Девятью Девять - Энтони Бучер
— Молодчина, Рэндал. Я пытаюсь внушить Дункану, что такие молодые люди, как вы с ним, — именно то, что нужно Храму. Может быть, вы наконец вытрясете из него дурацкие харригановские идеи. Не возражаете, если я сяду рядом?
В итоге Мэтт оказался между Р. Джозефом и Фредом Симмонсом, а Артур и Грег — с флангов.
Во время органных импровизаций на знакомые до боли темы он слышал, как адвокат отчитывает племянника за неподобающее поведение на прошлой неделе, а бывший бакалейщик искренне, хоть и в жанре монолога, обсуждает догматы веры Древних с новообретенным собратом.
— Я очень рад, что Рэндал привел тебя именно в четверг, — сказал Симмонс, повернувшись к Мэтту. — Сегодня вечер особых знаний. В четверг Агасфер всегда рассказывает, какие опасности угрожают Америке, чтобы мы знали, что делать, когда…
— Когда что?
— Ш-ш…
Высокий тенор запел “Сладостную тайну жизни”. Служба началась как обычно: разошелся занавес, открыв Агасфера в желтом сиянии на пустой сцене. Мужчина за столиком официально поприветствовал собравшихся (Мэтт с удовольствием отметил, как Грегори поморщился, когда Симмонс стиснул ему руку), последовало хоровое пение “Старого христианства”. Оно звучало еще громче и жарче, чем в субботу, если только такое было возможно, — паству, казалось, одушевляли новые силы и рвение.
— Видишь, Дункан, — объяснял Фред Симмонс, — мы знаем теперь, что Агасфер говорит правду. Раньше кое-кто, может, и сомневался. Только не я, конечно. О нет, сэр. Но некоторые, наверное, думали, что это все… как бы понарошку. Но когда мы призвали Девятью Девять и оно сработало… ну, теперь мы знаем, что почем.
В мертвой тишине Агасфер поднялся и вышел на середину сцены.
— Ведомо вам, — негромко начал он, — зачем мы собрались сегодня. Я возвещу истину, и истина сия освободит вас, а равно и нашу великую и прекрасную страну. Но, прежде чем я открою некоторые вещи, которые вам надлежит и подобает знать, я должен взглянуть в книгу, ибо со страниц ее я черпаю послания, которые шлют Древние.
Мэтт взглянул на своих спутников. Артур скрывал напряженное любопытство под привычной маской скуки. Р. Джозеф, склонив голову набок, казалось, внимательно изучал ораторские приемы проповедника с профессиональной точки зрения. Фред Симмонс, затаив дыхание, ожидал слов Агасфера. А Грегори был попросту ошеломлен.
Агасфер подал знак, и прислужник в белом выкатил пустую книгу.
— Ибо сказано в восьмой главе Евангелия от Иосифа, — зазвучал сочный голос, — “Ищущие знания обрящут многое; но знание обретенное дарует всё”. А посему давайте же узнаем, какое знание обрели мы… — Он опустил глаза и принялся изучать пустые страницы.
Внезапно фигура в желтом застыла.
— Нет!.. — вполголоса выговорил Агасфер и принялся вчитываться внимательнее.
Мэтт почти поверил, что на странице действительно что-то написано. Когда Агасфер замолчал, стало совершенно тихо, но теперь по залу пробежал легкий шепот. Фред Симмонс взволнованно подался вперед.
Наконец Агасфер закрыл книгу с хлопком, который пробился сквозь общее бормотание и вынудил прихожан замолчать.
— Я прочел, — медленно и звучно объявил он, — последнее послание, кое оглашу с этого возвышения. Нет, не пугайтесь. Не возвышайте голоса ваши и не дивитесь, но слушайте и внимайте. Я исполняю волю Древних, и лишь одна она направляет жизнь мою. Сначала их веление передал мне Древний Иисус в Иерусалиме, а потом, когда я сделался мудрее, напитавшись великой мудростью Древних, я стал получать наказы от всех Девяти. По их слову я пришел сюда, в Город ангелов, дабы открыть вам истину, известную мне. И теперь по слову Древних я покидаю вас, и куда я пойду, никому не ведомо. Внемлите же прощальным словам Агасфера.
Мэтт повернулся к Симмонсу, но земные вещи перестали существовать для верного ученика. Он не сводил глаз с учителя, который только что произнес столь невероятные слова. Р. Джозеф был поражен не меньше, хотя наверняка испытывал другие эмоции, а Грегори, похоже, дивился сильнее прежнего.
В качестве прощальной речи Агасфер произнес удивительную проповедь, полную гуманизма и терпимости, а потому совершенно не похожую на прежние выступления. Он заклинал людей в память о нем отринуть ненависть, творить добро и защищать демократию, но в последнем не переусердствовать, впадая в нетерпимость, иначе от руки защитников демократия и сгинет. Не слыша привычных четверговых разоблачений и сенсаций, публика сначала беспокойно ерзала, но в конце концов вроде бы смирилась с новой истиной.
Агасфер закончил и отступил, медленно и величественно, к заднику сцены. Прожектора померкли, игра цветов сменилась темнотой. Осталось лишь желтое пятно, падавшее сверху на фигуру проповедника.
— Благословение Девяти, — объявил человек в желтом одеянии, — да, и Девятью Девяти, пребудет с вами вовеки. Ибо сказано в последней главе Евангелия от Иосифа: “Служи Древним, дабы возлюбили они тебя; и они, в свою очередь, будут служить тебе, дабы не иссякла любовь твоя. Ибо превыше всего любовь и служение, и они суть одно”. Прощайте!
Желтый свет погас. На мгновение зал погрузился в абсолютный мрак. Затем ослепительно вспыхнули прожектора. Они осветили сцену — пустую, не считая ошеломленного мужчины за столиком. Занавес опустился, и органист заиграл марш на выход.
— Ого, — произнес Фред Симмонс. И беспомощно повторил, как будто увиденное сократило его лексикон до одного-единственного слова: — Ого!
Лейтенант велел Мэтту и Джозефу пройти за сцену, в комнату размышлений, обещая все разъяснить. Про Артура и Грегори он ничего не говорил, но они увязались следом.
— Потрясающе! — пророкотал Джозеф. — Просто потрясающе! Каким образом Маршалл убедил этого жулика полностью отречься от своей демагогии?
— Лейтенант — удивительный человек, — произнес Артур. — Не удивлюсь, если он убедит вас бросить политику.
Компания остановилась перед дверью желтой комнаты.
— Вы не имеете права! — донесся изнутри гневный возглас.
Мэтт открыл дверь. Сержант Краутер, очень довольный, стоял на страже над человеком в желтом одеянии.
— Не имеем? Ну, здесь вы хватили через край.
— Здравствуйте, — неуверенно сказал Мэтт.
— Здравствуйте, мистер Дункан. Заходите, все вы. Если поместитесь. Лейтенант придет через минуту. Как прошла служба?
— Блеск. Люди никак в толк не возьмут, что стряслось. Сержант ткнул пальцем в сторону Агасфера:
— Он тоже. Эх, — с тоской добавил он, — как жаль, что тут нет моей жены.
— А вот и я, — произнес снаружи голос Маршалла. Лейтенант вошел в сопровождении безупречно одетого Баньяна и… человека в желтом одеянии. У Мэтта глаза на лоб полезли.
Подопечный Краутера вскочил.
— Иуда! — прошипел он.
— Иди к черту, Мейсон, — негромко произнес Агасфер номер два. — Игра окончена, и я избрал наилучший выход.
— Предатель! Крыса!
— Да, несомненно. Ну и что? Тонущий корабль кого хочешь обратит в крысу.
— Слушайте, — сказал Мэтт. — Давайте начистоту. Какого
