Девятью Девять - Энтони Бучер
— Когда мистер Дункан рассказал об отсутствии перчаток.
— Перчатки? Но как… нет, подождите. Я тоже хочу блеснуть умом. В конце концов, я детектив. На убийце таки были перчатки — мы это знаем, поскольку он не оставил отпечатков пальцев, а отпечатки Харригана на дротике оказались смазаны, но не стерты. Но всякий, кто переоделся бы Агасфером, надел бы перчатки. Они — часть образа. Следовательно, фигура в желтом — не убийца и не человек, наряженный Агасфером. Отсюда делаем вывод…
— Именно, лейтенант. От одеяния легко избавиться, от перчаток — нет. Поэтому убитому их надевать не стали.
— Ловко, — сказал Маршалл. — Очень ловко. Но, полагаю, теперь вы остановитесь и не назовете имя убийцы?
Слушатели нетерпеливо заерзали. Даже Артур оживился.
— О господи. — Сестра Урсула вздохнула. — Вы так и не поняли, при чем тут Вильгельм Второй?
Зазвонил телефон.
— Я отвечу, — сказал лейтенант. — Маршалл слушает. Привет, Краутер. Да. Да. Не-ет! Бог ты мой. Да. Так. Приеду… сейчас скажу… через двадцать минут. Держи все под контролем. — Он повесил трубку и повернулся к сестре Урсуле. — Мурашки меня не обманули. Я должен ехать. Ну же, при чем тут Вильгельм Второй?
Сестра Урсула заколебалась и смутилась. Она не сводила глаз с телефона.
— Он не…
— Купер жив, если вы об этом. Говорите.
— Слава богу! — Она коснулась четок на поясе и беззвучно зашевелила губами, после чего продолжала: — Итак, вы согласны, что отметина от дротика была не случайной? Что Вулф Харриган указал на убийцу с помощью книги, а вовсе не одной из папок?
— Да.
— Мэри, у тебя история еще не успела вылететь из головы. Кто такой Вильгельм Второй?
— Сын Вильгельма Завоевателя, да? Правил в Англии в конце одиннадцатого века и был убит стрелой в лесу. Больше ничего не помню.
— Как его звали? Полностью, включая прозвище?
— О! — Конча замерла и ответила чуть слышно: — Вильгельм Руфус.
— Вот именно. Мисс Харриган, как звучит полное имя вашего брата?
Голос Элен дрожал:
— Руфус Джозеф Харриган.
— Вы могли бы и догадаться, лейтенант, — продолжала сестра Урсула. — Вполне естественно, что первенца Руфуса Харригана также назвали Руфусом. И столь же естественно, что он сократил это имя до инициала “Р”, чтобы утвердиться в глазах общества за счет собственных достоинств, а не только как тезка знаменитого отца.
Артур присвистнул. Конча, не говоря ни слова, взяла тетю за руку и крепко сжала.
— Но он… — начал Мэтт и замолк.
— Да, мистер Дункан. Он был с вами. И это тоже доказательство вины. В основе плана лежало то, что у убийцы будет алиби на шесть часов тринадцать минут. Из всех находившихся в доме оно было только у Джозефа Харригана и у Мэри, и алиби Мэри не подлежало сомнению, поскольку покрывало время с шести тринадцати до шести пятнадцати, когда убийца потянул за проволоку.
— Но с шести тринадцати до шести пятнадцати Джозеф находился со мной! Каким образом он мог потянуть за проволоку?
— А разве он не споткнулся и не упал, когда вы спешили в дом? Причем в точности за камином? Даже не будь книги, это доказало бы его виновность. Он — единственный, кому была выгодна ошибка при расчете времени и у кого была возможность дернуть проволоку.
— Я так понимаю, — задумчиво произнес Мэтт, — именно поэтому вы спросили, кто играет в крокет. Если бы на крокетной лужайке не было свидетелей, ему пришлось бы изыскать предлог, чтобы вывести туда кого-нибудь до заката.
— Но если вы разгадали тайну, сестра, — спросил Маршалл, — то зачем забрасывали удочки насчет рыжеволосого убийцы?
— Прозвище Вильгельма — Руфус — означает просто “рыжий”. Будь у нас еще один рыжий подозреваемый, возможно, дротик указывал бы на него — или на нее. Но поскольку из всех людей, имеющих отношение к этому делу, рыжие только ваши жена и ребенок…
— Похоже на какой-то чудовищный розыгрыш, — сказала Конча. — Вроде дурацких выходок Артура.
И тетя Элен часто рассказывала, что дядя Джозеф в молодости был точно таким же. Вечно придумывал всякие механические приспособления для жестоких шуток… а теперь…
— Очень показательно, — признала монахиня. — Напрасно я об этом не задумалась.
— Нет! Я не верю, сестра Урсула. — Голос Элен Харриган вдруг зазвучал по-старушечьи. — Мой родной брат убил другого родного брата… зачем?
В ее “зачем” прозвучали мольба, недоверие и отчаяние.
— Потому что он стоял за Агасфером. Или, точнее говоря, за Робином Купером. Здесь я могу только догадываться, но мои догадки подтверждаются фактами. Я уже доказала вам, что Джозеф убил брата. У него не было ни личных, ни финансовых мотивов совершать преступление. Мы знаем, что Вулф Харриган имел некоторые подозрения относительно того, кто покровительствует Агасферу, — подозрения слишком страшные, чтобы озвучить их даже доверенному помощнику. Есть и некоторые другие указания. Вы, мистер Дункан, сказали, что Робин Купер был потрясен, когда вы втроем появились в Храме. Лейтенант был в штатском, а ваш шрам не настолько ужасен. Купер, вероятно, испытал шок, неожиданно увидев, как в Храм Света входит его закулисный покровитель. И слишком трудно поверить, что призвание Девятью Девяти вечером накануне убийства — чистое совпадение. Эта церемония, разумеется, была заказана — заказана человеком, который знал, что угроза будет исполнена. А потом произошло покушение на Робина Купера.
— Что?! — воскликнул Мэтт. — Когда?..
— Первую попытку предприняли в тот вечер, когда вы с лейтенантом нанесли Куперу визит. Объяснения Джозефа звучали очень неубедительно. Когда вы вошли в комнату Купера, то обнаружили, что Джозеф разлил кофе и что кто-то оставил в пепельнице окурки, бросающие подозрение на Артура. Но в гневе Джозеф обычно кричит — не в его духе топать ногами и опрокидывать кружки. Я подозреваю, что кофе вылили, поскольку он был отравлен.
— Я понимаю, — сказал Маршалл, — отчего Джозефу пришло в голову убрать Робина. В этом есть логика. Но зачем отравлять, а затем выливать кофе? Нелепо.
— Вовсе нет. План, я так думаю, заключался в том, чтобы Купера нашли мертвым и чтобы обстановка указывала, что он приготовил кофе на двоих и что его гостем был Артур. Но тут Джозеф увидел, как вы подъехали (вы упоминали, что окна комнаты выходят на улицу). Он понял, что его вот-вот застигнут на месте преступления, и перевернул кружку.
— Но мой брат не мог быть основателем секты, сестра Урсула. Он порядочный человек и верующий католик.
— К сожалению, — сказала сестра Урсула, — принадлежность к церкви не гарантирует благочестия.
— Но как можно оставить истинную церковь ради…
— Сомневаюсь, что Джозефа
