Слепой цирюльник - Джон Диксон Карр

– А толку-то? – недоумевал Морган. – Успокойтесь, шкипер. Даже если мы сумеем спрятаться, в чем я лично сомневаюсь, какой в том прок? Послезавтра мы прибываем, и тут-то нас и схватят. Мы же не сможем остаться на борту…

– Разве вы забыли, что этот нью-йоркский детектив входийт на борт в Саутгемптоне, чтобы опознавать этого жулика?

– Да, но…

– И мы должны снять с себя обвинение в краже изумруда…

– Заодно со всеми остальными, включая побег Кёрта из тюрьмы и его нападение на Вудкока с нанесением телесных повреждений, не говоря уже о…

– Вот еще! Кто есть Вудкок? Ему всего-то и нужно пообещать рекламу его клопомора, и он утешайся. Что до остальных, кто они? Когда этот детектив указайт на нужного человека, как думаете, куда ходийт Уистлер со своими обвинениями в краже? Могу поспорить, что далеко. А то все решайт, он с приветом, и мы еще угрожайт ему рассказать всем газетам о комарином ружье, и тогда плакала его голова, если только он посмеет раскрыть рот насчет всего остального! Шёрт! Так просто. Йа в эту тюрягу не ходийт! Это мое крайнее слово. «За Господа нашего! За идеалы! За Церковь! За закон!» Свобода навеки, ура! Вы со мной, мистер Уоррен?

– Приятель, да вы никогда не говорили лучше! – одобрил мавританский воин, пожимая Вальвику руку. – Мы им покажем еще! Пусть только попробуют снова упрятать меня в карцер!

Он взмахнул саблей. Пегги кинулась ему в объятия, улыбаясь сквозь слезы. А он разразился песней.

– «Союз армии и флота нерушимый, прославляет свои он цвета!» – с энтузиазмом голосил мавританский воин, и Вальвик подхватил:

– «Вовек наши силы не разлучат, красному, белому и синему – ура!»

– Тсс! – прошипел Морган, когда эти трое сцепили руки в театральном жесте. – Хорошо! Будь по-вашему. Если вам так надо, наверное, я могу быть сумасшедшим не хуже остальных. Ведите меня, я за вами… Вопрос в том, где вы собрались прятаться?.. Да, спасибо, миссис Перригор, я действительно выпью шампанского.

Пегги захлопала в ладоши:

– Я знаю! Знаю! Я знаю, где вы спрячетесь, чтобы вас не уволокли в этот мерзкий карцер. Вы спрячетесь в каюте с марионетками.

– С марионетками?

– Ну да, глупый! Слушайте все! Марионетки едут в собственной каюте, так же? Смежной с каютой дяди Жюля, так? И все стюарды боятся туда заходить, ясно? У вас есть три костюма, таких же, как у марионеток, да еще и фальшивые бакенбарды. А еду можно будет проносить к вам через каюту дяди Жюля. И если кто-нибудь заглянет туда, то увидит только марионетки, которые лежат на койках. Дорогой, это же чудесно, и все получится…

– Рад это слышать, – сказал Морган. – Не хочу показаться занудой, однако меня сильно расстроило бы, если бы пришлось весь день провисеть на крючке, а затем обнаружить, что это было напрасно. Кроме того, мне кажется, разум капитана Уистлера и без того уже порядочно перегрелся, не хватало еще, чтобы марионетка чихнула ему в лицо, когда он заглянет в каюту. Да ты рехнулась, Пегги! К тому же – как мы отсюда выберемся? Мы даром теряем время. Высоколобые любители искусств, вероятно, уже через минуту начнут ломиться сюда, желая узнать, готов ли дядюшка Жюль к представлению, и нас тут же обнаружат. Возможно, каюта уже осаждена ими, и мы даже не сможем добраться до укрытия. И еще вероятнее, что поисковый отряд капитана весьма заинтересуется тремя маврами в полном доспехе, которые разгуливают по палубе С.

Пегги нацелила на него палец:

– Нет, никто нас не поймает! Потому что вы трое прямо сейчас переоденетесь в костюмы и мы сами проведем все представление. В гриме вас не узнают, а потом вы поможете перевозить марионеток обратно в каюту и останетесь там.

Повисла тишина. Затем Морган поднялся, сжимая голову руками, и беспомощно затанцевал на месте.

– Детка, идея сногсшибательная! – возопил Уоррен. – Только как мы ее воплотим? Нет, постоять перед сценой с мечом я в состоянии, но как насчет всего остального? Я даже не умею управлять этими марионетками, не говоря уже о том, чтобы произносить…

– Послушайте меня. Быстрее, дайте кто-нибудь шампанского! – Она выхватила бутылку у сиявшей улыбкой миссис Перригор и спустя миг, лучась вдохновением, продолжила: – Заодно мы спасем шкуру дяди Жюля. Начнем с того, что на борту нет ни одного настоящего француза, за исключением самого дяди Жюля и Абдула. В зале будут в основном дети или же люди с зачатками французского, которые пришли посмотреть на сражение…

– А как же Перригор? – спросил Уоррен.

– Я помню о нем, дорогой. Вот тут нам потребуется Хэнк. Хэнк будет Императором Шарлеманем, а еще хитроумным Банхамброй, султаном мавров…

– Молодец, старина! – зааплодировал Уоррен, благодушно улыбаясь и хлопая Императора Шарлеманя по спине.

– …потому что я слышала его выговор, и он достаточно хорош, чтобы обмануть Перригора. Народ решит, это сам дядя Жюль, потому что мы обложим Хэнка подушками и загримируем, а пролог он произносит из-за освещенного экрана в глубине сцены, и там невозможно понять, кто это. Да, все складывается просто чудесно! Все остальное время он скрыт за сценой. У меня есть напечатанный на машинке текст, который всего-навсего нужно прочитать… Что касается управления марионетками, этому можно научиться за десять минут, пока мадам Кампозоцци поет, Кайл читает стихи, а Перригор болтает. От вас требуется только сила рук, вот тут Кёрту и шкиперу нет равных, и вы же сумеете заставить кукол драться, правда? Так вот…

– Да, только какая мне роль? – спросил Вальвик. – Йа не знаю французский, всего одно-два слова. Йа умею жонглировать тарелками, месить тесто, – предложил он с надеждой, – и еще играть на фортепьяно…

– Вы играете на фортепьяно? В таком случае, – взволнованно заявила Пегги, – мы в полном порядке. Потому что все остальные роли со словами совсем маленькие: Рыцарь Роланд, Рыцарь Оливер и Епископ Тюрпен. Их возьмет на себя Кёрт. Я буду громко ему подсказывать, там всего несколько слов, но даже не важно, что он скажет, потому что шкипер будет играть на фортепьяно, громко и мощно, какую-нибудь подходящую музыку…

Морган взревел от хохота. Не смог удержаться. Шампанское, вскипавшее в нем все сильнее, заставило его прокричать: «Ура!» – и усталость покинула его. Он поглядел на сиявшую улыбкой миссис Перригор, которая уселась на живот распростертого на кушетке дядюшки Жюля и лукаво поглядывала на него. И снова у Хэнка в голове