Смертельный номер - Кристианна Брэнд
Но Лувейн опрометчиво повторила то же, что сказала Сесилу накануне вечером на пляже:
— Фартинги заработаю я. — И добавила, как и накануне: — Думаешь, я не смогу? Смогу, вот увидишь.
— Ты! — Ванда презрительно фыркнула, поигрывая в руке ножом, тем самым ножом «из Толедо», которым любовалась, когда появилась ее сестра. — Ты! Да что ты можешь? Ты без меня ноль без палочки. — (Чтобы не дать Лули завладеть этим мужчиной, Ванда готова была бросить все, разорвать их игру в двойной образ, рассказать, кто такая на самом деле Лувейн Баркер, пусть даже придется вынести позор и крах карьеры. Всем готова была пожертвовать Ванда ради Лео!) — Лувейн, я ведь довольно богата, даже если я больше ни слова не напишу, мне на всю жизнь хватит. А ты — ты-то что умеешь?
— Умею писать, — ответила Лувейн.
— Ты — писать? Что писать?
— Романы.
— Ты — романы! Бедная глупышка моя, да ты сперва попробуй.
— Я уже попробовала.
— И попробовала найти издателя?
— И нашла, — ответила Лули. — Ванда, сначала я написала ради забавы, просто посмотреть, что у меня выйдет. А потом мне так понравилось то, что вышло… Я просто не устояла перед искушением это напечатать. Но я знала: тебе не понравится, ты сочтешь это опасным, ведь у тебя такой бзик насчет того, что нас могут перепутать. Вот я тебе и не говорила. К тому же было так приятно, что у меня появились свои деньги, все мои собственные. Вообще-то, немаленькая сумма. Так что, как видишь, кое-что я умею, и мы с Лео…
Нож сверкнул и вонзился в грудь Лули сквозь сатин белого купальника с алыми маками. Кровь брызнула на стол и на белое кимоно Ванды. Ванда покачнулась, стул с шумом упал за ее спиной, она схватила его и поставила на место окровавленной рукой, вышла из-за стола и посмотрела на лежавшее на полу тело.
Сколько времени она просидела возле своей сестры, Ванда не могла потом вспомнить. Неподвижно, затаив дыхание от ужаса, смотрела она на безжизненное тело, лежавшее в бело-красных бикини на белом полу, на лицо с ярким макияжем… Теперь, когда на этом лице не было веселой улыбки и живой мимики, оно так походило на ее собственное…
«Так похоже на мое собственное…
Девушка по имени Ванда Лейн умерла — тихая, незаметная, нелюдимая, почти сирота, если не считать безумной матери, ведущей свое полусуществование в пограничном мире фантазий и грез. А девушка по имени Лувейн Баркер продолжает жить, возрождается во мне, и теперь у нее есть не только свои природные данные, но и мои собственные достоинства, талант Ванды Лейн. К тому же столького не придется добиваться самой, все готово: заслуженное признание моих красоты и обаяния, образ веселой, порывистой и уверенной в себе женщины, шлейф друзей. Любовный роман…
'Любовный роман. Лео Родд влюблен в Лувейн. О, сколько, сколько раз я мечтала быть на месте Лувейн! И вот теперь — если бы я смогла стать Лувейн…»
Изобретательный ум Ванды взял верх над сердцем, она подавила эмоции, страх и ужас и начала безжалостно и четко строить сценарий. Все было под рукой: косметика, краски для волос, накладные ресницы, бюстгальтеры с набивкой, накладные ногти, ~ все принадлежности для перевоплощения. Теперь нужно просто перенести их с Лули на себя. Поменяться ролями. «Как будто бы я — Лувейн, а эта Лувейн — я…»
Ванда потащила беспомощное тело убитой в маленькую ванную и принялась за дело: стерла с лица Лули румяна, помаду, тени и подведенные карандашом брови, отклеила накладные ресницы, сунула ее ярко-рыжую кудрявую голову под душ и смыла знаменитую краску для волос на основе яичного желтка, ржавыми ручейками сбежавшую в ванну. Было очень страшно держать обмякшую руку, обрезая и подпиливая такие чудесные настоящие длинные ногти Лули, но времени для сантиментов не было. Сняв лак с ногтей на руках, Ванда переключилась на ноги.
Теперь, без ярких искусственных красок, без изящных движений, без смешливости, теперь, когда замерло влюбленное и доброе сердце, в луже крови и воды на полу ванной лежало несчастное создание, беспомощное и некрасивое. Его вид придал Ванде мужества и сил, и она снова протащила труп по всей комнате, сняла с него купальник и завернула в свое закапанное кровью кимоно. Рана уже давно не кровоточила, но нож увяз в ней и рукоятка была вся в крови. Ванда обернула нож полотенцем и принялась сушить волосы мертвой сестры.
Но волосы не сохли. Безжизненная голова податливо качалась, и от этого Ванду стало подташнивать. Она испугалась, что может и не справиться со своим планом до конца, если ей уже так тяжело. К тому же краска до конца не смылась, и оставила на полотенце ржаво-коричневое пятно. Ванда унесла его в ванную Лувейн — там пятна от краски для волос никого не удивят. Выходя из комнаты Лули с чистым полотенцем, она внезапно заметила шаль.
Красная шаль Лули висела на спинке стула. Красная шаль — это спасение. На красной шали от мокрой головы останется темное пятно, но оно не будет темнее, чем просто от мокрых волос, потому что на красном рыжина незаметна. А сама шаль будет намекать на некое ритуальное убийство… Значит, надо уложить труп соответственно…
Ванда расстелила шаль на кровати, подняла на нее стройное тело, после смерти ставшее невероятно тяжелым, аккуратно сложила ноги и руки Лувейн, разметала мокрые волосы так, чтобы они высохли побыстрее, и убрала полотенце с рукоятки ножа.
Голубые немигающие глаза Лувейн бессмысленно, но с укором смотрели на нее, и Ванда с ужасом отвернулась. «Интересно, задумается ли кто-нибудь, — решительно заставила она себя думать о материальном, — как это ее волосы — мои волосы — могли намокнуть так сильно под тугой резиновой шапочкой?»
Она застирала кровь на бикини и протерла пол в комнате. Стул остался отодвинутым от стола и запятнанным кровью, но Ванда не стала его отмывать. «В конце концов, ведь будут думать, что нападали на меня. Я как будто сидела здесь, я, Ванда Лейн, хозяйка этого номера, за своим столиком. Напал другой, тот, кто вошел и встал у стола спиной к двери.
