Поль Магален - Кровавая гостиница
– Все это очень хорошо, красавица. Вы проповедуете так же славно, как архиерей в церкви. Но что, если я откажусь?
– Откажетесь?
– Да. Это зависит от меня, черт возьми!
– Вы не откажете, потому что любите меня, а я уверена, что вы меня любите…
– Это правда.
– Вы любите меня по-своему, странной и ужасной любовью, которую не смущает ни равнодушие, ни презрение, ни отвращение…
– Что вы такое говорите?
– Любовью, которая заставляет вас прибегать к самым низким и преступным средствам…
– Гражданка!
– Любовью животного, не способного овладеть душой жертвы, но распоряжающегося ее бесчувственным телом…
Жозеф, вскочив со стула, прошелся несколько раз по комнате, после чего снова сел на прежнее место и, смеясь, сказал:
– Ну да, я так вас и люблю. У каждого свои манеры и умения. Но если вы рассчитываете уговорить меня всеми этими оскорбительными словами, которые я слышу от вас…
– Я не намеревалась поколебать вашей решимости и не имела никакого желания вас оскорблять, — перебила его Дениза. — Я только определяю наши отношения. Вы держите меня в руках посредством ребенка и Филиппа, я же держу вас страстью, которую внушаю вам. Вот почему, подчиняясь условиям, которые предписываете вы, я твердо убеждена, что вы, в свою очередь, согласитесь на мои.
– Но что, если я все-таки не соглашусь? — спросил Жозеф.
– Тогда вы будете достойны жалости, потому что вам придется отвечать перед Богом и людьми, не говоря уж о вашей совести, за ту крайнюю меру, на которую вы меня толкаете…
– Что же это за крайняя мера?
– Смерть, — спокойно ответила Дениза.
– Смерть?!
Вдруг за окном послышался слабый шум. За час до того, как старший сын Агнессы Шассар отпра— вился в Армуаз, два младших брата вместе вышли из гостиницы «Кок-ан-Пат». Себастьян — с ягдташем и ружьем, а Франциск — со снастями для рыбалки. Один отправился в лес, а другой — в противоположную сторону, к реке. Но странное дело! Через двадцать минут они встретились у ограды парка, за павильоном Марка-Мишеля Готье…
– Так, — сказал Франциск, — ты будешь нашими глазами, а я — ушами.
– Как это?
– Ты спрячешься в кустах, а я притаюсь под окном.
– Хорошо.
– Ты увидишь, а я услышу все, что будет происходить в доме.
– Отлично! Я понял твою мысль.
– А теперь скажи мне, — спросил Франциск, почесав за ухом, — действительно ли ты готов поквитаться с Жозефом, если он обманет нас и не предложит Денизе добровольно избрать кого-нибудь из нас троих в мужья?
– В моем ружье две пули, так что…
– Хорошо. Если он сдержит свое обещание, я не сдвинусь с места. Если же он будет устраивать свои дела вместо наших, то я вытащу из кармана платок и махну им — вот так.
Договорившись обо всем, сообщники перелезли через ограду парка. Пока Себастьян устраивался в кустах, где его совсем не было видно, Франциск полз по высокой траве к окну, у которого когда-то шпионил его старший брат. Скажем прямо, что младшие Арну, хоть и были отчаянными разбойниками, по-своему любили Денизу Готье, животной страстью хищных зверей.
Марианна, послав своих младших братьев подкараулить старшего, преследовала свои цели.
– Идите, — сказала она, — вы ничем не рискуете. Браконьеры парка терпеть не могут нашего Жозефа. Если он погибнет, то все свалят на них. Вас никто не увидит, значит, вам нечего бояться. Пули как деньги — у них нет хозяев. Тогда нам останется лишь разделить наследство старухи. Мы постараемся, чтобы она не заставила нас долго ждать. Трактир, замок, деньги — все будет нашим, а Дениза достанется вам!
– Молодец, сестра!
Франциск внимательно слушал все, что говорилось в павильоне, но до сих пор решительно ничего не понимал. Неосторожным жестом шпион произвел шум, долетевший до слуха Денизы. По всей вероятности, Жозефа слишком сильно впечатлили последние слова девушки, и он ничего не услышал.
– Умереть! Вы шутите, моя красавица! Разве можно губить себя в вашем возрасте, с вашей красотой и вашим будущим? — отозвался трактирщик, не поверив в серьезность намерений девушки.
– Клянусь, что если вы не дадите мне отсрочки, то прежде, чем настанет завтрашний день, я перестану вас бояться! — торжественно произнесла кружевница, указывая на распятье, висевшее на стене.
И она не лукавила, давая такую клятву. Дениза так устала страдать! Но она была истинной христианкой, поэтому и просила об отсрочке и позволении поцеловать своего ребенка. Пристально глядя на Жозефа, она добавила:
– Я знаю, что мое намерение преступно. Однако я не дрогну. Пусть Бог меня судит. Да падет мое преступление на голову того, кто заставил меня его совершить!
– А как же ваш сын? — спросил Арну. — Вы не забыли о нем?
– Он соединится со мной в лучшей жизни. Он будет ангелом и вымолит мне прощение, — проговорила Дениза, возводя глаза к небу.
– А как же ваш брат?
– Филипп не узнает о причине моей смерти. Он женится на Флоранс и будет счастлив с ней, ведь они так любят друг друга.
Дениза в эту минуту была очень хороша: ее глаза блестели твердой решимостью, а чудное лицо, обрамленное волосами, откинутыми назад, дышало смелостью и мужеством. Жозеф вдруг рванулся к ней, прокричав:
– Ни за что! Вы не умрете! Вы будете моей! Моей!
Подслушивавший под окном Франциск на этот раз понял, что дело принимает дурной оборот. Вынув из кармана платок, он махнул им. Дениза, испуганная поведением Жозефа, искала глазами защиты и случайно увидела в парке, среди раздвинувшихся ветвей, человека с ружьем, показавшегося ей знакомым. Он целился в трактирщика, стоявшего спиной к окну…
Кружевница вмиг забыла обо всех оскорблениях и угрозах негодяя. Сердце девушки дрогнуло, почувствовав опасность, угрожавшую живому существу. Она быстро схватила его за ворот и оттолкнула. Раздался выстрел, и пуля, влетевшая в комнату, сплющилась о каменную печь, которая находилась как раз напротив окна.
Если бы Жозеф Арну остался на прежнем месте, пуля раздробила бы ему череп. Быстро оправившись, трактирщик кинулся к окну, чтобы разобраться, откуда стреляли. Но Себастьян уже успел скрыться в кустах, а Франциск, не знавший о последствиях выстрела, бросился догонять брата. Однако они не могли убежать незамеченными. Увидев их, Жозеф пробормотал:
– Прекрасно! Это мои братья! Они хотели поступить со мной, как с бешеной собакой! Хорошо, я этого так не оставлю. У бешеных собак есть зубы!
Жервеза, услышав выстрел, спустилась вниз. Жестом Дениза подозвала ее к себе. Жозеф, взглянув на кружевницу, воскликнул:
– Я обязан вам своим спасением! Этот разбойник-браконьер уложил бы меня, если бы не ваша ловкость. Я хочу отблагодарить вас.
– Отблагодарить! — Сердце Денизы преисполнилось надеждой. Этот человек, которому она только что спасла жизнь, не откажется вернуть ей сына!
Жозеф Арну подошел к ней со словами:
– Итак, решено, дорогая красавица, я займусь всем, что нужно, чтобы осчастливить обоих женихов как можно скорее… — И он направился к двери.
– Но вы не ответили мне…
– Ах, да, об отсрочке на месяц… — проговорил трактирщик, задерживаясь на пороге. — Чтобы доказать вам свою благодарность за то, что вы спасли мне жизнь, я даю вам… две недели. Но по окончании этого срока вы должны сдержать свое обещание…
XXXIII
Опасность
Воспользуемся антрактом, отделяющим последние сцены, где мы незримо присутствовали, от развязки нашей драмы, чтобы определить положение главных действующих лиц на этот момент. Вернувшись в гостиницу после покушения, жертвой которого он едва не стал, Жозеф Арну не сказал никому ни слова о том, что произошло в павильоне лесничего. Старший Арну не обнаружил ни злобы, ни ненависти по отношению к своим братьям и удовольствовался тем, что объявил о просьбе Денизы дать ей время, чтобы все обдумать и сделать выбор, — об отсрочке, в которой он не счел себя вправе отказать.
Младшие братья последовали его примеру и также молчали. Однако Франциск, вернувшись из павильона, сказал Марианне следующее:
– Дело провалилось из-за этого тупого животного, Себастьяна.
Тот, в свою очередь, шепнул сестре:
– Попробуем еще раз. Франциск все испортил.
«Придется взяться за дело самой», — подумала девушка, выслушав братьев.
В Виттеле почтенный аббат Броссар возвестил об обручении Флоранс Арну и Филиппа Готье. Теперь об этом говорил весь городок. Сами же поручик Готье и Флоранс не обращали особого внимания на сплетни и толки. Они любили друг друга и говорили об этом при каждой встрече. Чаще всего они виделись в Армуазе — там Флоранс проводила большую часть дня. Филипп только в крайнем случае посещал гостиницу. Агнесса Шассар, мужские замашки Марианны и притворство ее братьев были ему совершенно не по душе.
