Найо Марш - Смерть пэра

— И все-таки мне кажется, что она что-то скрывает, и, похоже, я докопался, что именно.

— Вот это да! Для этого мы вас и держим, лис вы наш!

— Вот оно как? — сказал Фокс, и его рот медленно расплылся в улыбке. — Ну вот, мистер Аллейн, я подумал, что я закончу в их квартире все дела и дам им возможность сделать уборку. Вы мне посоветовали осмотреть прихожую. Вы сами помните, она была в страшном беспорядке. Молодые люди, что показывали шараду, не очень-то за собой прибрали, разве что пошвыряли все как попало в шкафы. Так вот, шкаф был открыт. И на полу, наполовину выпав из шкафа, лежал один из таких прозрачных дождевиков, какие носят женщины. Внутри шкафа и на плаще я нашел пару отпечатков ног. Женские туфли с так называемыми кубинскими каблуками. Знаете, такие скошенные внутрь. Один из каблуков прорвал пластик, а другой оставил глубокую вмятину. Очень славные отпечатки: поверхность плаща хорошо вдавливается и сохраняет отпечатки. Так вот, сэр, на ком из дам были такие туфли?

— Например, на Диндилдон, — ответил Аллейн. — А как насчет горничной в квартире?

— Нет. Я проверил Кору. Она носит только шпильки. Я забрал плащ с собой, мистер Аллейн, и, с вашего разрешения, попробую взять мисс Диндилдон в оборот вместе с ее туфлями.

— Лучше попросите мистера Генри или мисс Грей утащить для вас туфли Диндилдон. Они будут в восторге от предложения пошпионить за слугами.

— По-вашему, на них можно положиться?

— На нее — да. Но мое предложение только в шутку, Братец Лис. Как по-вашему, что такое скрывала Диндилдон?

— Я как раз собирался спросить ваше мнение на этот счет.

— Ну вот еще, старый лис! Пронюхали про что-то и скрываете? Что ж, Фокс, шкаф стоит между прихожей и гостиной. Может ли быть, что дама в шкафу подслушивала разговор в гостиной?

— Когда?

— Единственное возможное время — вчерашний вечер.

— Что и было на самом деле, — торжествуя, ответил Фокс. — Баскетт говорит, что шкаф был в ослепительном порядке, пока молодежь не затеяла шараду. Нам повезло, что в шкафу не делали уборку. Баскетт собирался там прибрать как раз тогда, когда обнаружили его покойную светлость, а потом наши ребята велели ему оставить все как есть. Значит, она подслушивала разговор между братьями. Я разговорил старую Нянюшку. Она не скажет ничего против семьи, сэр, но у нее зуб на мисс Диндилдон. Вы же знаете, сэр, какими бывают эти бабушки. Миссис Бернаби все время вроде как намекала, что мисс Диндилдон очень любопытна, любит, дескать, совать нос не в свои дела. Что она живет душа в душу с ее светлостью и они вместе строили козни против его светлости. Мне кажется, что в свое время мисс Д. и миссис Б. поругались и миссис Бернаби этого не забыла. По-моему, они закадычные враги, если вы меня понимаете, сэр.

— Очень даже. Это не слишком-то надежные показания.

— Правильно, но и в них что-то может быть, сэр. Она слова доброго про мисс Диндилдон не сказала, но к этому не придерешься и зацепиться не за что. Одно время мисс Диндилдон ужасно вольничала со слугами-мужчинами, в особенности с Хихиксом, по словам миссис Б.

— Господи помилуй!

— Ну да. А еще было время, когда мисс Диндилдон разносила сплетни про мисс Фрид, как ее называет миссис Бернаби.

— Какие сплетни?

— Ну, насчет того, что для молодой леди неприлично быть на сцене. Ничего определенного. Нянюшка все говорила «эти двое».

— Это про кого?

— Я и спросил ее, но она просто хохотнула и сказала: «Ничего такого, но они жили душа в душу против его покойной светлости, и в этом куда больше, чем на первый взгляд кажется». Мне показалось, что она про Диндилдон и ее светлость. А потом она добавила, что ее светлость угодила бы кое во что, кабы не мисс Диндилдон. Черт ее знает, — продолжал Фокс, — на что она все время намекала, но я все записал, так что сами можете посмотреть, сэр. От начала до конца одни домыслы и сплетни, по-моему, но все указывает на то, что мисс Диндилдон — та еще пролаза. И, принимая во внимание отпечатки в шкафу, если это ее следы, я бы сказал, что она шпионила для кого-то. Не будем называть имен, как говорит миссис Б.

— С другой стороны, — проговорил Аллейн, — она могла подслушивать просто из любви к искусству, как ваша приятельница Кора.

— Правильно. Знаете, сэр, я вот иногда думаю: а что сказали бы люди, если бы услышали хоть раз, что про них говорят их слуги?

— Мне кажется, Миноги смеялись бы до колик, — усмехнулся Аллейн. — Помню, как-то после обеда, в те дни, когда мой братец Джордж и я были самодовольными юнцами, мы взяли пару шезлонгов и книги и устроились под окном гостиной для слуг. Окно было открыто, и мы услышали серию весьма талантливых имитаций нас самих и наших родителей. Особенно талантливым оказался мальчишка, который чистил ботинки. Джордж в те времена переживал весьма сомнительный роман, о котором даже я ничего не знал. Но мальчишка-чистильщик знал все в малейших подробностях! — Аллейн от души рассмеялся, что с ним бывало редко. — Для нас это было чертовски полезно, — добавил он.

— Как по-вашему, сэр, они говорят правду? Если эта старая Нянюшка говорит, что мисс Д. и этот шофер Хихикс крутят амуры, или что мисс Д. спелась со своей хозяйкой против лорда Вутервуда, или что мисс Д. имеет здоровенный зуб на Миногов… Это вранье или правда, сэр?

— Если Нянюшка на ножах с мисс Д., — отозвался Аллейн, — шансы пятьдесят на пятьдесят. Я бы сказал, что нянюшка Бернаби немножко мегера. Она неразумно ревнива и обидчива, но она очень верный домашний дракон всей семьи. Готов поспорить, что вы не вытянули из нее ничего против семьи.

— Господи, конечно нет. Для нее они — ангелочки.

— Я все думаю: стоит ли еще раз поговорить с Хихиксом? Если он воздыхатель Диндилдон, — просто жуть берет при одной мысли! — он может подать нам эту фигуру совсем в ином свете. Мы с ним увидимся, Фокс. Позвоните на Браммелл-стрит и попросите его прийти сюда. И вот что я вам скажу, Братец Лис, — мрачно добавил Аллейн, — похоже, нам предстоит посетить еще и Кент. Это одна из тех поездок, которые так очаровательны в детективных романах, но так невыносимо и чудовищно скучны в жизни. Вы читаете детективы, Братец Лис?

— Нет, — ответил Фокс. Потом, пытаясь смягчить резкую категоричность ответа, он счел нужным разъяснить свой взгляд на литературу и добавил: — Не то чтобы я не пытался, сэр. Я знаю, что люди в основном представляют себе нашу работу по этим книжкам, вот я и подумал, что стоит взять почитать. Не сказать, что они не интересные. На каждой странице случается что-то, что совершенно сбивает с толку: только что подозрение падало на одного—и тут же на другого. Только вся настоящая работа делается как бы между делом. В одном из двух романов, которые я читал, следователи оставили дело в покое еще на три убийства, а при четвертом следователь затаился и подслушивал, как убийца рассказывает жертве, каким образом он совершил предыдущие три убийства. И полицейские вошли, едва преступник приготовился убить и четвертого. Мы-то в отделе так не работаем. Начальство на ковер вызвало бы. Не скажу, что не остроумно придумано, но уж слишком много наврано.

— Да, немного есть.

— Правда в том, — сказал серьезно Фокс, — что дела об убийствах совсем не такие, как люди их себе представляют. Ну, сколько было у нас таких дел, чтобы сразу куча подозреваемых, причем у каждого и мотив, и возможность убийства?

— Немного, слава богу, но вот ведь случилось такое…

— Ну да… Но не все мотивы одинаково веские. Обычно очень легко найти самый серьезный мотив.

— Да.

— Вот именно. Главным образом, подозреваемый один, а наша проблема в том, чтобы доказать, что это именно он виновен.

— А как насчет нашего теперешнего дела?

— Ну что ж, сэр. Я скажу так: мотивов тут два. Во-первых, деньги. В этом случае либо кто-то из семьи, либо кто-то из слуг и есть наш человек. Во-вторых, шизофреническая ненависть. В таком случае нам надо расставлять сети на ее светлость. Это лежит на поверхности, не считая того, что мы обнаружили, когда стали копаться. Ну, может, откроется и еще что-то, но я очень удивлюсь, если это не впишется в первую или вторую схему. Вы не знаете, он в завещании отписал что-нибудь слугам?

— Попробую сегодня вытянуть это из мистера Криссоэта. Не думаю, что он откажется отвечать. Они все плевать хотели на слуг. Разве что кроме леди Вутервуд. Ей не так просто будет найти замену преданной Диндилдон.

— Может быть, — сказал Фокс, — ей не понадобится горничная.

Мистер Криссоэт вошел, что-то бормоча себе под нос, выставив подбородок вперед и зажав под мышкой кожаную папку. Этот поверенный в делах просто источал аромат своей профессии. Про Криссоэта рассказывали, что как-то раз он вышел летним вечером из дому и немедленно подвергся нападению знаменитого режиссера. Гений кино прошел с мистером Криссоэтом половину Стрэнда, чуть не со слезами умоляя его сыграть в своей новой картине роль семейного поверенного в делах. Отказы оскорбленного мистера Криссоэта столь точно соответствовали его роли, что с каждой юридически заковыристой возмущенной фразой, сказанной сухим и кислым тоном, режиссер все больше впадал в экстаз. Он все повышал и повышал размер гонорара. До тех пор, пока мистер Криссоэт визгливым тоном не пригрозил засудить его по муниципальному акту о нарушителях общественного порядка и не начал оглядываться вокруг, ища глазами полицейского…