Эллери Квин - Санаторий смерти
Панцер удивленно поглядел на него.
— Кажется, есть. Минуточку.
Он подошел к шкафу, порылся в папках и, наконец, достал большой план театра в двух частях. Первая часть изображала первый этаж, вторая — балкон.
Инспектор нетерпеливо отодвинул вторую часть в сторону и склонился вместе с Эллери над планом партера[4].
С минуту они внимательно разглядывали его. Затем Квин-старший взглянул на Панцера, который нервно переминался с ноги на ногу и ждал, что от него потребуется еще.
— Можно мне взять этот план с собой, Панцер? — спросил инспектор. — Через несколько дней я верну его вам в целости и сохранности.
— Ну разумеется! — живо откликнулся тот. — Может быть, я еще что-то могу сделать для вас, инспектор? Я бы хотел еще раз поблагодарить вас за содействие в рекламе сегодняшнего спектакля. Гордон Дэвис чрезвычайно доволен, что сегодня вечером — аншлаг. Он попросил меня передать вам свою благодарность.
— Ей-богу, не за что! — проворчал инспектор, аккуратно сворачивая план и пряча в нагрудный карман. — Все это мне не стоило особых трудов… А теперь, Эллери, пойдем-ка со мной. Приятного вам вечера, Панцер. И ни слова не говорите про то, что мы были в театре. Помните!
Отец и сын повернулись и пошли из кабинета, сопровождаемые заверениями Панцера, что он будет нем, как могила. Они еще раз прошли через заднюю часть зала, направляясь к левому боковому выходу. Инспектор знаком подозвал Мадж О’Коннел.
— Что вы хотите? — спросила она, обмирая. Лицо ее стало белее мела.
— Приоткройте-ка нам на секундочку дверь, чтобы мы могли выйти, О’Коннел, и после этого забудьте обо всем. Поняли? — сурово сказал инспектор.
Она что-то неразборчиво прошептала, приоткрывая большие железные двери по левой стороне совсем неподалеку от последнего ряда. Еще раз погрозив ей напоследок, инспектор выскользнул сквозь них. Эллери — следом. Дверь снова бесшумно закрылась.
В одиннадцать часов вечера, когда широко раскрытые двери театра выпускали после окончания спектакля первые группы зрителей, Ричард и Эллери Квин снова вошли через главный вход в зал Римского театра.
Глава семнадцатая, в которой обнаруживаются остальные цилиндры
— Садитесь, Тим. Не желаете чашечку кофе?
Тимоти Кронин, среднего роста человек с внимательными глазами и пышной огненно-рыжей шевелюрой, расположился в одном из кресел и немного застенчиво принял предложение инспектора выпить кофе.
Было утро пятницы. Инспектор и Эллери, романтически облаченные в длинные халаты, находились в наилучшем расположении духа. Накануне вечером они легли необычно рано — если учесть обстоятельства расследования дела — и спали всю ночь сном праведников. Теперь Джуна принес кофейник с дымящимся кофе того самого сорта, который он смешивал собственноручно. Без сомнения, отец и сын были довольны самими собой и всем окружающим миром.
Кронин вторгся в столь мирное жилище Квинов в неподходящее для себя время — возбужденный, мрачный и бесстыдно изрыгающий проклятия. Поток гневных тирад, то и дело срывающихся с его уст, не смог остановить даже мягкий протест инспектора. Эллери слушал Кронина с таким видом, с которым дилетант внимает подлинному мастеру своего дела.
Мало-помалу Кронин осознал, где он находится. Он покраснел от смущения, сел, наконец, вняв настойчивым приглашениям, и уставился на спину Джуны, тогда как шустрый мажордом Квинов продолжал заниматься приготовлением завтрака.
— Я полагаю, что вы не в том настроении, чтобы извиняться за свои выражения, — сказал инспектор, сложив руки на животе. — Мне остается только спросить для начала о причине такого скверного настроения.
— Что спрашивать! — проворчал Кронин, закидывая ногу на ногу с сердитым видом. — Нетрудно и догадаться… Куда же подевались эти бумаги Фильда — вот загадка, которая меня мучает. Будь проклята эта черная душа!
— Она уже проклята, Тим, можешь на этот счет не беспокоиться, — сказал озабоченно Квин-старший. — Бедняга Фильд, вероятно, уже поджаривается в преисподней на милом маленьком костерке и плевать хочет на все твои проклятия. Вопрос в другом — как продвигается расследование?
Кронин схватил чашку с дымящимся кофе, которую Джуна поставил перед ним, и залпом опустошил ее.
— Как оно продвигается? — воскликнул он и грохнул чашкой об стол. — Оно вообще никак не продвигается! Результат — нуль! Пустое место! Я просто свихнусь, если не заполучу в руки в самое ближайшее время хотя бы некоторые документы, которые доказывают, что Фильд был преступником. У него в конторе уже крысы боятся выглянуть из своих нор — до такой степени Стоутс и я перевернули все вверх дном. И — ничего! Ровным счетом ничего! Послушайте, это просто невообразимо! Я готов спорить на что угодно, бумаги Фильда лежат преспокойно в каком-нибудь тайнике и ждут, чтобы кто-то протянул руку и взял их.
— Эта идея про спрятанные бумаги у вас, Кронин, уже становится маниакальной, — мягко заметил Эллери. — Можно подумать, что мы живем во времена Карла I. Тайников в стенах в нынешние времена не существует. Просто надо знать, где искать.
Кронин желчно усмехнулся в ответ.
— Благодарю вас, мистер Квин, за дружескую подсказку. У меня есть предложение — назовите мне, если вас не затруднит, место, где следует искать бумаги мистера Монти Фильда.
Эллери закурил сигарету.
— Ладно, принимаю ваш вызов… Вы утверждаете, и я ни в малой степени не сомневаюсь в ваших словах, что документы, которые вы рассчитываете найти, не находятся в конторе у Фильда… При этом мне бросается в глаза вот что: как видно, у вас особые основания полагать, что какие-то документы разоблачают принадлежность Фильда к той разветвленной преступной организации, о которой вы нам рассказывали. Что это за основания?
— Они просто должны быть у него, эти документы — вот и все, — ответил Кронин. — Признаю, это несколько странная логика. Тем не менее в данном случае она вполне годится. Все сведения, которые у меня есть, позволяют однозначно предположить, что у Фильда были письма и проекты, изложенные на бумаге. Эти письма и проекты определенно доказывают его связь с ведущими гангстерами страны. Мы постоянно искали такую связь, но документальных подтверждений у нас не было. Можете поверить мне на слово: вся эта история чересчур долгая и запутанная, чтобы пересказывать ее сейчас во всех подробностях. Вы еще убедитесь, что я прав, мистер Квин. У Фильда были бумаги, которые он просто не мог, просто не смел уничтожить. Вот эти бумаги я и ищу.
— Согласен с вами, — сказал Эллери. — Мне только хотелось знать, что у вас есть за факты. Итак, позвольте мне повторить: эти бумаги находятся не в конторе. Следовательно, нам следует искать их в каком-то другом месте. Они могут быть спрятаны, к примеру, где-нибудь в абонентском ящике банка.
— Но, Эл, — заметил инспектор, которого развлекала перепалка между Кронином и Эллери, — разве я не говорил тебе еще сегодня утром, что Томас проверял эту версию? У Фильда не было абонентского ящика в банке. Это установлено точно. У него не было и абонентского ящика на почте — ни под своим, ни под чужим именем. Заодно Томас проверил, не состоял ли Фильд членом какого-нибудь клуба — вдруг он хранил бумаги там. Оказалось, не состоял. Выяснилось также, что у адвоката не было никаких других квартир — ни постоянных, ни временных. Томас в своих поисках не нашел ни малейшего намека на существование какого-то тайного хранилища. Он допускал, что Фильд мог отдать бумаги, уложив их в какую-нибудь папку или сумку, скажем, владельцу одного из магазинов, постоянным клиентом которых являлся, чтобы тот их хранил. Или что-нибудь в том же духе. Но и здесь Томас не нашел никаких следов…
Поверь, Велье отрабатывает такие следы очень хорошо, Эллери. И если ты готов держать пари, что твое предположение про абонентский ящик верно, у тебя есть риск проспорить последний доллар.
— Я просто неясно выразился, потому что допустил такую возможность только потому, что хотел показать Кронину ход логических рассуждений, — сказал Эллери. Он скрестил пальцы, положил руки на стол и прикрыл на секунду глаза. Затем продолжал: — Все дело заключается в том, чтобы постепенно сузить область наших поисков настолько, что мы сможем, наконец, сказать однозначно: «Бумаги должны быть здесь». В наших рассуждениях мы пришли к выводу: контору, сейф, абонентский ящик и что-то в этом роде можно исключить. Мы знаем, однако, что Фильд не мог позволить себе хранить бумаги в каком-то труднодоступном месте. Не могу, правда, поручиться в этом отношении за те бумаги, которые разыскиваете вы, Кронин. Но те бумаги, которые ищем мы, — совсем другое дело. Нет, Фильд держал их постоянно под рукой… Скажу еще одно, чтобы мы продвинулись еще на шаг: вполне разумно было бы исходить из того, что он сохранял все свои секретные бумаги в одном месте.
