Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
Мистер Уилсон взглянул на Аллейна и уперся взглядом в пол. Он стоял и курил, осторожно прикрывая сигарету рукой. У него был вид человека, взявшего себе за правило никогда не идти навстречу окружающим.
– Мистер Уилсон, вы ведь были здесь во время январской стрижки, когда убили миссис Рубрик? – спросил Аллейн.
– Был.
– Вам, наверно, изрядно надоели полицейские со всеми их вопросами.
– Точно.
– Боюсь, что мне придется задать их снова.
Аллейн терпеливо ждал ответа. Наконец мистер Уилсон, на неприветливом лице которого застыло выражение недоверия и упрямства, немыслимым образом сочетавшегося со смиренной покорностью судьбе, произнес:
– Валяйте.
– Отлично. Давайте начнем. Вечером двадцать девятого января тысяча девятьсот сорок второго года, когда миссис Рубрик оглушили, задушили, связали и спрятали в кипе шерсти, которая находилась в таком же, как сейчас, прессе, за порядок в сарае отвечали, как обычно, вы. Верно?
– Я был в Лейксдейле, – пробормотал мистер Уилсон, словно произнося непристойность.
– В то время, когда ее убили? Вполне вероятно. На танцах, не так ли? Но ведь в сезон стрижки вы здесь за главного, если я правильно понял?
– Можно сказать и так.
– Хорошо. И после работы вы здесь все проверяете?
– Что тут проверять-то?
– Ну например, вот эти лазейки у стригального помоста. Они были закрыты?
– Ну да.
– Но загородки можно поднять снаружи?
– Можно.
– Мешковина, закрывающая проем рядом с помостом, была опущена?
– Известное дело.
– А как ее опускают?
– К ней снизу палка прибита, мы за нее беремся и опускаем.
– Понятно.
– А стопка мешков вот у этих дверей? Они лежали так, что любой, кто бы вошел или вышел из сарая, обязательно сдвинул бы их?
– Пожалуй.
– Утром они лежали по-другому?
Мистер Уилсон отрицательно покачал головой.
– Вы это заметили?
– Заметил.
– Каким образом?
– Я сказал ребятам, чтобы они их убрали, а они и не подумали.
– А можно было открыть двери снаружи?
– Ни за что.
– Они были закрыты изнутри?
– Точно.
– Кто-нибудь мог спрятаться в сарае, когда вы закончили работу?
– Никогда.
– Миссис Рубрик вошла через проем с мешковиной?
Мистер Уилсон утвердительно хмыкнул.
– А ее убийца, вероятно, вошел таким же образом, если только не влез через одну из лазеек, приподняв загородку?
– Похоже.
– Где лежало клеймо, когда вы закончили работу?
– У входа.
– То есть у проема с мешковиной? И банка с краской стояла там же?
– Ну да.
– На следующее утро клеймо лежало на том же месте?
– Клифф говорил, что чуток в стороне, – сообщил мистер Уилсон, внезапно разговорившись. – Говорил, что оно не так лежало. Он сказал про это полицейским.
– В то утро вы не заметили ничего необычного, мистер Уилсон? Даже какую-нибудь мелочь?
Мистер Уилсон моргнул блеклыми голубыми глазами и, вперив взгляд в дальний конец загона, произнес:
– Это как поглядеть. Я уже говорил сержанту Кларку, что я там увидел, когда пришел, и младшему инспектору Джексону тоже. Они оба все записали. Парни опять же все рассказали, и их тоже записали, хоть они видели не больше меня.
– Я знаю, – ответил Аллейн. – Может, это и глупо, но мне хотелось бы послушать самому, раз уж я здесь. Кларку и Джексону такая обстановка не в диковинку. Они новозеландцы – можно сказать, родились в шерсти. Им легче разобраться.
Мистер Уилсон презрительно рассмеялся.
– Это они-то? Да что они понимают в нашем деле? Слонялись тут, как пара долбаных жирафов.
– В таком случае мне лучше услышать эту историю от вас, – сказал Аллейн, мысленно извиняясь перед своими коллегами.
– Никакая это не история, – возразил мистер Уилсон. – Это я сам видел. Какая там, к черту, история.
– Бен, расскажи мистеру Аллейну, как ты открыл сарай и что там увидел, – посоветовал Фабиан.
– Именно, – поспешил согласиться Аллейн. – Мне бы хотелось знать, что вы делали в то утро. Шаг за шагом. Чтобы я понял, что произошло. Шаг за шагом, – повторил он. – Поставьте себя в мое положение, мистер Уилсон. Представьте, что вам надо выяснить, что точно происходило на рассвете, скажем, на консервном заводе, в пансионе для молодых девиц или в роддоме. Я хочу сказать…
Аллейн протянул мистеру Уилсону свой портсигар и чуть нервно хлопнул его по плечу:
– Ради Бога, не стесняйтесь, вываливайте все как есть.
– Ладно уж, – обреченно проговорил мистер Уилсон, зажигая новую сигарету от окурка.
Аллейн присел на тюк с шерстью.
Мистер Уилсон оказался лучшим рассказчиком, чем можно было ожидать. Несмотря на свойственную ему лаконичность и презрение к деталям, он с помощью Фабиана, выступавшего в качестве переводчика, довольно сносно справился с задачей. Постепенно перед Аллейном развернулась картина трудового дня в стригальне.
В то утро все находились в дурном настроении. Ночью, когда работники возвращались с танцев, у ворот усадьбы их грузовик проколол шину, и его решили бросить там до утра. Работягам пришлось полмили идти пешком, и за это время они слегка протрезвели. Говорили мало, пока не дошли до загонов, где между двумя стригалями вдруг возник жаркий спор о политике.
– Я велел им заткнуться, и мы все отправились на боковую, – сообщил мистер Уилсон.
По дороге домой у мистера Уилсона началось острое желудочное расстройство. Когда работники добрались до бараков, его совсем скрутило, и оставшуюся часть ночи он провел далеко не лучшим образом.
На рассвете все были уже на ногах. Небо затянуло тучами, и когда Элби Блэк пошел открывать сарай, уже накрапывал дождь. Это означало, что после стрижки овец, стоявших под крышей, стригалям придется ждать, пока обсохнет следующая партия. Был последний день стрижки, и днем за шерстью должен был приехать грузовик. Элби Блэк хотел зажечь керосиновую лампу, но обнаружил, что мальчишки ее не заправили, хотя он их об этом просил. Выругавшись, он решил ограничиться свечой, но тут выяснилось, что она полностью сгорела, утопив фитиль в воске. Взяв новую свечу, он вытащил из подсвечника огарок и бросил его в стойло. К этому времени достаточно рассвело, и свеча уже не по-требовалась. Когда появился мистер Уилсон, Элби нажаловался ему на мальчишек. Тот, измученный недомоганием, обругал их последними словами. Он разъярился еще больше, когда обнаружил в контейнере «какую-то свалку вместо шерсти». Руно было все какое-то раздерганное, словно кто-то переворошил его, а потом пытался уложить как было.
– Шерсть складывают в контейнеры по сортам? – спросил Аллейн.
– Верно. Это был второй сорт. Я сперва подумал, что это мальчишки-подручные залезли в сарай, пока мы были на танцах, и стали баловаться с шерстью.
Однако мальчишки все яростно отрицали. Они божились, что налили керосина в лампу и не трогали свечу, в которой воску было добрых пять дюймов. Потом Томми Джонс стал надевать свой комбинезон, висевший на гвозде рядом с помостом, он попал ногой в прореху в штанине и порвал ее окончательно. Томми немедленно набросился на Элби Блэка, обвинив его в посягательстве на чужую спецодежду, причем со-всем новую. Элби тоже все отрицал. Заметив на комбинезоне темные пятна, мистер Джонс распалился еще больше.
Стригали приступили к работе. Сухих овец оставалось все меньше, их место занимали мокрые, которым еще предстояло обсохнуть. Пришли Фабиан и Дуглас, обеспокоенные погодой. К этому времени у находившихся в сарае окончательно испортилось настроение. Один из стригалей сильно порезал овцу, и Дуглас, стоявший рядом, оказался в лужице крови.
– Ох, и обозлился он, – задумчиво произнес мистер Уилсон.
В этот момент появился Артур Рубрик. Он шел с трудом и сильно задыхался.
– Хозяин сразу почувствовал неладное и спросил Томми Джонса, что случилось, – сообщил мистер Уилсон. – Ну, Томми, ясное дело, стал скулить, что все идет из рук вон плохо. Они как раз стояли около сортировочного стола, и я все слышал.
– Вы помните, о чем они говорили? – спросил Аллейн.
– Помнить-то я помню, но там ничего такого не было.
– Вы не расскажете мне, мистер Уилсон? Я буду вам чрезвычайно благодарен.
– Да так, ничего особенного. Томми у нас заводной. Бывает, на него находит. Вот и в тот раз обругал ребят ленивыми ублюдками.
– Что-нибудь еще?
– Мальчишка Клифф все еще переживал из-за той бутылки с бухлом. Миссис Рубрик отчитала его за пару дней до того. Томми это страх как не понравилось. Он сам об этом говорил.
– А что сказал мистер Рубрик?
– Худо ему было в то утро. Сразу видать. Лицо все черное. Он больше молчал и только повторял, что это очень неприятно. Похоже, ему было душно в сарае и он рвался поскорей уйти. Еще у него руки дрожали. Совсем доходяга.
– Чем все кончилось?
– Подошел молодой Дуг, капитан этот самый, – с некоторой долей иронии ответил мистер Уилсон. – Чуток запачканный. В крови. Тут хозяин на него вскинулся и резко так спросил: «Какого черта ты тут делал?» Дуг, видно, обиделся. Повернулся к нему спиной и вышел.
