Джон Карр - Зловещий шепот
— С великим удовольствием, — ответил он учтиво. — Я сказал: следствие установило, что ни одного живого существа не было рядом с Бруком в те роковые пятнадцать минут.
— Даже близко никого не было?
— Никто не мог так быстро до него добраться. Он был совершенно один на верху башни.
Майлз выпрямился.
— Уточним! — сказал он. — Человек был заколот?
— Был заколот, — подтвердил профессор Риго. — Имею редкую возможность показать вам орудие преступления.
Словно нехотя он потянулся за толстой тростью светлого дерева, прислоненной к ножке стола.
— Это та самая?.. — выдохнула Барбара Морелл.
— Да, она принадлежала Бруку. Я уже говорил вам, мадемуазель, что коллекционирую такие реликвии. Хороша, не правда ли?
Подняв палку обеими руками, профессор Риго медленно открутил кривую рукоятку, вытащил узкий и острый клинок, на котором жутковато заиграли блики мерцающих свечей, и почти торжественно положил оружие на стол. При ближайшем рассмотрении стилет не выглядел ни новым, ни блестящим, его не чистили и не полировали, видно, долгие годы. Майлз заметил на лежавшем перед ним клинке, словно отсекавшем нижнюю часть фотографии Фэй Сетон, темные ржаво-красные пятна.
— Хороша штучка, верно? — повторил профессор Риго. — Внутри ножен тоже есть пятна крови, вы можете их увидеть, если поднимете трубку повыше.
Барбара Морелл резко поднялась, с шумом отодвинув стул.
— Какого черта вы притащили сюда эти вещи?! — вскричала она. — Да еще тешитесь с ними в свое удовольствие!
Добряк профессор поднял в удивлении брови:
— Вам, мадемуазель, они не нравятся?
— Пожалуйста, не обращайтесь с ними так легко, они… Это принесет несчастье!
— Но я был уверен, что вещички вам понравятся, мадемуазель… Иначе вы не были бы приглашены в «Клуб убийств».
— Да-да, конечно, — быстро подтвердила она. — Только…
— Что — только? — ласково и с интересом спросил профессор Риго.
Майлз, немало удивленный, смотрел на Барбару, которая стояла, опершись на спинку стула. Он заметил, что за столом она раз или два взглянула на него, хотя, в общем, не сводила глаз с профессора Риго. Слушая рассказ, она не переставала нервно дымить папиросой. Майлз впервые обратил внимание на то, что на блюдце ее кофейной чашечки скопилось не менее дюжины окурков. В ту минуту, когда речь зашла об оскорблениях, которыми Жюль Фрезнак осыпал Фэй Сетон, она нагнулась, чтобы что-то поднять с пола или, возможно, чтобы оправить свое белое платье, в котором она походила на совсем юное существо, впервые выехавшее в свет. Впрочем, она в самом деле была молода и невысока ростом, эта девушка, которая стояла за стулом, то поглаживая, то сжимая пальцами резной верх спинки.
— Да, да, да… — продолжал допытываться профессор Риго. — Вас интересуют эти вещи, только?..
Барбара деланно рассмеялась.
— Видите ли, — сказала она, — незачем представлять преступления так натуралистически, с живыми картинками. Любой писатель вам это скажет.
— Вы — писательница, мадемуазель?
— Нет… Не могу похвалиться. Романов не пишу, — снова засмеялась она, взмахом руки закрывая эту тему. — Как бы там ни было, — торопливо продолжала она, — вы сказали, что кто-то убил этого Брука. Так кто же его убил? Фэй Сетон?
Наступила тишина — тишина, в которой словно слышался тихий звон натянутых нервов. Профессор Риго взглянул на нее, принимая какое-то решение, и усмехнулся, не разжимая губ.
— В чем я должен убеждать вас, мадемуазель? Разве я не говорил вам, что эта дама, как показало следствие, не является преступницей?
— О! — воскликнула Барбара Морелл. — Тогда все в порядке. — И снова опустилась на стул.
Майлз опять взглянул на нее удивленно.
— Вы считаете, что все в порядке, мисс Морелл, но я бы не сказал, что могу с этим согласиться. По убеждению профессора Риго, здесь присутствующего, к жертве в те минуты никто и близко не подходил…
— Безусловно! Я тоже в этом убеждена!
— Откуда у вас такая уверенность?
— Между прочим, вы оба забыли о свидетелях.
— Каких же?
Бросив быстрый взгляд на Барбару, профессор Риго бережно взял стилет, вложил в ножны, аккуратно прислонил трость к ножке стола и повернулся к Хеммонду:
— Итак, вы допускаете, мой друг, что я — человек наблюдательный?
— Вполне, — ответил Майлз, усмехнувшись.
— Хорошо! Я постараюсь это доказать.
Излагая вторую часть истории, профессор Риго снова оперся локтями на стол. Опять указательный палец его левой руки энергично забарабанил по указательному пальцу правой, и профессор с таким напряжением вглядывался в точку их соприкосновения, что его блестящие вытаращенные глазки начинали косить к переносице.
— Прежде всего я сам могу засвидетельствовать, что в башне не было ни одной живой души, когда мы оставили Брука в одиночестве. В этом нет никаких сомнений! Башня была пуста, как порожний бидон. Я сам видел! И могу поклясться, что по возвращении в четыре часа пять минут не приметил ни одного злоумышленника, который бы там прятался, чтобы потом взлететь в воздух. Во-вторых, что произошло во время нашего с Гарри отсутствия? Семейство из восьми человек: месье и мадам Ламбер, их племянница, невестка и четверо детей — тотчас завладело лужком, со всех сторон окружающим башню, если не считать узкого местечка, где река подобралась почти к фундаменту… Благодарю Господа, что я холост. Эта орава заполонила все и вся. Мать с отцом устроились как раз напротив входа в башню, племянница и старший мальчишка ходили вокруг и глазели на камни. Двое младших даже проникли внутрь. Но все в один голос утверждают, что никто не входил и не выходил за все это время.
Майлз открыл было рот, чтобы возразить, но профессор Риго его опередил.
— Да, никто из них ничего вразумительного не мог сказать о том месте, где круглая башня почти омывается рекой, — согласился профессор.
— Видите! — сказал Майлз. — Значит, со стороны реки свидетелей не было?
— Увы, нет.
— Тогда все ясно, не так ли? Вы нам сказали, что на одном из зубцов парапета, как раз над рекой, недостает кирпичей. Следовательно, преступник появился оттуда.
— Ваша версия сопряжена со слишком большими трудностями, — ответил профессор Риго тоном, не допускающим возражений.
— С какими трудностями?
Профессор начал их перечислять, всякий раз ударяя друг о друга кончиками своих толстых указательных пальцев.
— Ни одна лодка не приближалась к башне и не была там замечена. Каменная стена башни высотой в сорок футов так же гладка, как мокрая форель. Самое нижнее окно, поданным полиции, находится в двадцати пяти футах над уровнем воды. Мог ли убийца влезть по отвесной стене, прикончить Брука и успеть спуститься?
Воцарилось долгое молчание.
— Пусть меня повесят, но кто-то ведь смог! — вырвалось наконец у Майлза. — Не станете же вы утверждать, что убийство совершено…
— Кем?
Краткий вопрос был так быстро задан профессором Риго, который навалился грудью на стол и уставился на Майлза, что Майлз внутренне оробел и напрягся. Ему показалось, что профессор Риго, расставшись на сей раз со своей ухмылкой, собирается сообщить нечто важное, хочет подвести к конкретной исходной точке.
— Я хотел сказать, — машинально ответил Майлз, — что убийство совершено каким-то сверхъестественным существом, летающим по воздуху.
— Странно слышать от вас подобные слова! Очень интересно!
— Вы позволите мне прервать вас? — спросила Барбара, теребя уголок скатерти. — Все-таки самый главный вопрос — это о… о Фэй Сетон. Вы, кажется, сказали, что у нее было назначено свидание с Бруком на четыре часа. Выполнила она обещание?
— Во всяком случае, я ее не видел.
— Но все же она пришла или нет, профессор Риго?
— Она пришла позже, мадемуазель. Когда все было уже кончено.
— Но что она делала все это время?
— А, вот мы и добрались до основного, — сказал профессор Риго с таким довольным видом, что слушатели невольно затаили дыхание.
— Добрались… до чего?
— До самого увлекательного места во всей этой загадочной истории. Тайна человека, умерщвленного в полнейшем одиночестве, — профессор Риго раздул щеки, — безусловно, поражает воображение. Однако для меня первостепенный интерес в любом деле представляет не набор материальных доказательств, составляющих своего рода нумерованные или разноцветные квадратики в кубике-головоломке, нет! Самое интересное — это образ мыслей, поведение человека, если хотите, душа человеческая. — Его голос почти перешел в визг. — Вот Фэй Сетон, например. Знаете ли вы ее мысли, ее чувства?!
— Неплохо бы узнать, — заметил Майлз. — Особенно как ей удается так будоражить людей. Извините, но вы-то сами знаете, кто она такая?
