Девятью Девять - Энтони Бучер
— О господи, — сказал Артур. — Дядя Джо пробирал меня насчет азартных игр и в то же время хотел подставить! Но как вы сумеете это доказать, сестра? Хотел бы я посмотреть, как вы загоните дядю в угол, но на руках у вас одни догадки.
— Вовсе нет. Есть улики, подтверждающие мою теорию. Например, одна небольшая подсказка кроется в словах, которые Вулф Харриган заметил в Евангелии от Иосифа — “богатство беззаконное”.
— И что они значат? — спросил Мэтт. — Они мне покоя не дают.
— Это фраза из притчи, если не ошибаюсь, — сказал Баньян. — К сожалению, безбожное молодое поколение ее не помнит. Правда, на самом деле она звучит как “богатство неправедное”.
— Именно. Так сказано в Библии короля Иакова. “Богатство беззаконное” сказано в Дуэйско-Реймской Библии, то есть в католической версии. Протестанту это бы в голову не пришло. Таким образом, ясно, что в сочинении Евангелия от Иосифа, которое лежит в основе учения Агасфера, принимал участие католик. Еще показательнее скорость, с какой Агасфер подхватил подсказки и сделал свое фальшивое признание: видимо, Джозеф, публично клеймивший убийцу брата, на самом деле выдавал информацию Агасферу, чтобы тот мог выступить. И самое главное — из комнаты ничего не пропало, кроме секретных заметок Вулфа Харригана, касавшихся покровителя Агасфера, и приписки к завещанию, в которой мистер Дункан назначался литературным душеприказчиком. Никто, кроме убийцы, не стал бы забирать то и другое, а я уже доказала, что убийцей был Джозеф Харриган. Он забрал бумаги, поскольку они напрямую касались его. Если бы он просто хотел пустить следствие по ложному следу, папка подошла бы лучше. Пропажа приписки поставила мистера Дункана в непосредственное подчинение Джозефу Харригану, он мог воспрепятствовать обнародованию любого материала, который счел бы опасным.
— Минуту, — сказал Мэтт. — Давайте, пожалуйста, вернемся к покушению на жизнь херувима. Вы сказали, это была первая попытка.
Сестра Урсула взглянула на телефон и перевела взгляд на лейтенанта.
— Вы угадали, сестра, — сказал Маршалл. — Или знали? Да, звонил Краутер. Они только что поймали Р. Джозефа Харригана при вторичном покушении на Купера.
Глава XXI
Дальнейшие события развивались быстро. Джозефа Харригана арестовали в пятницу. В субботу состоялось дознание, и ему предъявили обвинение. В воскресенье на кладбище Кэлвери наконец состоялись похороны. В понедельник окружной прокурор предстал перед большой коллегией присяжных и выдвинул официальное обвинение против Джозефа Харригана по двум покушениям на убийство и по тяжкому убийству первой степени.
Дело близилось к концу — так сказал лейтенант Маршалл Мэтту вечером во вторник. Они вновь сидели мужской компанией у камина, пока Леона показывала восхищенной Конче, какой Терри душка, когда спит.
— Конечно, Харриган свою вину отрицает, — добавил лейтенант, — но у него нет шансов.
— Правда? — спросил Мэтт. — Вы прихватили Джозефа с поличным как минимум на одном покушении на убийство, но по главному обвинению еще уйма неясных моментов.
— Не сказал бы. Я тщательно все проверил — не стыжусь признаться, с помощью сестры Урсулы. Полагаю, мы можем быть уверены. Что вас смущает?
— Во-первых, кто унес книгу о Вильгельме Втором?
— Джозеф, разумеется. У него была наилучшая возможность сделать копию ключа. Что еще?
— Много чего. Сигареты Артура у Свами. Джозеф снова пытался подставить парня? И алиби Свами, и желтое одеяние в мусорной печи.
— Все постепенно выясняется. Зюсмауль наконец заговорил. Он шнырял вокруг, собирая сведения о Харриганах в надежде за что-нибудь зацепиться, и узнал, что Артуру нужны наличные. Он связался с крысенком и убедил предать родного отца и выкрасть папку. Кражу назначили на вечер воскресенья, вот почему Свами нуждался в алиби. Но после убийства Артур струсил, и Зюсмауль попытался нажать на вас.
— А второе желтое одеяние? Если бумажное, которое мы видели, сгорело в камине, откуда взялось другое, из ткани, и как оно попало в печь?
— Вспомните любовь Артура к дурацким шуткам. Убийство случилось тридцать первого марта. Какой был следующий день?
— Первое апреля.
— Вот именно. День дураков. Артур намеревался разыграть отца — видимо, он хотел показаться под видом Агасфера и наговорить всякой чуши. Вот откуда он узнал про Девятью Девять — он пришел в Храм, чтобы разучить свою роль. Но после убийства держать у себя желтое одеяние оказалось чертовски опасно, поэтому Артур поспешил от него избавиться.
— И все-таки я не понимаю причин. Если Джозеф поддерживал Храм Света, зачем он так старательно втягивал Агасфера в убийство?
— Отчасти, разумеется, потому, что желтое одеяние лежало в основе фокуса, который он сыграл с вами. И отчасти потому, что Джозеф знал: Храм обречен. Тонущие корабли и крысы… Даже смерть Вулфа не спасла бы организацию Агасфера от разоблачения, особенно после того как появились вы. Но Вулф должен был умереть, поскольку подошел слишком близко к разоблачению не только махинаций Агасфера, но и его связи с Джозефом. Джозеф не мог спасти Храм, все, что ему оставалось, — спасать самого себя. И даже здесь он потерпел неудачу. Даже если у нас нс найдется других улик, Р. Джозефа добьет признание Купера. Робби не нравятся большие злые дядьки с пистолетами.
— Ради блага Кон… то есть семьи, — сказал Мэтт, — хотел бы я как-нибудь убедить Джозефа признаться. Вы правы, шансов у него нет. Если он признается, тогда до некоторой степени удастся избежать скандала и дурной славы. Нет ли способа…
— А вот и дамы, — перебил Маршалл. — Думаю, чем меньше мисс Харриган будет слышать об этом деле, тем лучше.
Леона сказала:
— Конча решила, что Терри просто чудо, а я научила ее печь сырное печенье. Она жалеет, что у них в холодильнике нет резиновых поддонов. А вы чем занимались?
— Сочиняли лимерики, — ответил лейтенант Маршалл.
— Ух ты! Расскажите! — потребовала Конча.
— Потерпите, пока не выйдете замуж, мисс Харриган, — весело сказал Маршалл и удивился, отчего эта невинная фраза вызвала такое смущение.
Женщина сказала:
— Признаюсь, я виновата. Я думала, мною движет жажда правосудия, желание помочь семье, но что толку обманывать саму себя. Я уступила гордыне — моему демону, жалу плоти моей. И вдобавок я должна была убедиться. Поэтому отчасти ваш грех
