Пьер Сувестр - Ночной извозчик
Наступил вечер. Пробило полночь на соседней колокольне церкви Отэй, а Доминик Юссон, сидя перед бутылкой спиртного, продолжал, невзирая на поздний час, поглощать обычную для него порцию этой отравы.
Он находился в своей мрачной мастерской, загроможденной длинными столами, где в желобках стыла красноватая густая жидкость, где на полу валялись вперемешку полувыскобленные кости, еще не собранные по порядку, и бесчисленные отбросы, упавшие с разделочных столов. Огромные мухи кормились на этом разлагающемся мясе!
В глубине помещения выступали из-под пола, куда они были до половины погружены, двенадцать огромных котлов, где отмокали трупы.
Любой другой задрожал бы при одной только мысли о том, чтобы провести в одиночестве хотя бы полчаса в этой угрюмой мастерской, где Доминик Юссон наживался на смерти, торгуя ею и получая прибыль, с каждым днем все большую.
В полной тишине этого помещения, где раздавалось только бульканье холодной воды, капля за каплей стекающей в чаны и уносящей в сток обрывки плоти, оторвавшиеся от костей, малейший шум казался зловещим и страшным, и человек непривычный стал бы, конечно, прислушиваться, словно ожидая, что мертвецы вот-вот заговорят, все эти мертвецы, как те, что лежали на разделочных столах, так и другие, что висели на стенах в виде скелетов, или же те, что еще ждали обработки и в своих белых саванах, мягко спадающих широкими свободными складками, походили на призраков!
Доминик Юссон, по счастью для себя, был совершенно нечувствителен к мертвящему ужасу своей мастерской. Он так давно сжился с ней, так давно привык ко всем видам разложения, так давно глаза его созерцали все омерзительные красоты распада плоти, что он пришел к полному безразличию, видел не видя, чувствовал не чувствуя, трогал не трогая…
И поскольку он дошел до предела насыщенности алкоголем, его органы чувств, усталые, измученные, уже ничего не воспринимали. Он существовал наподобие автомата, и тут ему посчастливилось, ибо не будь этого, его бы давно настигло безумие.
Внезапно, налив еще стакан спиртного, Доминик Юссон вскочил, чем-то встревоженный:
— Кто стучится? — спросил он громким голосом.
Потом помолчал, прислушиваясь. Когда сильные удары вновь сотрясли садовую дверь, он бросился туда.
— Кто стучится? — повторил он. — Кто тут? Кто пришел? Что надобно?
Из-за садовой двери ответил звучный, подобно металлу, голос:
— Это я, Доминик. Живо, открывайте.
— Открываю… открываю… Но, господи боже мой, что вам понадобилось?
— Сейчас узнаете, черт побери! И не воображайте, что я буду перекликаться с вами из-за двери. Ну, шевелитесь, вы, болтун!
Повторное требование посетителя было уже ненужным. Понял ли Доминик Юссон, кто явился к нему в такой час? Должно быть, сразу понял, ибо он, проявлявший обычно предельную осторожность и открывавший дверь только в случае крайней необходимости, сейчас торопился, спешил, как только мог. Вскоре дверь приоткрылась.
Доминик Юссон все повторял — Входите… входите… Боже мой, что это у вас такое?
— По-моему, вам-то сразу следовало догадаться!
Гость, который вошел, тяжело ступая, тащя за собой какой-то огромный тюк, был одет чрезвычайно странно.
На голове у него была своеобразная маска, вроде черного капюшона с прорезями для глаз, с плеч спадал, скрывая фигуру, черный плащ, даже руки были в черных перчатках, безликий, невидимый, — таков был этот трагический и властный облик.
О, этот силуэт, страшный, легендарный силуэт, о котором говорил весь мир, — это был силуэт Фантомаса.
Да, то был Фантомас, явившийся к Доминику Юссону, торговцу трупами!
И как ни отупел до скотского состояния Доминик Юссон, он без колебания узнал Повелителя Ужасов! Разумеется, не впервые встречался он с этим страшным бандитом.
— Хозяин, хозяин, — приговаривал он, в то время как Фантомас все шел вперед, — ради бога, скажите, что вы принесли? Что это вы тащите за собой?
Вместо ответа Фантомас, все еще идя по садику, приказал:
— Запри же вход в свое жилье, Доминик!
Доминик поспешно выполнил приказ, но тут же у него вырвалось глухое восклицание:
— Боже мой, перед домом стоит карета… Чья она? Вам известно?
— Глупец! Запри двери!
На этот раз Доминик Юссон ни слова не промолвил. Как всегда, он не мог противиться Фантомасу и стоял перед ним, подавленный, обессиленный, покорный. Повинуясь полученному приказанию, он запер вход в сад, а потом снова обратился к Повелителю Ужасов, бросившему наземь тюк, который волочил за собой.
— Хозяин, хозяин! — взмолился он в третий раз. — Что это вы принесли ко мне?
И в третий раз Фантомас ответил:
— Черт возьми! Мог бы и сам додуматься: это труп!
— Труп!
— Да, я тебе отдаю его, чтобы избавиться; право, не знаю, что с ним делать.
— Труп! — повторил Доминик Юссон. — Сжальтесь, хозяин, подумайте, ведь вы, конечно, принесли труп убитого, и я думаю…
Вместо ответа Фантомас пожал плечами.
— Нечего тут думать, — грубо сказал он, — твое дело слушаться меня. Мне этот труп мешает, я его принес тебе, ты его спрячешь к себе в погреб, а через год продашь как скелет… Делай с ним что захочешь, мне все равно! Он мне мешает, я тебе отдаю его, черт возьми, это же твое ремесло!
— Но…
— Довольно!
— Однако…
— Довольно, я сказал!
Он произнес это таким голосом, что Доминик Юссон больше не посмел возражать.
Фантомас продолжал:
— Нам надо поговорить, идем.
— Ко мне?
— К тебе. Ну, пошли.
Фантомас чуть ли не вел за собой несчастного Доминика Юссона. Как человек, хорошо знакомый с домом, он открыл дверь мастерской и вошел в это мрачное помещение, пропахшее тлением.
— Проклятье! — сказал Фантомас, смерив взглядом дрожащего Доминика Юссона. — Опять ты тут напивался! Нет, решительно, никогда больше ничего для тебя делать не буду, — пьяница не умеет держать язык за зубами.
— Я еще ни разу не проболтался, хозяин…
— Так-то оно так, однако…
И вдруг Фантомас, не договорив, в каком-то необъяснимом порыве кинулся вперед. Одним прыжком, словно обезумев, он оказался на другом конце мастерской и там упал на колени перед грудой старой одежды, в беспорядке валявшейся в углу.
— Хозяин… хозяин, — прохрипел Доминик Юссон. — Что это с вами? Что случилось?
Почти беззвучным, дрожащим голосом, с трудом вырывавшимся из стиснутого спазмом волнения горла, Фантомас спросил, сжимая в руках женское платье:
— Эта одежда — эта одежда…
— Да… а что такое?
— Откуда она у тебя?
— Откуда она у меня?
— Где ты ее нашел? На ком было это платье?
— Но… но…
Быстрый, как молния, Фантомас вскочил на ноги и прыгнул к Доминику Юссону, который уже готов был убежать, перепугавшись насмерть.
— Ну же, отвечай, Доминик! Отвечай или поплатишься жизнью! Пощады от меня не дождешься… Где ты нашел это платье?
Побелев от страха, Доминик Юссон с трудом проговорил:
— Да оно у меня уже давно.
— Давно? Ложь!.. Десять дней? Пятнадцать?
У Доминика Юссона голова шла кругом.
— Нет… нет… — заверил он Фантомаса. — Я ошибся… всего час… два…
— Ложь!
— Нет, хозяин, я правду говорю.
— Врешь!.. Впрочем, кто же был в этом платье? Чей труп ты раздел? Да говори же, говори!
Сильным рывком Доминик Юссон высвободился из рук Фантомаса. Он отскочил, оказался по другую сторону большого разделочного стола и, чувствуя себя там поспокойнее, отвечал:
— Господи, хозяин, да что на вас нашло? Не все ли вам равно? Вы же знаете, что мне иногда приносят еще не раздетые трупы. Это платье было на молодой женщине, и я собирался его продать некоему Бузию, скупщику, старой одежды, который и не подозревает, как эта одежда попадает ко мне.
Пока Доминик Юссон говорил, ярость Фантомаса сменялась безмерным отчаянием.
— Ах! — горестно прошептал он. — Ах, проклятье Господне тяготеет надо мной… Судьба теперь против меня… неужели настал час искупления?
Но вскоре он взял себя в руки: этот человек, не ведавший страха, всегда умел подчинить тело велению рассудка.
— Ты снял это платье с трупа молодой женщины? Когда? Где? Подробности!
— Не помню я ничего.
— Вспоминай!
— Да зачем вам, хозяин?
— Зачем? Ты хочешь знать, зачем, Доминик? Так вот, слушай же: у меня, Фантомаса, слышишь ли ты, Доминик, у меня есть дочь, любимая дочь, Элен, моя Элен, которую я, рискуя жизнью разыскал в Натале, а потом чуть ли не двадцать раз мог потерять; за нее я готов тысячу раз пожертвовать собственной жизнью, пролить свою кровь до последней капли, слышишь, Доминик? У меня, Фантомаса, есть дочь! И эта дочь, эта Элен, ненавидит меня, своего отца, потому что ей известно, что я бандит, а она честная и чистая девушка. Месяц тому назад я нашел ее, скрывающуюся под именем Раймонды, продавщицы в «Пари-Галери»… Ты слушаешь меня, Доминик?.. И эта Раймонда, моя дочь, в тот самый день, когда я нашел ее, исчезла, похищена, украдена, — кем же? Не знаю! Возможно, тем самым человеком, чей труп я тебе сегодня принес! Шапларом!
