Девятью Девять - Энтони Бучер
Здесь Конча становилась сеньоритой Пелайо не только по имени, но и по существу, и даже внешне. Бойко болтая с пухленькой миловидной хозяйкой, она словно бы сбросила с себя все харригановское и, несмотря на неброский дорогой наряд, превратилась в обыкновенную юную мексиканку.
Их сопроводили к столику с такой профессиональной учтивостью, что Мэтт почувствовал себя коронованной особой в гостях. Но коронованных особ снабжают переводчиком или обращаются к ним на родном языке, Мэтта же стремительный поток испанской речи совершенно сбил с толку.
— Она спрашивает, — Конча повернулась к нему, явно с некоторым трудом заставив себя вновь заговорить по-английски, — хотите ли вы кофе. Я предположила, что вы предпочтете пиво.
— Вот это называется — понимающая женщина! Конечно, пиво. Что, касательно остального меню у меня нет права голоса?
— Я заказала combination — всего понемножку. Вы ведь любите мексиканскую кухню?
— Обожаю. А что такое играет слепой?
Конча прикусила губу.
— Любимую песню мамы. Это печальная песня — о том, как у бедняка когда-то было большое ранчо, а теперь остались только четыре кукурузных поля и прежнее счастье ушло. Ya todo Acabo. Acabo похоже на “Ихавод” — прошла слава[21]. Видите, я могу каламбурить на двух языках.
— Не умничайте. Я только начал вас понимать.
— Понимать?
— Да. Вы здесь на своем месте. Вы подходящего возраста. Вы — человеческое существо… по крайней мере, пока не начинаете развлекаться за мой счет.
— Ну и кто теперь выкладывает нелестную правду? Так что же я за человек?
— Очень неплохой, насколько я вижу. Человек, который греет, не обжигая, и остужает, не замораживая. Вы цельная, не то что дома. Никаких брешей, противоречий, рывков. Здесь вы — законченная натура.
Вместо ответа Конча начала тихонько подпевать арфисту. Голос у нее был не особенно сильный, но звучал легко, приятно и чисто. Как у Грейси Аллен[22], внезапно подумал Мэтт. Крестьяне оторвались от пива, улыбнулись и подхватили в лад. Комната наполнилась нежной грустью.
— Вот вы где! — произнес чей-то грубый голос.
Мэтт оторвал взгляд от Кончи и увидел Грегори Рэндала, чье невероятно красивое, как у воскового манекена, лицо было искажено сильным чувством, весьма напоминающим гнев.
— Потрясающе! — продолжал Рэндал. — Ты изменяешь мне здесь, перед этими… мужланами!
— Привет, Грег, — сказал Мэтт.
— Заткнись! Я должен был раньше догадаться, что значит твое внезапное желание помочь, Дункан. В нашем мире никто ничего не делает задаром, это я хорошо усвоил. Но думал, что могу доверять старому товарищу по студенческому братству! — патетически выкрикнул Грегори.
— Разве я виноват, что твоя девушка не любит рыбу?
— Рыбу? Причем тут рыба? Теперь-то я вижу твои замыслы насквозь. Как только я тебе о ней рассказал, ты затеял недоброе. Красивая девушка, у которой много денег и мало здравого смысла… неразумное богатенькое дитя. В самый раз для тебя, да? Ты напоил меня до бесчувствия и воспользовался моей машиной, чтобы съездить к Харриганам. Умно сработано, Дункан. Ты прилип к старику и добился его расположения. Небось, восторженно слушал дурацкие речи, которые мне поперек глотки вставали. Наверное, ты много чего наплел про меня, пока готовил себе мягкое гнездышко!
— Грегори, — заметила Конча, — тебе не кажется, что ты сказал достаточно?
— Я еще и не начинал! Наслышан уже, как вы друг другу глазки строите! Впрочем, я готов тебя простить, Конча. Ты молода и не понимаешь, что происходит. Но я не хочу, чтобы о моей невесте ходили подобные слухи.
— Пожалуй, я закрою глаза на отсутствие логики в твоем высказывании, — ответила девушка, — но не на общий смысл. А теперь, пожалуйста, уходи.
— Только если ты пойдешь со мной. Конча, дорогая, отделайся от этого человека раз и навсегда, и я все прощу. Я…
— Ах, все простишь?! — Конча, сверкая черными глазами, поднялась. — Придержи язык, Грегори! Небезопасно бросать мне вызов на моей территории — твое хорошенькое личико может изрядно пострадать! Убирайся отсюда! — Она указала на дверь широким жестом и добавила несколько энергичных фраз по-испански. Несомненно, это были конкретные указания, куда именно Грегори следует пойти.
Трое крестьян переглянулись и дружно встали, готовые защищать сеньориту Пелайо. Оставив лень за столиком, вместе с пивом, они шагнули вперед, гибкие и грозные.
— Отзовите свою гвардию, дорогая, — сказал Мэтт. — Я сам справлюсь.
Он вышел вслед за отступающим Грегори на улицу. Продавец кедровых орехов почуял близкую драку и с восторгом предвкушения принялся созывать compañeros.
Грегори встал спиной к лотку, в котором продавали тыквы-горлянки и изделия из плетеной соломы.
— Давай, — подзадорил он. — Будь настоящим мужчиной, защити прекрасную даму. Сам знаешь, что ты сильнее. Иначе бы ты не рискнул сыграть со мной такую подлую шутку.
— А ты знаешь, что ты слабее, поэтому думаешь, что тебе сойдет с рук любая гадость! Ну так сейчас получишь хороший урок. Мне плевать, что ты, мелкий биржевой крысеныш, думаешь про меня, но молоть чушь о Конче и о ее отце не смей!
— А ну, подойди, подойди!
— И ты еще называешь Кончу глупой девчонкой! Сам сначала вырасти, нытик сопливый! Сейчас я тебе профиль-то попорчу…
И тут Мэтт заметил с краю собирающейся толпы Артура. Следовало догадаться, что Грегори ни за что не выследил бы их и не придумал столько мерзостей в одиночку. Но прежде чем Мэтт успел задуматься о присутствии молодого Харригана, тот выставил тощую ногу и ловко подставил ему подножку. Мэтт всей тяжестью грохнулся на грубые булыжники мостовой, а Грегори и Артур немедленно навалились сверху.
События следующей минуты проще передать с помощью киномонтажа, нежели с помощью обыкновенной прозы. Трое верных рабов Кончи немедленно влезли в драку и оттащили противников Мэтта. Но двое каких-то бездельников, увидев, что силы неравны, вступили в бой на стороне Рэндала и Харригана. Проходившие мимо моряки бросили своих девиц и присоединились к потасовке, с трогательной беспристрастностью охаживая кулаками и тех и других. Скорее всего, именно один из них опрокинул ларек с горлянками, владелец которого немедленно бросился в бой. Мэтт так и не узнал, кто вытащил нож, оставивший свежую царапину на щеке, уже украшенной шрамом. Он был слишком занят, отбиваясь от Грегори
В то время как остальные с удовольствием отводили душу, Грегори неожиданно взбесился и дошел до боевого экстаза викинга, возомнившего себя берсерком. Сначала он намеревался задушить Мэтта, но потом ему в руки каким-то образом попала разбитая горлянка, и Грегори попытался выколоть противнику глаза.
Драка — одно дело,
