, глядя перед собой.
