Три гроба - Джон Диксон Карр

– Он вышел отсюда, – сказал чей-то голос.

Порыв ветра закрутил слова вокруг них так, будто они донеслись из пустоты. В тусклом свете улицы Рэмпол пережил еще большее потрясение, чем то, которое ему довелось испытать во дни расследования дела о тюрьме в Чаттерхэме. Ему померещилось, будто он видит летающие предметы и слышит голос невидимки, прямо как те два свидетеля, которые услышали слова бесплотного убийцы прошлой ночью. Видение длилось секунду. Потом Рэмполу показалось, будто кто-то взял его за горло, но, обернувшись, он сразу почувствовал облегчение, потому что все объяснилось. Из двери под номером восемнадцать на улицу вышел и сейчас спускался вниз плотный краснолицый молодой человек в низко надвинутом на лоб котелке, придававшем ему мрачный вид. Спустившись, молодой человек широко улыбнулся и отсалютовал Хэдли:

– Он вышел отсюда, сэр. Меня зовут Сомерс, сэр. Помните, вы просили меня выяснить, куда погибший французик направлялся, прежде чем его убили? И поспрашивать у домовладелиц, не было ли у них странных квартирантов?.. Так вот, я отыскал одного такого, и это было несложно! Он вышел прямо отсюда. Извините, что вас перебил.

Хэдли, стараясь ничем не выдать испуг, вызванный этим внезапным появлением, пробурчал несколько одобрительных слов. Его взгляд поднялся вверх до дверного проема, в котором стоял еще один человек, заметно колеблясь. Сомерс понял, на кого он смотрит, и тут же поспешил пояснить:

– Нет, сэр. Это не съемщик. – Он снова улыбнулся. – Это мистер О’Рурк, артист из мюзик-холла, который вчера опознал французика. Он мне немного помогал этим утром.

Человек отделился от темного проема и спустился вниз. Несмотря на тяжелое пальто, он казался худым – худым и сильным. Походка его была легкой и быстрой – он шагал, опираясь на подушечку стопы, что выдавало в нем либо гимнаста, либо канатоходца. В общении он был приятен и добродушен, слегка отклонялся назад, когда говорил, словно хотел дать себе больше пространства для жестикуляции. Смуглость действительно придавала ему сходство с итальянцем, этот эффект подчеркивался роскошными черными усами с вощеными кончиками, загибавшимися под крючковатым носом. Из уголка его рта высовывалась большая изогнутая трубка, он курил ее с видимым наслаждением. В голубых глазах, обрамленных сеточкой морщин, поблескивал ироничный огонек. Представляясь, он не забыл приподнять свою экстравагантную желто-коричневую шляпу. Вот таким оказался ирландец с итальянским псевдонимом, говорил он с американским акцентом и признался, что на самом деле был родом из Канады.

– Да, моя фамилия О’Рурк, – сказал он. – Джон Л. Салливан О’Рурк. Кто знает, какое у меня второе имя? Я вот не знаю. Даже мой старик не знал, когда дал его мне. Просто «Л.», больше ничего сказать не могу. Надеюсь, вы не возражаете, что я вот так вклиниваюсь. Понимаете, я был знаком со стариной Блажным. – Он замолчал, ухмыльнулся и накрутил на палец ус. – Я вижу вы смотрите на мои усы? На них все обращают внимание. А виновата во всем та чертова песня. Вы слышали. Руководство решило, что моему образу пойдет на пользу, если я буду выглядеть как тот парень из песни. О, и смотрите, они самые что ни на есть настоящие! – Он потянул за усы. – Видите, не фальшивка! Прошу прощения, я опять не с тем вклиниваюсь… Мне так чертовски жаль бедного Блажного! – Его лицо омрачилось.

– Все нормально, – сказал Хэдли. – И спасибо за помощь. Я собирался навестить вас в театре, а вы сэкономили мне время.

– Я все равно не работаю, – уныло ответил О’Рурк и поддернул длинный рукав пальто, чтобы показать загипсованное запястье. – Если бы я только что-то заподозрил… Я бы проследил за Блажным. Ох! Не давайте мне вас перебивать…

– Так точно, – сухо прервал его Сомерс. – Мне нужно показать вам кое-что важное. И рассказать. Хозяйка позже сообщит подробности о съемщике, пока же она одевается внизу. Без всяких сомнений, он именно тот, кого вы ищите. Сначала пройдемте, я покажу вам его комнаты.

– Что вы нашли в его комнатах?

– Во-первых, сэр, я обнаружил кровь, – ответил Сомерс. – Во-вторых, очень странную веревку. – Увидев выражение лица Хэдли, он удовлетворенно улыбнулся. – Да, вас определенно заинтересует эта веревка, как и некоторые другие вещички. Судя по всему, этот малый либо вор, либо еще какой жулик. Он поставил на дверь особый замок, чтобы мисс Хэйк, домовладелица, не смогла попасть внутрь. Однако я воспользовался одним из моих ключей – это законно, сэр. Похоже, что этот тип смылся. Мисс Хэйк говорит, что он снимал комнаты довольно продолжительное время, но приходил сюда крайне редко.

– Идемте же, – сказал Хэдли.

Сомерс проводил их в мрачную прихожую, не забыв закрыть входную дверь, потом они поднялись по трем лестничным пролетам. Дом оказался узким, на каждом этаже находилось по одной меблированной квартире, занимающей все его пространство. Дверь на последнем этаже рядом с лестницей на чердак была приоткрыта, в глаза бросался блестящий дополнительный замок, расположенный над стандартной замочной скважиной. Вслед за Сомерсом они вошли в полумрак коридора с тремя дверьми.

– Вот здесь, – сказал он, указывая на первую слева дверь, – находится ванная. Чтобы включить свет, мне пришлось бросить шиллинг в электросчетчик.

Сомерс нажал на выключатель. Довольно обшарпанная ванная комната раньше служила кладовкой, стены здесь были обклеены глянцевой бумагой, имитирующей плитку, на полу лежал потертый линолеум, газовая колонка для подогрева воды была покрыта ржавчиной, под умывальником стояли миска с кувшином, а над ним висело кривое зеркало.

– Очевидно, были предприняты усилия все здесь подчистить, – продолжил Сомерс. – Однако, как вы можете заметить, на ванне до сих пор видны красноватые подтеки – в том месте, где лилась вода. Там он мыл руки. А вот здесь, за корзиной для белья…

Наслаждаясь драматизмом момента, он театрально отодвинул корзину в сторону, протянул руку в пыльную щель и достал еще влажную губку с бледно-розовыми пятнами.

– Он чистил ею свою одежду, – кивая с важным видом, пояснил Сомерс.

– Отлично! – снисходительно сказал Хэдли. Он повертел губку в руках, посмотрел на доктора Фелла и вернул находку на место. – А теперь, пожалуйста, покажите нам другие комнаты. Я бы хотел взглянуть на эту вашу веревку.

Комнаты носили явный отпечаток личности их постояльца, электрические лампы светили болезненно-желтым светом, в воздухе ощущался сильный химический запах, который не мог перебить даже резкий табачный дым из трубки О’Рурка. Это было логово во всех смыслах. Окна в большой гостиной были занавешены плотными шторами. Под мощной лампой на массивном столе лежали набор