Часы смерти - Джон Диксон Карр
Однако вернемся к его фактическим действиям во время убийства.
Ставя вопрос «как?», мы в первую очередь должны спросить, являлся ли Стенли сообщником в настоящем убийстве. Явно нет, в противном случае отпала бы всякая необходимость в таком хитром фокусе. Стенли был задуман как свидетель. Он должен был явить собой лучший и наиболее убедительный тип очевидца – человек, который полагает, что Боскомб намеревался убить свою жертву, но доподлинно знает, что не убил.
Предположим, все это так и было. Как же это можно было устроить? Ведь если бы Боскомб заколол Эймса, то беспристрастный свидетель, находившийся в одной с ним комнате, не мог бы этого не заметить. Тут выяснился ряд интересных фактов, которым довольно трудно было подобрать убедительное объяснение: во-первых, в комнате был выключен свет; во-вторых, Стенли был помещен за толстой ширмой, поставленной Боскомбом; и, в-третьих, на полу у ножек большого кресла Боскомба виднелись непонятные отметки мелом.
Хэдли издал негромкое восклицание и залистал назад страницы блокнота:
– Отметки мелом! Черт бы побрал эти отметки мелом, я совсем выпустил их из виду! Да, вот они. Теперь я вспоминаю. Я начисто забыл про них…
– Потому что вы забыли про Боскомба, – поморщившись, сказал Мельсон. – Боюсь, что уж я-то точно забыл о нем.
Доктор Фелл основательно приложился к бокалу, потом прочистил горло.
– Возьмите, во-первых, – продолжил он, – пункт фиктивного плана Боскомба о необходимости погасить свет в том виде, в каком Боскомб, по словам Хастингса, изложил его Стенли. Он неубедителен. Настолько неубедителен, что лишь человек с расстроенными нервами, такой как Стенли, мог в это поверить. Боскомб говорит, что, когда жертва поднимется по лестнице и войдет, в комнате должно быть темно, «чтобы, если кто-то случайно окажется в холле, он не увидел света, когда жертва откроет дверь». Но что случится, если кто-то из холла увидит жертву? Появится лишь еще одно доказательство того, что этот бродяга пытался ограбить дом. Поэтому трудно понять, с чего бы Боскомбу опасаться такого пустяка, как неяркий свет в гостиной. Но это еще не главная слабость его аргументации. Если бы такой план действительно существовал, то данный способ заманивать муху в гости к пауку следует признать довольно странным. Вы приглашаете человека прийти за поношенным костюмом, подняться в темноте по лестнице, открыть вашу дверь – и что? Увидеть темную комнату в темном доме и как ни в чем не бывало сесть и ждать, пока ему не принесут то, за чем он пришел?
Еще менее убедительно выглядит необходимость прятать Стенли за ширмой. За ширмой – в темноте! Никто вообще никак не попытался объяснить, почему Стенли не может показаться в свете софитов, если уж на то пошло, поскольку не ясно, почему присутствие одного из друзей Боскомба должно встревожить нищего, пришедшего за старой одеждой. Но поместить его в непроглядной тьме, да еще за ширмой… знаете, для этого нужно предполагать у жертвы зрительные возможности кошачьего глаза и рентгеновского аппарата одновременно.
Однако все это не так важно. Вы понимаете, для чего это делалось. Во-первых, погашенный свет – чтобы Боскомб мог двигаться незаметно в своей черной пижаме и неслышно в своих фетровых тапочках.
– Погодите-ка! – прервал его Хэдли. – Хастингс смотрел вниз при ярком лунном свете…
– Я вскоре подойду к этому, потерпите немного. Во-вторых, Стенли за ширмой – чтобы через оставленную ему узкую щель Стенли мог видеть в заранее намеченном квадрате лунного света только то, что было нужно Боскомбу, то есть только то, что заставит его поклясться, что Боскомб неотлучно находился в комнате. И наконец, в-третьих, следы мела на полу. Эти отметки имели огромное значение. Они показывали точное расположение ножек кресла, которое должно было стоять так, чтобы с любой точки позади ширмы в поле зрения попадало только то, что требовалось Боскомбу. Здесь он не мог позволить себе ни малейшей неточности.
Но было ясно, что в гостиной не может быть полной темноты, иначе Стенли вообще ничего не увидит. Значит, необходимо было приоткрыть окно в крыше – совсем немного, но этот источник света был отрегулирован заранее с такой же тщательностью, с какой регулируют сценический свет в театре. Неужели вам не пришло в голову, что помешанный на аккуратности Боскомб предстал бы пред нами круглым идиотом, не зашторив полностью окно в крыше (хотя бы по той простой причине, что там мог оказаться Хастингс, пусть это и было маловероятно), если бы крайне не нуждался в небольшом количестве света?
И самая большая ирония в этом полном иронии деле заключается в том, что человек, для которого предназначалось все это представление, – Стенли, главный свидетель, – так и не был допрошен. Все доказательства невиновности Боскомба нам предоставил Хастингс…
– Как раз об этом мы вас и спрашивали, – перебил его Хэдли. – Почему Хастингс не видел, как Боскомб выходил из комнаты? Ведь Хастингс не лгал, не так ли?
– О нет. Он говорил правду. Но я излагаю вам только то, что заставило меня усомниться в рассказе Боскомба и допустить его виновность. Прежде чем мы перейдем к самому убийству, давайте разберем замысел с момента его зарождения и проследим, что же происходило.
В первую очередь нам необходимо уяснить себе подлинный характер Боскомба. Я ненавижу этого человека, Хэдли, и для этой ненависти у меня есть личные мотивы. Он единственный преступник, встретившийся на моем пути, в котором я не мог найти ни капли… я не скажу добра, поскольку это слово не имеет смысла вне духовной сферы и здесь неприменимо, – но чего-то, что могло бы расположить вас к нему, обычной человечности. Вся его жизнь сжалась в крошечную точку ледяного самодовольства. В этом чувстве не было гордости – одно самодовольство. Когда-то, без сомнения, в его загнивающий мозг проникла мысль о том, что он хотел бы в жизни сыграть ту роль, которую отвел себе в этом своем фальшивом «эксперименте», – убить кого-нибудь ради удовольствия понаблюдать за «реакциями» человека, который в следующее мгновение должен умереть. Он жирел на своем тщеславии, как летучая мышь-вампир жиреет на собственной крови. Но то же самодовольство сделало его слишком ленивым, чтобы открыто признать, что такое убийство может его
