Агата Кристи - Рождество Эркюля Пуаро
Альфред поднялся.
– Довольно шокирующие известия, – пробормотал он. – Я даже и помыслить не мог, что Гарри когда-нибудь вернется сюда.
Симеон подался вперед в кресле.
– Ты не мог выносить Гарри, не правда ли? – спросил он мягко. – После всего, что тот устроил тебе... – Симеон засмеялся: – Ну, что было, то прошло. Разве не таков смысл рождественского послания, Лидия?
Лидия тоже побледнела. Она сказала сухо:
– Кажется, ты в этом году много размышлял о Рождестве и рождественском послании.
– Я хочу собрать всю свою семью на старости лет!
Альфред бросился вон из комнаты. Лидия еще колебалась, последовать за ним или нет. Симеон кивнул на дверь:
– Он разволновался. Он и Гарри никогда не выносили друг друга. Гарри всегда высмеивал Альфреда. Называл его «Господин Медленно, Но Верно».
Лидия открыла было рот, но, увидев хищное выражение на напряженном лице старика, промолчала. Ее самообладание явно рассердило его. Почувствовав свое превосходство, она с иронией сказала:
– Как заяц и ежик из сказки!... А ведь соревнования по бегу выигрывает ежик!
– Не всегда, – хихикнул старик. – Не всегда, милая моя Лидия.
Она улыбнулась:
– Прости, но я пойду за Альфредом. Волнения плохо отражаются на его здоровье.
Симеон снова хохотнул:
– Да, бедняга Альфред не любит ни сюрпризов, ни перемен. Он всегда был скучнейшим человеком!
– Альфред так предан тебе!
– И тебе это кажется странным, не правда ли?
– Иногда, – медленно проговорила Лидия, – мне действительно это кажется странным.
С этими словами она вышла из комнаты. Симеон Ли посмотрел ей вслед. Он, казалось, был необычайно доволен.
– Это и будет главное развлечение! – сказал он. – Да, главное развлечение! Чувствую, мне понравится это Рождество!
Он с трудом поднялся из своего кресла и заковылял по комнате, опираясь на трость. Перед большим сейфом в углу остановился и стал вертеть замок с шифром. Дверь открылась. Дрожащими руками он вытащил на свет божий замшевый мешочек, открыл его и стал пересыпать из ладони в ладонь множество нешлифованных алмазов.
– Вот вы где, мои прекрасные! Вы совсем не изменились, мои старые друзья!... Да, это было счастливое времечко... счастливое времечко... Никто не будет вас шлифовать и резать, друзья мои! Вы не будете висеть на женских шеях, унизывать их пальцы или торчать у них в ушах. Вы принадлежите мне! Мои старые друзья! Мы знаем друг о друге много всякого, вы и я. Вы можете сказать, что я стар и болен... но я протяну еще долго! В старой собаке еще много жизни! И меня ждет еще немало радостей в этой жизни! Еще порадуемся...
Часть II
23 декабря
Трессильян шел ко входной двери. Кто-то звонил до неприличия настойчиво. Как раз сейчас, пока он шел по коридору, снова раздались пронзительные звонки.
Трессильян рассердился. Так нетерпеливо, невежливо звонить у дверей его господина не позволено никому! Это, наверное, еще одна группа рождественских певцов, которые пришли за данью. Ну, он им сейчас выскажет!
Сквозь матовое стекло в дверях он увидел силуэт – высокий мужчина в мягкой шляпе с отвисшими полями. Он открыл дверь. Ну точно, как он и думал: безвкусно одетый эксцентричного вида незнакомец – ужасно вызывающий костюм! – по всему видно, навязчивый побирушка-нищий.
– Гром и молния! Да ведь это же Трессильян! – воскликнул незнакомец. – Как дела, старикан?
Трессильян уставился на него, даже затаил дыхание от неожиданности, присмотрелся внимательнее. Эта резко очерченная надменная линия щек и подбородка, тонкий нос, веселые глаза...
– Мистер Гарри... – выдохнул он. Гарри Ли засмеялся:
– Я вас напугал, похоже? Почему? Ведь меня здесь ждут, или, может, нет?
– Как же, сэр! Ждут, конечно, сэр.
– Ну так почему же тогда такое удивление?
Гарри Ли отошел на несколько шагов и стал оглядывать дом – солидное, но малоэстетичное строение из кирпича.
– Все такая же страшная развалина, – сказал он, – но все еще стоит, и это – главное. Как здоровье моего отца?
– Он почти не выходит из комнаты, еле передвигается. Но в целом здоровье у него достаточно хорошее.
– Старый грешник!
Гарри Ли вошел в дом, Трессильян принял его шарф и театрального вида шляпу.
– А как поживает мой любимый братец Альфред? У него тоже все в порядке? Будет ли он рад видеть меня?
– Думаю, что да, сэр.
– А я не думаю. Как раз наоборот! Наверное, известие о моем приезде совершенно выбило его из колеи. Мы никогда не могли терпеть друг друга. Вы почитываете Библию, Трессильян?
– Разумеется, время от времени читаю.
– Тогда вы знаете историю о блудном сыне. Послушный брат вовсе не обрадовался тому, что блудный сын вернулся, помните? Благополучный домосед Альфред явно не обрадуется моему возвращению.
Трессильян, не произнося ни слова, смотрел в одну точку прямо перед собой. Застывшая спина выражала протест. Гарри хлопнул его по плечу:
– Ладно, старина! Пойдем! Веди меня к жирному тельцу, заколотому в мою честь!
– Соизвольте, пожалуйста, пройти со мной сначала в гостиную, мистер Гарри. Я не знаю, где сейчас все господа. За вами не послали машину на вокзал, чтобы встретить, потому что никто точно не знал, когда вы приедете.
Гарри оглянулся по сторонам.
– Вся старая декорация на прежнем месте, – констатировал он. – Мне кажется, здесь вообще ничего не изменилось за эти двадцать лет, пока я отсутствовал.
Он вошел в гостиную. Старый слуга пробормотал:
– Пойду поищу мистера Альфреда или миссис Лидию, – и быстро удалился.
Гарри Ли сделал несколько шагов и вдруг застыл как вкопанный. В растерянности, не веря глазам своим, он уставился на привидение, которое сидело на подоконнике. Глаза его скользнули по черным волосам, желтоватой, смуглой коже лица. Он был явно обескуражен.
– Боже всевышний! – выдохнул он наконец. – Вы, вероятно, седьмая и прекраснейшая супруга моего отца?!
Привидение спрыгнуло с подоконника и подошло к нему.
– Я – Пилар Эстравадос, – представилось оно. – А ты, должно быть, мой дядя Гарри, брат мамы?
– Значит, ты – дочка Дженни?
Пилар пропустила мимо ушей этот вопрос.
– Почему ты спросил меня, не седьмая ли я жена твоего отца? У него действительно было шесть жен? Гарри засмеялся:
– Нет, я полагаю, что у него была одна – во всяком случае, официально. Ну, Пилар, действительно трудно поверить, что в этом мавзолее может цвести что-то столь светлое, как ты.
– В этом мавз... что-что?
– В этом мавзолее восковых фигур! Я всегда находил этот дом ужасным. Но сегодня, когда я снова увидел его после стольких лет отсутствия, он кажется мне еще более убогим, чем прежде.
– О нет! – решительно возразила Пилар, хотя и почтительно понизила при этом голос. – Здесь все очень красиво. Мебель тяжелого дерева, ковры – толстые, мягкие ковры повсюду, и много, много орнаментов. Все такое добротное и очень дорогое!
– Это верно, конечно.
Она явно развлекала Гарри.
– И все-таки то, что здесь ты, – сказал он, – для меня как удар под дых...
Он запнулся, потому что именно в этот момент в комнату вошла Лидия.
– Здравствуй, Гарри! Я Лидия – жена Альфреда.
– Здравствуй, Лидия!
Он пожал ей руку, окидывая быстрым оценивающим взглядом ее интеллигентное, выразительное лицо. Так мало женщин умеют столь грациозно двигаться.
Лидия в свою очередь пыталась быстро осмыслить то впечатление, которое он произвел на нее. Он был пугающе огромным, как медведь, но в нем не было ничего отталкивающего. И тем не менее, безоглядно доверять ему я не стану, решила она. И сказала с улыбкой:
– Ну, и как все тут выглядит спустя столько лет? Сильно все изменилось?
– Не особенно. – Он огляделся. – В этой комнате переставили мебель.
– О да, несколько раз, это я так захотела.
Он вдруг засмеялся, внезапно состроив мину, как у гнома, напомнив ей старика этажом выше.
– Так стало гораздо лучше – значительно больше вкуса. Мне ведь в свое время сообщали, что старый добрый Альфред женился на девушке, предки которой пришли в Англию еще с завоевателями.
Лидия улыбнулась:
– Да, думаю, это верно. Но с некоторых пор таких предков стало просто несметное количество.
– А как дела у Альфреда? – спросил Гарри. – Он все тот же «Господин Медленно, Но Верно»?
– Не знаю, найдешь ли ты в нем какие-то перемены.
– А что поделывают остальные? Судьба разбросала их по всей Англии?
– Нет. На Рождество они все будут здесь. Гарри раскрыл глаза от изумления:
– Что? Да тут намечается настоящий семейный праздник! Раньше отец не был таким сентиментальным. Он, наверное, сильно изменился.
– Вероятно.
Голос Лидии прозвучал сухо. Пилар слушала молча и с интересом.
– А Джордж? Он все такой же старый скряга? Как его взволновало однажды, когда ему пришлось отдать полпенни из своих карманных денег!
– Джордж – член парламента, депутат от Вестеринхэма.
