Пьер Сувестр - Ночной извозчик
— Как, это труп Шаплара?
— Да! Слушай же, это все неважно, но вот это платье, платье, которое ты снял с мертвой женщины, я узнал его, это платье моей девочки, Элен, это платье Раймонды… Значит, Раймонда умерла? О, я отомщу!
Лицо Доминика Юссона исказилось таким ужасом, пока он слушал эти отчаянные речи, что Фантомас внезапно обрел какое-то подобие надежды. Лихорадочным жестом он отбросил свой капюшон и открыл смертельно бледное лицо с дрожащими губами и полными слез глазами, метавшими молнии.
Он снова заговорил чуть ли не умоляющим голосом:
— Доминик Юссон, скажи мне, что ты солгал, скажи, что дочь моя не умерла! Скажи мне…
Доминик Юссон машинально провел рукой по лбу. Недавний хмель слетел с него, к нему вернулся здравый смысл, еще подстегиваемый волнением, пережитым за этот час.
— Фантомас… Фантомас… — сказал он. — Я вспоминаю. Вот посуди сам, потому что я уже ничего больше во всем этом не понимаю… это платье, которое ты держишь в руках… платье твоей дочери… я его два раза снимал с разных трупов…
— Два раза?!
— Да, два раза.
— Что ты хочешь этим сказать, боже мой!
— Постарайся понять, а то я уж вовсе не соображаю. Вот тебе чистая правда, Фантомас. Две недели тому назад, здесь, у меня, находился труп женщины, найденной в Сене мертвой, утонувшей, и на ней было это платье. Ты слушай… слушай… Я это платье продал Бузию и уж не знаю, кому Бузий его перепродал, только клянусь тебе, как раз сегодня я увидел это самое платье в руках юноши, утонувшего в Сене.
— Юноши? Да ты с ума сошел!
— Клянусь тебе, что это правда.
Удрученный, вконец измученный Фантомас уже ничего не понимал в той невероятной путанице, когда платье его дочери Раймонды дважды попалось на крючок страшной «удочки» Доминика Юссона. Он продолжал спрашивать:
— Ах, Бога ради! Припомни же! Сделай еще усилие! Как выглядела эта женщина, которую ты в первый раз вытащил из воды? Молодая? Красивая? Блондинка? Брюнетка? Дочь моя или нет?
Увы! Доминик Юссон покачал головой.
— Ну, что я могу тебе сказать? — ответил он. — Столько я их тут перевидал, этих безымянных мертвецов, разве упомнишь их лица?
Услышав эти слова, Фантомас вновь погрузился в отчаяние и долго оставался недвижим, опустив голову и горько рыдая. Внезапно он выпрямился:
— Доминик, были на этой женщине драгоценности?
— Нет, хозяин.
— Да! Да! Я знаю, что у нее были… были кольца. Ах, ворюга, ты их украл? Покажи их мне! Я хочу их видеть! Я сразу узнаю их, если это кольца моей дочери!
— Нет их у меня, ты ошибаешься, Фантомас.
Но, отвечая так, Доминик Юссон побледнел. Он еще старался говорить с уверенностью, но тут же замолчал, так как Фантомас, перегнувшись через стол, схватил его за горло и чуть было не задушил.
— Кольца! Доминик Юссон, покажи мне ее кольца! Покажи кольца, которые были на утопленице, вытащенной в первый раз, одетой в это платье!
Чувствуя, как сильные руки бандита смыкаются у него на шее, предвидя близкую смерть, если он еще попытается сопротивляться, Доминик Юссон признал себя побежденным.
— Ладно, — сказал он, — отпусти меня, и я тебе их отдам!
— Ага! Значит, я прав!
Фантомас отпустил и оттолкнул Доминика Юссона, готовый опять схватить его, если тот вздумает его обмануть. И все повторял:
— Кольца! Показывай кольца!
Доминик Юссон нажал пружину потайного ящичка, пошарил там и бросил на мраморный стол перед Фантомасом два золотых кольца.
— Смотри! Вот они…
Фантомас схватил эти украшения, которые Доминик Юссон из жадности оставил себе, и его вновь охватило глубочайшее отчаяние. Этот бандит, палач, перед которым дрожал весь белый свет, который не останавливался ни перед каким насилием и без колебаний совершал страшные преступления, внезапно разразился рыданиями, узнав эти скромные украшения, кольца, которые носила его дочь, — ведь это было подтверждением того, что она умерла!
— Это что такое? Что там происходит? — спросил вдруг Доминик Юссон.
Действительно, раздался какой-то шум…
Фантомас прислушался и остался равнодушным:
— Да ничего особенного! Какой-нибудь запоздалый прохожий!
И он снова погрузился в мрачное молчание. А звук, настороживший сперва их обоих, был обыкновеннейшим из звуков: стук колес, стук извозчичьих колес по разбитой мостовой!
Глава 18
ДОЧЬ ФАНТОМАСА
Раймонда стояла неподвижно, прислушиваясь к голосам за стеной с возрастающим волнением; бледная, застывшая, перепуганная новой неожиданностью, она, казалось, полностью забыла о страшном месте, где находилась, о близости смерти, об опасностях, окружавших ее со всех сторон, словом, обо всем, что ей угрожало.
Голоса за стеной, привлекшие ее внимание, стали громче — в одном из них прорывались вспышки ярости, второй, задыхающийся, робкий, произносил то и дело едва разборчивые слова.
— Боже мой! Боже мой! — повторяла Раймонда, словно в бреду, уже на пределе испуга.
Вскоре до ее слуха донесся громкий спор, и резкий, хриплый голос приказал:
— Кольца! Покажи мне кольца! Я хочу все знать, Доминик!
Да, эти люди, разговаривающие друг с другом в помещении рядом с мрачным подвалом, где очнулась Раймонда, были Фантомас и Доминик Юссон. Да, Раймонда очнулась именно в доме препаратора Медицинского института, у изготовителя скелетов, и слух ее привлек спор между Домиником Юссоном и Фантомасом как раз в ту минуту, когда она была готова уже, невзирая ни на какие препятствия, бежать из этого страшного места.
Сперва она слышала только голоса и не разбирала, о чем говорят собеседники. Но вскоре до нее дошел смысл их разговора. Вот тогда-то Раймонда пошатнулась и воскликнула с отчаянием и непередаваемым ужасом:
— Фантомас! Фантомас здесь! Мой отец!..
Ее отец!
И тут Раймонду, а верней Элен, словно молнией пронзило воспоминание о страшных приключениях, оживавших в ее памяти при одном только имени Фантомаса!
О, эти часы, полные мучений, ужаса, отвращения, страха, пережитые ею в Натале из-за этого Фантомаса, бандита, короля преступников, отца ее!
Ах, конечно, он любил ее, она слышала, как он в отчаянии рыдает, убитый горем, думая, что она умерла, утонула. Но как ни была Элен-Раймонда тронута горем этого человека, ее сочувствия, увы, не хватало на то, чтобы стереть из памяти страшные преступления, совершенные тем, кто сейчас ее оплакивал.
Да! Пусть он любит ее, пусть его потрясла ее смерть, пусть она даже верила в его отцовские чувства, но она не могла забыть о том, сколько у него на совести было подлых убийств, какая неотступная жестокость была всегда свойственна ему, какие гнусности числились за ним. Все смешалось в ее мозгу, и в страшном кружении мыслей ей припоминались последние дни, пережитые в Натале, и смерть Летиции! Убийство Летиции, чума, разразившаяся по вине Фантомаса на борту прекрасного судна «Бритиш-Куин», опасность, которой подверглись из-за него же Фандор, Жюв и она сама, когда Фантомас — опять Фантомас! — послал их всех троих на верную смерть на паровозе, несущемся навстречу экспрессу из Претории!
Нет! Если Раймонда и была тронута горем Фантомаса, если она вздрогнула, услышав, как он здесь, в нескольких метрах от нее, повторял надломленным от страдания голосом: «Моя дочь! Моя дочь! Это моя дочь!» — ненависть к нему все же была сильней.
Кроме того, многое из того, что случилось, оставалось для нее непонятным, неясным. Разумеется, она догадывалась, что Фантомас замешан во всем, что произошло в «Пари-Галери», во всем, что стало ей известно после ее побега от похитившего ее Фонаря, побега, удавшегося благодаря Пантере.
Однако ей было совершенно непонятно, кто приказал ее похитить, так как ей, знавшей, как обстоит дело, не могло и в голову прийти, что виновником ее похищения мог быть г-н Шаплар.
И еще — почему сейчас Фантомас полагает, что она умерла?
Раймонда, конечно, не знала, что Фонарь убил Пантеру, и поэтому не могла догадаться, кто же та женщина, чей труп доставили Доминику Юссону, женщина, одетая в ее, Раймонды, платье, то самое платье, которое она потом купила у Бузия и вчера еще держала в руках, когда, изображая юнгу Луи, переодетая в мужской костюм, бросилась в Сену и чуть не утонула, пытаясь разгадать тайну светящихся пятен.
Как распутать этот фантастический клубок?
Какая причина породила невероятные происшествия, которые выпали на ее долю, где то и дело возникала эта беспощадная, поразительная фигура — Фантомас? Вслушиваясь в подробности глубоко личной драмы, которая разыгрывалась рядом, Раймонда вдруг подумала — как странно, что Фантомас оказался сейчас жертвой недоразумения. Ей пришло в голову, что какое-то высшее божество наконец вынуждает ее отца искупить свои страшные преступления.
— Нашелся некто посильнее его! — прошептала она.
