Пьер Сувестр - Ночной извозчик
— Нашелся некто посильнее его! — прошептала она.
И на мгновение перед мысленным взором Раймонды-Элен, дочери Фантомаса, возникли силуэты двух неразлучных друзей, двух вершителей правосудия, Жюва и Фандора. Но тут же она возразила самой себе. Нет! Жюв и Фандор являются, подобно ей, только свидетелями, а не вожаками событий — ведь только накануне она, Раймонда, бросилась в воду, оттого что увидела Жерома Фандора, поднявшегося на борт «Жанны-Мари», и поняла, что журналист ведет расследование: это означало, что он, как и она сама, пытается узнать истину, но пока что безуспешно.
Но у Раймонды уже не оставалось времени, чтобы размышлять над этими волнующими ее вопросами. С минуты на минуту Доминик Юссон и Фантомас могли войти сюда, в мертвецкую. Ведь Фантомас неизбежно захочет увидеть труп молодого человека, у которого в руках было найдено пресловутое платье Раймонды. А Доминик Юссон слишком боялся бандита, чтобы отказать ему в чем бы то ни было. Да, конечно, они вот-вот появятся, застанут ее, значит, — надо бежать, бежать во что бы то ни стало!
Несчастная Раймонда, спотыкаясь, налетая то на одну стену, то на другую, пробиралась ощупью, пытаясь выйти из этого страшного помещения. Но вот она дошла до двери и открыла ее неуверенной рукой. Дверь выходила в садик, вернее — во двор, посыпанный песком, на который в этот ночной час падали бледные отблески лунного света, придавая ему зловещий вид.
— Бежать! — повторяла Раймонда, сосредоточив все свои мысли, всю свою энергию только на одном — на побеге.
На этот раз она постаралась действовать совсем беззвучно. Поэтому очень осторожными большими шагами она прошла по садику, но внезапно побледнела, увидев под кустами лежащую человеческую фигуру, по-видимому, мертвеца, завернутого в какую-то ткань и брошенного здесь.
Она нашла решетчатую дверь сада, не запертую, а только прикрытую. Дрожь охватила ее при мысли, что ржавые петли, должно быть, заскрипят, когда она попытается выйти.
Вдруг кто-то придет! Ну, если только придут, Раймонда сумеет бороться, кричать, вопить! Им придется отпустить ее!
По счастью, случай оказался на ее стороне. Дверь бесшумно приоткрылась. Раймонда вышла из сада никем не услышанная. Увы! Это еще не было концом ее бед!
Выйдя из таинственного жилища Доминика Юссона, она оказалась на улице, ведущей к виадуку Пуэн-дю-Жур. И тут она, вздрогнув, остановилась. Перед ней, у самого тротуара, стояла извозчичья карета. Сперва Раймонда не решалась даже пошевелиться. Но мало-помалу к ней вернулась прежняя отвага.
Казалось, что карета брошена здесь, на улице; она выглядела совсем ветхой, а тощая кляча, запряженная в нее, уныло и покорно стояла в полной неподвижности, словно прикованная к мостовой. Кучера нигде не было видно…
Раймонда сделала несколько шагов и, осмелев от царившей кругом тишины, заглянула внутрь кареты. Она была пуста.
Раймонда не собиралась терять времени на осмотр этого таинственного экипажа, но внезапно ее внимание привлекла свисающая с колеса на мостовую широкая кучерская накидка коричневого цвета с многослойной пелериной, кем-то, видимо, оставленная здесь.
«Боже мой, — подумала девушка. — А что сталось с кучером?»
И ей невольно припомнилась человеческая фигура, только что замеченная ею в садике Доминика Юссона.
Все равно! Девушка собралась с силами, ей надо было бежать отсюда, бежать…
И тут ей пришла в голову хитроумнейшая мысль. Править лошадью было для нее детской игрой, ведь она выросла на равнинах африканского Наталя… Отлично! Раз эту карету бросили здесь, она воспользуется ею для побега.
Раймонда набросила на себя громоздкую накидку, вскочила на козлы, схватила вожжи и стегнула кнутом худосочную клячу.
Экипаж медленно тронулся с места. Вот в этот-то миг и вздрогнули в мастерской Фантомас и Доминик Юссон, заслышав стук колес.
Что же происходило, между тем, в это самое время? Вернемся к Жерому Фандору, который бросил карету ночного извозчика на пустыре, возле укреплений, и торопливо пошел по улицам, ведущим к Пуэн-дю-Жур. Там он окликнул такси, посулил шоферу хорошие чаевые и велел отвезти себя на улицу Бонапарт.
Вот уже много лет как Жером Фандор в качестве близкого друга Жюва имел ключи от его квартиры. Он с шумом отворил дверь, бегом промчался по квартире и влетел в спальню сыщика.
— Жюв! Жюв!
— Ни с места или я убью вас!
В тот же миг Жюв на кровати левой рукой повернул выключатель, правой схватил револьвер. Фандор понял, что дело плохо. Он отскочил с криком:
— Эй, не валяйте дурака, черт возьми! Жюв! Это я! Я, Фандор! Ну, чтоб вас черти задрали, опасно же вас будить!
Жюв неподвижно сидел в кровати, моргая глазами, еще затуманенными сном.
— Как, это ты? — проговорил он медленно, трудно собираясь с мыслями. — Это ты, Фандор?
— Да, да, я самый! Вы же видите, что это я! Проснитесь, наконец!
— Просыпаюсь…
— Но с трудом!
— Ты думаешь, что это так смешно? Мне как раз только что удалось заснуть.
Жюв был невозмутимо спокоен, Фандор волновался все больше и больше.
— Подумаешь! — сказал он. — Жюв, Жюв, у меня важные новости.
— А, черт возьми, что ты там еще придумал?
Было ясно, что Жюв все еще не полностью очнулся.
Как правило, у него был очень чуткий сон, он был всегда начеку, но если ему случалось крепко заснуть, разбудить его было нелегко. Фандор кипел, но понимал, что его другу требуется время, чтобы опомниться. Однако он не вытерпел, подошел к умывальнику, налил воды из кувшина в таз и принес таз Жюву.
— Вот, — сказал он, — окуните голову в воду, дружище Жюв! Это хорошо прочищает рассудок.
Жюв повиновался, после чего Фандор отнес таз на место и бросил полицейскому его одежду, сложенную на стуле.
Жюв постепенно приходил в себя.
— Что такое? — спросил он, когда Фандор протянул ему брюки. — Что такое стряслось, малыш? Давай говори, я теперь готов тебя выслушать.
— Давно пора… Вы полностью проснулись, Жюв?
— Безусловно. Что случилось?
— Шаплар умер!
— Умер?
— Да, убит. И Фантомас только что ускользнул от меня!
О, на этот раз у Жюва сна не осталось ни в одном глазу! Он побледнел, услышав слова Фандора. За себя он никогда не боялся, но его бросило в дрожь при известии о новом убийстве, совершенном Фантомасом. Однако в нем зародилось сомнение и он спросил:
— Умер? Фандор, ты уверен, что Шаплар умер? Это чудовищно…
— Чудовищно… Да, Жюв, вы нашли верное слово. Фантомас опять совершил чудовищное преступление. Слушайте, я вам расскажу все, что мне стало известно.
И за десять минут Фандор с характерной для него четкостью вкратце изложил Жюву все происшествия, свидетелем и участником которых он оказался. Он рассказал, как принял решение последить за особняком богатого владельца «Пари-Галери», как привлек его внимание ночной извозчик, как он прокатился, стоя на запятках этой страшной кареты, которой Фантомас правил изнутри, в то время как возница, сидевший на козлах, был мертвецом, а мертвец этот был не кто иной, как Шаплар. Он объяснил, как Фантомасу удалось выскользнуть из кареты, и закончил словами:
— Карету эту, Жюв, я оставил на пустыре и выпряг лошадь, чтобы наверняка застать их на том же месте, и вот прибежал за вами.
Жером Фандор был очень возбужден, но рассказывал все это с известным удовольствием, и в речи его сквозили хвастливые нотки.
Поэтому он был ошарашен, когда Жюв ему попросту ответил:
— Недоумок! Болван!
— Это вы про меня, Жюв?
— Нет, про папу римского!
И тут Жюв замолчал. Он топнул ногой, охваченный внезапным приступом гнева, как это с ним часто случалось.
— Черт! — сказал он. — Да не снится ли мне все это? Страшный сон наяву? Шаплар умер! Шаплар убит! Ничего не поймешь! Теперь уж мы никогда не узнаем, кто похитил Раймонду, чего, собственно, добивается Фантомас и какова роль Шаплара во всем этом деле.
Но он опять замолчал, одним прыжком подскочил к телефону и стал яростно набирать номер.
— Куда вы звоните, что вы делаете? Вы хотите переговорить с Префектурой, Жюв?
— Нет. Я хочу расспросить камердинера Шаплара.
— Зачем?
— Потому, что ты наверняка напутал, потому, что я не могу поверить тому, что ты тут мне наговорил, потому, что…
— Потому что, Жюв?
— Потому что мне страшно!
Жюв долго звонил, но телефонистка молчала. Жюв никогда не отличался терпеливостью, а уж на этот раз он имел все основания раздражаться.
— Послушайте, барышня! — заорал он в трубку, когда девушка наконец откликнулась после доброго десятка звонков, — послушайте, это невыносимо, неужели нельзя соединить меня?
— Там не отвечают, сударь…
— Быть этого не может!
— Может, сударь, там не отвечают.
Телефонистка говорила с такой уверенностью, что Жюв умолк в недоумении, встревоженный в высшей степени.
