Agatha Christie - Английский язык с Агатой Кристи. Убийства по алфавиту

Английский язык с Агатой Кристи. Убийства по алфавиту

Английский язык с Агатой Кристи. Убийства по алфавиту

Agatha Christie

The ABC Murders

Метод чтения Ильи Франка

Каждый текст разбит на небольшие отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок — текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.

Те, кто только начал осваивать какой-либо язык, сначала может читать текст с подсказками, затем — тот же текст без подсказок. Если при этом он забыл значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то необязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно еще встретится — и не раз. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время — пусть короткое — читающий на чужом языке «плывет без доски». После того, как он прочитает неадаптированный текст, нужно читать следующий адаптированный. И так далее. Возвращаться назад — с целью повторения — не нужно. Следует просто продолжать читать дальше.

Конечно, сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Этого не нужно бояться: никто никого по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», стоит уже читать наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не с нуля.)

Язык по своей природе — средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются — либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.

Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, от того, насколько мы «разбужены» сейчас (а не от того, например, сколько раз мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений).

Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно — за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» — этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее человек будет читать, чем быстрее бежать вперед — тем лучше. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала делает свое дело, количество переходит в качество. Таким образом, все, что требуется от читателя, — это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги.

Если вы действительно будете читать интенсивно, то метод сработает. Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык — не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение на новом языке — вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку — на нее надо быстро взбежать. Пока не взбежите — будете скатываться. Если достигается такой момент, что человек свободно читает, то он уже не потеряет этот навык и не забудет лексику, даже если возобновит чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучил — тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно — и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам — и грамматика усваивается тоже подспудно. Это похоже на то, как осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматики, а просто попали в соответствующую языковую среду. Я говорю это не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика — очень интересная и полезная вещь), а к тому, что приступать к чтению подобной книги можно и без особых грамматических познаний, достаточно самых элементарных. Данное чтение можно рекомендовать уже на самом начальном этапе.

Такие книги помогут вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил.

Илья Франк, [email protected]

Foreword by Captain Arthur Hastings, O.B.E.

(предисловие /написано/ капитаном Артуром Гастингсом, /кавалером/ ордена Британской Империи)

In this narrative of mine (в этом моем повествовании) I have departed from my usual practice (я уклонился от моей обычной практики; to depart — отправляться; уезжать; уклоняться) of reporting only those incidents and scenes (докладывать/сообщать только о тех происшествиях и событиях; incident — случай, случайность; происшествие, событие, эпизод; scene — место действия; место происшествия; сцена; явление) at which I myself was present (в которых я сам участвовал: «присутствовал»; to be present at — присутствовать).

Certain chapters, therefore (некоторые главы поэтому), are written in the third person (написаны в третьем лице; to write — писать).

incident [ˈɪnsɪdǝnt], scene [si:n], therefore [ˈðɛǝfɔ:]

In this narrative of mine I have departed from my usual practice of reporting only those incidents and scenes at which I myself was present.

Certain chapters, therefore, are written in the third person.

I wish to assure my readers (я желаю заверить моих читателей) that I can vouch for the occurrences (что я могу поручиться за случаи) related in these chapters (изложенные в этих главах; to relate — относиться; рассказывать). If I have taken a certain poetic license (если я позволил /себе/ определенную поэтическую вольность; to take — брать; принимать; license / licence — лицензия; право; свобода действий) in describing the thoughts and feelings of various persons (при описании мыслей и чувств различных людей), it is because I believe (это потому, что я верю) I have set them down with a reasonable amount of accuracy (что я описал их с разумной точностью: «с разумным количеством точности»; to set down — класть; устанавливать; письменно излагать). I may add (я могу добавить) that they have been "vetted" (что, они были «проверены на благонадежность»; to vet — лечить животных; проверять; исправлять) by my friend Hercule Poirot himself (моим другом, самим Эркюлем Пуаро).

vouch [vautʃ], occurrence [ǝˈkǝ:rǝns], Hercule Poirot [ˈɛǝkju:l ˈpwɑ:rǝʋ]

I wish to assure my readers that I can vouch for the occurrences related in these chapters. If I have taken a certain poetic license in describing the thoughts and feelings of various persons, it is because I believe I have set them down with a reasonable amount of accuracy. I may add that they have been "vetted" by my friend Hercule Poirot himself.

In conclusion (в заключение), I will say that (я скажу, что) if I have described at too great length (если я описал в слишком большом объеме: «длине») some of the secondary personal relationships (некоторые из второстепенных личных отношений) which arose (которые возникли; to arise — возникать; появляться) as a consequence of this strange series of crimes (как последствие этой странной серии преступлений), it is because the human and personal element can never be ignored (это /случилось/ потому, что человека и человеческий фактор нельзя проигнорировать: «человеческий и личностный элемент никогда не может быть проигнорирован»). Hercule Poirot once taught me in a very dramatic manner (Эркюль Пуаро однажды научил меня в очень драматической манере; to teach — учить, обучать) that romance can be a by-product of crime (что романтические отношения могут быть побочным продуктом преступления; romance — роман; любовные отношения).

consequence [ˈkɔnsɪkwǝns], series [ˈsɪǝri:z], taught [tɔ:t]

In conclusion, I will say that if I have described at too great length some of the secondary personal relationships which arose as a consequence of this strange series of crimes, it is because the human and personal element can never be ignored. Hercule Poirot once taught me in a very dramatic manner that romance can be a by-product of crime.

As to the solving of the A.B.C. mystery (что касается решения тайны Эй-би-си; A.B.C. — первые буквы английского алфавита), I can only say (я только могу сказать) that in my opinion (что, по моему мнению) Poirot showed real genius in the way (Пуаро проявил настоящий гений в том, как; way — путь; метод, средство, способ, образ действий) he tackled a problem (он взялся за проблему; to tackle — привязывать, укреплять; с усердием приниматься /за что-л./; пытаться найти решение) entirely unlike any (совершенно не похожую ни на одну /из тех/) which had previously come his way (которые раньше встречались /на/ его пути).