Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
– То есть?
– Никого она снаружи не высматривала. Она наблюдала за мной, а я – за ней. Я видела отражение ее глаз, а она – моих; ну знаете, как в зеркале?
Я кивнул.
– Если вы ловите взгляд человека в зеркале, значит, он тоже поймал ваш взгляд.
– Точно. И Дженни следила за мной, клянусь: она ждала, скажу я что-нибудь или нет, видя ее в таком волнении. Вы будете смеяться, мистер Кэтчпул, но я как будто не глаза ее увидела, а мысли. Отражение ее мыслей в зеркале, я точно говорю, не выдумываю. Вот поклясться могу, она как будто ждала от меня команды.
– От вас кто угодно будет ждать команды. – Я улыбнулся.
– Тц. – Фи издала звук, который должен был выражать раздражение. – И как это я забыла, понять не могу. Прямо вот так бы взяла да и встряхнула себя хорошенько за то, что не вспомнила об этом раньше. Клянусь, я ничего не выдумала. Ее отражение смотрело моему отражению прямо в глаза, как будто… – Фи нахмурилась. – Как будто это я ей угрожала, а не кто-то на улице. Но с чего бы ей так на меня смотреть? Вы понимаете? Я – нет.
* * *Наведавшись в Скотленд-Ярд, я направился в наш пансион, где застал Пуаро на пороге – он собирался уходить. Облаченный в пальто и шляпу, бельгиец стоял перед раскрытой дверью с красным лицом и таким видом, словно ему не терпелось сорваться с места. Обычно за ним такого не водилось. Бланш Ансворт в кои-то веки не обратила никакого внимания на мой приход, продолжая хлопотать из-за какой-то машины, которая все никак не приходила. Ее лицо тоже было розовым.
– Мы должны немедленно ехать в «Блоксхэм», Кэтчпул, – сказал Пуаро, оглаживая затянутой в перчатку рукой роскошные усы. – Как только придет машина.
– Она должна была прийти еще десять минут назад, – сказала Бланш. – Но в том, что шофер запаздывает, есть свой плюс – теперь вы можете взять с собой мистера Кэтчпула.
– Что за срочность? – спросил я.
– Произошло еще одно убийство, – ответил Пуаро. – В отеле «Блоксхэм».
– О боже! – На несколько секунд меня охватила самая жалкая паника. Значит, все продолжается: положение трупов. Один, два, три, четыре…
Восемь безжизненных рук, ладонями вниз…
«Возьми его за руку, Эдвард»…
– Дженни Хоббс? – спросил я Пуаро, чувствуя, как кровь набатом стучит у меня в ушах.
Надо было слушать его, когда он говорил об опасности. Ну почему я не отнесся к его словам серьезно?
– Я не знаю… А, так вам тоже известно ее имя! Месье Лаццари вызвал меня по телефону, и с тех пор я больше не могу с ним связаться. Bon, вот наконец и машина.
Направляясь к автомобилю, я вдруг почувствовал, что меня тянут назад. Обернувшись, увидел Бланш Ансворт, она дергала меня за рукав.
– Будьте осторожнее в отеле, мистер Кэтчпул. Я не переживу, если с вами случится там что-нибудь плохое.
– Конечно, я буду осторожен.
Ее лицо приняло зверское выражение.
– И вообще, по-моему, незачем вам туда ходить. Что он там делал, этот тип, которого убили на этот раз? В «Блоксхэме» ведь уже убили троих, и все на прошлой неделе! Так почему ему было не остановиться где-нибудь в другом месте, если он не хотел, чтобы с ним случилось такое? Это неправильно – он не обращал внимания на тревожные сигналы, а вы теперь разбирайтесь с его делом.
– Так я и скажу его трупу, в самых недвусмысленных выражениях. – Я решил, что если буду шутить и улыбаться, то скорее успокоюсь.
– Поговорите лучше с другими гостями, пока будете заниматься этим делом, – ответила Бланш. – Скажите им, что у меня есть две свободные комнаты. Пусть здесь не так роскошно, как в «Блоксхэме», но постояльцы хотя бы просыпаются по утрам живыми.
– Кэтчпул, поторопитесь, пожалуйста, – окликнул меня Пуаро из машины.
Поспешно передав Бланш свои чемоданы, я сделал, как мне было велено.
По дороге Пуаро сказал:
– Я очень надеялся, что мне удастся предотвратить четвертое убийство, mon ami. Я потерпел неудачу.
– Ну, я бы не стал так говорить, – ответил я.
– Non?
– Вы сделали, что могли. Если убийца смог совершить задуманное, это еще не значит, что вы потерпели неудачу.
Лицо Пуаро превратилось в маску презрения.
– Если ваше мнение таково, то вы не полицейский, а просто мечта любого убийцы. Конечно, это я потерпел неудачу! – Он поднял руку, не давая мне заговорить. – Пожалуйста, не надо больше глупостей! Расскажите лучше о том, как вы съездили в Грейт-Холлинг. Что еще вам удалось узнать, кроме фамилии Дженни?
Я стал рассказывать о поездке, с каждым словом чувствуя себя все лучше и стараясь не упустить ни одной детали, которую мог бы счесть существенной такой дотошный тип, как Пуаро. В то же время я заметил страннейшую вещь: пока он слушал меня, его глаза позеленели. Впечатление было такое, словно внутри его головы зажегся маленький фонарик и подсвечивал их изнутри, придавая им особую яркость.
Когда я кончил, он сказал:
– Так, значит, Дженни застилала постель Патрику Айву в колледже Сэвиорз в Кембридже. Интересно, правда?
– Почему?
Но вместо ответа я получил еще вопрос.
– Вы не подстерегли Маргарет Эрнст и не проследили за тем, куда она ходила после вашего первого визита в ее коттедж?
– Следить за ней? Нет. У меня не было никаких оснований полагать, что она куда-то пойдет. Она, по-моему, только и делает, что сидит в своей гостиной да смотрит на могилу Айвов.
– У вас были все основания полагать, что после вашего ухода она пойдет к кому-то или кто-то придет к ней, – сказал Пуаро резко. – Думайте, Кэтчпул. Она не захотела говорить с вами о Франсис и Патрике Айв в первый день, n’est-ce pas? «Приходите завтра», – сказала она. А когда вы пришли во второй раз, выложила всю историю. Разве вам не пришло в голову, что причиной такой задержки могло быть ее желание посоветоваться с кем-то еще?
– Нет. Вообще-то не пришло. Скорее она произвела на меня впечатление женщины, которая привыкла обдумывать каждый свой шаг и не принимать скоропалительных решений. К тому же она явно все решает сама, а не бегает за советом к подружке. Вот почему я ничего не заподозрил.
– А вот я, напротив, заподозрил, – сказал Пуаро. – Я подозреваю, что Маргарет Эрнст очень хотела обсудить с доктором Амброузом Флауэрдейлом, что ей говорить, а о чем лучше умолчать.
– Да, если она и советовалась с кем-то, то только с ним, – сделал я уступку. – Его имя то и дело всплывало в нашем разговоре. Было видно, что она им восхищается.
– И все же вы не пошли искать доктора Флауэрдейла. – Пуаро негромко фыркнул. – Как же, вы ведь дали обет молчания, и честь не позволяла вам нарушить его. И неужели это ваше английское чувство приличия заставляет вас говорить «она им восхищается» вместо «она его любит»? Маргарет Эрнст влюблена в Амброуза Флауэрдейла – это же ясно, судя по тому, что вы рассказали! Почему она с такой страстью говорит о викарии и его жене, которых никогда даже не видела? Потому, что ее страсть адресована не им, а доктору Флауэрдейлу, это его чувства она переживает, говоря о преподобном Айве и его супруге, ведь они были его близкими друзьями. Понимаете, Кэтчпул?
Я хмыкнул. Мне-то казалось, что страсть Маргарет Эрнст воспламеняли в том числе принципы, поставленные на карту, и несправедливость, совершенная по отношению к Айвам, но я знал, что говорить об этом сейчас значит понапрасну терять время. Пуаро только прочтет мне еще одну лекцию о моей неспособности распознать любовное чувство. Желая дать ему пищу для иных размышлений, кроме моих неисчислимых ошибок и слабостей, я рассказал о своем визите в «Плезантс» и разговоре с официанткой Фи Спринг.
– Что это, по-вашему, значит? – спросил я, когда наш автомобиль подпрыгнул на чем-то, что, должно быть, лежало поперек дороги.
И снова Пуаро не обратил внимания на мой вопрос. И сам спросил меня, все ли я ему рассказал.
– О том, что произошло в Грейт-Холлинге, – да. Осталась лишь одна новость, о дознании, которое было сегодня. Этих троих отравили. Цианидом, как мы и думали. Но есть одна странность: в их желудках не было найдено никакой пищи. Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус ничего не ели в течение нескольких часов до смерти. А это значит, что мы не знаем, куда девался чай, заказанный на троих.
– Ага! Ну вот, одной загадкой меньше.
– Меньше? По мне, как раз наоборот – больше. Или я не прав?
– О, Кэтчпул, – сказал Пуаро печально. – Если я скажу вам ответ, если я сжалюсь над вами, то вы никогда не отточите своей способности мыслить и анализировать факты – а вам это необходимо! У меня есть очень хороший друг, о котором я вам еще не говорил. Его зовут Гастингс. Как часто я обращался к нему с просьбой напрячь свои маленькие серые клеточки, хотя и знаю, что им далеко до моих…
Я думал, это разминка перед комплиментом мне: «Вы же, напротив…», но бельгиец сказал:
– Вы тоже никогда не достигнете моего уровня. Нельзя сказать, чтобы вам не хватало интеллекта, или способности чувствовать, или даже оригинальности мышления. Нет, вам недостает только уверенности в себе. Вы не ищете ответы, нет, вы только озираетесь по сторонам в поисках того, кто вам их даст, – и находите Эркюля Пуаро! Но Пуаро не просто решает задачки, mon ami. Он направляет, учит. Он хочет научить вас мыслить самостоятельно, как он. Как та женщина, о которой вы рассказали, Маргарет Эрнст: принимая решения, она опирается не на Библию, а на собственное суждение.
