Найо Марш - Смерть пэра
— Так ведь все хорошо знают, что она маленько не в себе. Грейс Диндилдон не любит, когда так говорят, но это факт. Ее даже на время запирали в сумасшедший дом, и она уже никогда не станет нормальной, как другие люди. Мне кажется, что все слуги так считают.
— Кроме мисс Диндилдон?
— Она это тоже знает, — сказал Хихикс, — только не говорит об этом. Она просто такая… верная по натуре.
— Хорошо, — произнес Аллейн. — Пока все. Хихикс вытер лоб дрожащей рукой. Казалось, он хочет сказать что-то еще.
— Что?.. — спросил Аллейн.
— Господи, сэр, я так разволновался. Думаю и думаю про это. — Он снова замолчал и потом с решительным видом быстро сказал: — Я прошу прощения, сэр, что так забылся и совсем расклеился. Это потому, что мистер Фокс с утра за мной пришел и…
— Все в порядке, — отозвался Аллейн. — До свидания.
Хихикс бросил на инспектора перепуганный взгляд и исчез.
5Полуденный поезд повез Аллейна, Фокса и Найджела Батгейта в Кент. Найджел позвонил Аллейну за две минуты до того, как поезд отошел с вокзала Виктория, и вскочил в вагон-ресторан уже когда состав тронулся.
— Верный до гроба, я с вами всегда, — продекламировал он и заказал выпивку на всех троих.
— Вряд ли вы очень много там получите, — предупредил Аллейн.
— Ну, заранее никогда не скажешь. Мы послали туда фотографа. Надеюсь, удастся хоть что-нибудь сфотографировать. — Найджел с сомнением посмотрел на Аллейна, хотел было что-то добавить, но передумал.
— Давайте перекусим, — предложил Аллейн.
Во время путешествия он вел себя дружелюбно, но неразговорчиво. После ленча Фокс и Найджел задремали и не проснулись, пока поезд не подошел к Кентербери. Здесь их встретило солнышко, задумчиво светившее сквозь тучи, неторопливо плывущие к югу. Они пересели на боковую ветку и приехали на станцию «Медвежий угол» в три часа дня.
— Вылезаем, — сказал Аллейн. — Начальник местной полиции должен прислать за нами машину. До замка Вутервудов отсюда, как я понял, мили три. Ага, вот и наш человек.
Сам начальник полиции встретил их на платформе и проводил на проселочную дорогу, где уже ждала полицейская машина. Начальник полиции явно был польщен визитом из Скотленд-Ярда и с большой охотой готов был обсуждать «Медвежий угол» и семью Миногов. Когда они выезжали из деревни, он указал на красивый коттедж, который стоял в переулочке.
— Теперь он принадлежит Биллу Хихиксу, — сообщил начальник полиции.
— Повезло Биллу Хихиксу, — заметил Аллейн.
— Очень даже. Вообще-то странное дело, как оно все получилось. Древняя история, можно сказать. Папаша Билла Хихикса был кучером у отца его покойной светлости и спас ему жизнь. Лошади понесли и все такое, а кучер не испугался и сладил с ними. Старый лорд обещал папаше Билла Хихикса коттедж за его работу и за храбрый поступок. В конце концов именно лошади и доконали старого лорда, потому как лошадь его на охоте скинула и затоптала. Он прожил всего несколько минут, но все, кто с ним был, слышали, как он жалел, что не успел вставить в завещание пункт насчет коттеджа. И велел передать своему сыну — его покойной светлости, значит, — чтобы тот выполнил обещание. Ну вот, а его новая светлость — как мы его тогда называли — был скуповат, так что коттедж сразу не отдал, а только послал за адвокатами и вставил в свое собственное завещание пункт насчет коттеджа и велел сказать Биллу Хихиксу, что тот получит дом, когда сам его светлость помрет.
— Понятно…
— Ну, и если учесть, что там собираются проложить новую железнодорожную ветку, похоже, Биллу Хихиксу и впрямь счастье привалило.
— Это точно, — заметил Аллейн.
Потом он молчал всю дорогу. Они проехали по лугам, потом мимо засеянных полей, маленьких хуторков, ручейка и небольшого частного поля для гольфа и, наконец, подъехали к воротам «Медвежьего угла». Дом скрывался за деревьями, и, пока они карабкались по уходящей вверх аллее, Фокс все больше проникался уважением к этому месту.
— Да, видное место, — заметил Фокс.
— Погодите, то ли вы еще скажете, когда увидите дом, — сказал начальник полиции. — Это такая усадьба, что на весь Кент славится не хуже замка Лидс. Не такая большая, конечно, но внушительная.
Он оказался прав. Над огромным парком стоял на возвышении громадный дом. Дом был построен во времена Джона Ивлина, и сей тонкий знаток изысканных домов не нашел бы в нем никакого изъяна. Он бы мог описать этот дом как совершенно целостное здание, примечательное за счет благородного окружения и сверкающее собственной красотой, как диадема. Сравнение очень подошло бы, подумалось Аллейну. В лучах предзакатного солнца на фоне зеленого бархата парка здание действительно сияло, как драгоценный камень.
— Вот это да! — воскликнул Найджел. — Я никогда и не думал, что усадьба такая роскошная. Господи, даже не по себе делается, что Миноги приедут в эти пенаты как к себе домой.
— Я полагаю, лорд Чарльз родился здесь? — заметил Аллейн.
— Ну да, конечно. Да… наверное. Впечатляющий дом, правда? — Найджел невольно подтянул галстук.
— Я уже предупредил слуг о нашем приезде, — сказал начальник полиции. — То-то они забегают, готов поспорить!
Но дворецкий и экономка, когда Аллейн встретился с ними, казались не столько встревоженными, сколько глубоко изумленными. Казалось, их беспокоило только, что им теперь делать. Слуги совершенно растерялись, что никто не дает им никаких указаний. Они узнали о смерти его светлости из колонки в местной газете. Никаких распоряжений они не получали и не знали, следует ли кому-то из них отправиться за указаниями в Лондон? Где похоронят его светлость? Аллейн посоветовал им позвонить на Браммелл-стрит или на Плезанс-Корт. Он показал им ордер на обыск и принялся за работу. Конечно, обыск в такой громадной усадьбе занял бы добрую неделю, но Аллейн надеялся на удачу. Секретарь лорда Вутервуда, как оказалось, уехал в отпуск. Аллейн не пожалел о его отсутствии. Он попросил, чтобы ему показали комнаты, которыми его светлость пользовался чаще всего, и его провели в библиотеку и в подобие кабинета. Фокс отправился в гардеробную лорда Вутервуда в отдаленном крыле. Батгейт отыскал и припер к стене экономку, чтобы получить от нее «интервью с верным слугой», как он это назвал. Аллейн привез с собой связку ключей, снятых с тела его светлости. Один из них прекрасно подошел к великолепному бюро эпохи короля Иакова в библиотеке. Оно было набито связками старых писем и бумаг. Со вздохом Аллейн устроился поудобнее и стал изучать их, время от времени глядя на очаровательный пейзаж за окнами.
Бюро эпохи Иакова мало помогло ему. Там лежали веселые письма, в которых тем не менее лорд Чарльз умолял о помощи. Голубой карандаш перечеркивал их кислыми надписями его брата: «Отвечено 10/5/38. Отказано», «Отвечено 11/12/39. Категорически отказано». Покойный лорд Вутервуд, заметил Аллейн, был человеком методичным. Но он не всегда отказывался помочь своему брату. Письмо из Новой Зеландии было отчеркнуто голубым карандашом: «Отвечено 3/4/33. 500 фунтов». На письме, присланном чуть раньше, красовалось: «500 фунтов через Новозеландский банк». Это были единственные случаи, когда лорд Чарльз получил помощь от брата. Были там и письма от леди Катерин Лоуб, которая напоминала своему племяннику о его долге перед бедняками и требовала пожертвовать на свои обожаемые фонды. Эти письма были отмечены решительным «Нет». Среди бумаг Аллейн наткнулся на извещение из приюта Недберна для душевнобольных, в Оттертоне, Девон. В нем сообщалось, что состояние леди Вутервуд несколько улучшилось. Он пометил себе адрес.
Странное открытие сделал Фокс. Аллейн сидел на корточках, копаясь в нижнем ящике бюро. Солнце уже опустилось ниже окон библиотеки, ее начинал заполнять прозрачный сумрак, когда дверь открылась, и за ней материализовался Фокс. Аллейн сел на пятки и наблюдал, как Фокс медленно вступает в полосу света. Он нес на ладони какой-то небольшой странный предмет. Аллейн безмолвно смотрел на него. Ковер на полу был толстый, и Фокс шел бесшумно, как призрак. Однако Аллейн смог разглядеть предмет у него на ладони, только когда тот подошел совсем близко.
Это была маленькая и совершенно омерзительная кукла.
Не говоря ни слова, Фокс положил на ковер уродливую фигурку, грубо вылепленную из какого-то грязновато-блестящего вещества желтоватого цвета. Одежда куклы являла собой пародию на черный пиджак и серые брюки. На макушке уродца топорщилось несколько приклеенных седых волосков. Глаза были сделаны из булавок с черными стеклянными головками, ноздри изображала пара дырочек. Обломки спичек представляли зубы под уродливо вздернутой верхней губой. Пальцы Аллейна коснулись груди куклы. Оттуда, вонзившись в грубо сделанную жилетку, торчала длинная булавка.
— И где вы это нашли?
