Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
Я думал, это разминка перед комплиментом мне: «Вы же, напротив…», но бельгиец сказал:
– Вы тоже никогда не достигнете моего уровня. Нельзя сказать, чтобы вам не хватало интеллекта, или способности чувствовать, или даже оригинальности мышления. Нет, вам недостает только уверенности в себе. Вы не ищете ответы, нет, вы только озираетесь по сторонам в поисках того, кто вам их даст, – и находите Эркюля Пуаро! Но Пуаро не просто решает задачки, mon ami. Он направляет, учит. Он хочет научить вас мыслить самостоятельно, как он. Как та женщина, о которой вы рассказали, Маргарет Эрнст: принимая решения, она опирается не на Библию, а на собственное суждение.
– Да. И мне это показалось признаком высокомерия, – с нажимом ответил я.
Мне хотелось продолжить, но мы уже прибыли в отель.
Глава 15
Четвертая запонка
В фойе «Блоксхэма» мы едва не столкнулись с Генри Негусом, братом Ричарда. В одной руке он нес небольшой чемоданчик. В другой – огромный чемодан, который Генри поставил на пол, чтобы поговорить с нами.
– Жаль, что я уже не так молод, сил стало меньше, – пожаловался он, восстанавливая дыхание. – Могу ли я узнать, как продвигается дело?
Судя по выражению его лица и тону голоса, он еще не знал о четвертом убийстве. Я промолчал, мне было интересно посмотреть, что станет делать Пуаро.
– Мы уверены в успехе, – ответил тот нарочито расплывчато. – А вы провели ночь здесь, месье?
– Ночь? А, вы про чемодан… Нет, я ночевал в Лэнгхеме. Просто не нашел в себе сил остаться здесь, хотя мистер Лаццари был так любезен, что предложил. Сюда я зашел только сегодня, чтобы забрать вещи Ричарда. – Кивком головы Генри Негус показал на чемодан, стоявший у его ног, но смотрел при этом в другую сторону, как будто не хотел даже видеть этот предмет. Я взглянул на твердую картонную бирку, привязанную к ручке: «Мистер Негус».
– Что ж, мне лучше поспешить, – сказал Генри. – Пожалуйста, держите меня в курсе.
– Обязательно, – отозвался я. – До свидания, мистер Негус. Мне так жаль вашего брата.
– Спасибо, мистер Кэтчпул. Месье Пуаро. – Вид у Негуса был смущенный, возможно, даже сердитый. Мне казалось, я понял почему: перед лицом собственной трагедии он принял решение быть полезным и не хотел, чтобы ему напоминали о его горе именно в тот момент, когда он так старался сосредоточиться на вещах сугубо практических.
Едва он вышел на улицу, как я увидел Луку Лаццари, который мчался к нам, хватая себя на бегу за волосы. Его лицо блестело от пота.
– Ах, месье Пуаро, мистер Кэтчпул! Наконец-то! Вы слышали эту ужасную новость? Черные дни настали в отеле «Блоксхэм»! О, какие черные дни!
Мне показалось или он действительно причесал свои усы а-ля Пуаро? Впрочем, если это и была имитация, то довольно слабая. Гораздо больше меня удивило то мрачное состояние духа, в которое его привело четвертое убийство, совершенное в его отеле. Когда в «Блоксхэме» убили сразу троих, он оставался бодрячком. У меня даже мелькнула мысль: быть может, на этот раз жертвой стал служащий отеля, а не гость? Я спросил, кого убили.
– Я не знаю ни кто она такая, ни где она сейчас, – сказал Лаццари. – Прошу вас, следуйте за мной. Вы сами все увидите.
– Вы не знаете, где она сейчас? – переспросил Пуаро управляющего отелем, пока мы шли за ним к лифту. – Что вы хотите этим сказать? Разве она не здесь, не в отеле?
– Да, но где именно в отеле? Она может оказаться где угодно! – прямо-таки взвыл Лаццари.
Рафаль Бобак приветственно склонил голову, увидев нас; он толкал перед собой большую тележку, нагруженную, кажется, грязными простынями.
– Месье Пуаро, – сказал он, останавливаясь перед нами. – Я долго раздумывал над тем, что услышал в комнате номер 317 в вечер убийства.
– Oui? – отозвался Пуаро с надеждой.
– Я ничего больше не вспомнил, сэр. Мне очень жаль.
– Ничего страшного. Спасибо, что попытались, мистер Бобак.
– Послушайте, – сказал Лаццари. – Вот идет лифт, а я боюсь даже войти в него! И это в моем собственном отеле! А все потому, что я уже не знаю, что я найду и чего не найду в следующую минуту. Я боюсь лишний раз повернуть за угол, открыть лишнюю дверь… Я пугаюсь теней в коридорах, скрипа половиц на этажах…
Пока мы поднимались на лифте, Пуаро пытался вытянуть из расстроенного управляющего что-нибудь полезное, но без толку. Лаццари был неспособен связать воедино больше пяти слов сразу.
– Мисс Дженни Хоббс зарезервировала комнату… Что? Да, волосы светлые… Но потом куда она подевалась?.. Да, шляпа коричневая… Мы ее потеряли!.. Нет, чемоданов не было… Я сам ее видел… Я опоздал в ее комнату!.. Что? Да, пальто. Светло-коричневое…
На пятом этаже Лаццари вышел из лифта и побежал впереди нас, мы следовали за ним.
– Харриет Сиппель была на втором, помните? – сказал я Пуаро. – Ричард Негус – на третьем, а Ида Грэнсбери – на четвертом. Интересно, имеет ли это какое-то значение.
Когда мы наконец догнали Лаццари, он уже отпер дверь номера 402.
– Джентльмены, сейчас вам предстоит увидеть безобразную сцену, совершенно не характерную для нашего отеля. Пожалуйста, мужайтесь. – Предупредив нас, он распахнул дверь с такой силой, что она ударилась о стену внутри номера.
– Но… Где же тело? – спросил я. Оно не лежало на полу, приготовленное к погребению, как остальные. Его вообще не было в комнате. Я испытал несказанное облегчение.
– Никто этого не знает, Кэтчпул. – Пуаро говорил тихо, но в его голосе чувствовался гнев. А может быть, и страх.
Между креслом и небольшим столиком, там, где в комнатах 121, 238 и 317 лежали тела, на полу была лужа крови, размазанная с одного боку, как будто по ней что-то протащили. Тело Дженни Хоббс? Судя по форме пятна, в лужу упала рука, и пальцы оставили кровавый след. Тонкие параллельные линии тянулись от края пятна по направлению к двери…
Я отвернулся, от этого зрелища меня затошнило.
– Пуаро, глядите. – В углу комнаты на полу лежала темно-коричневая шляпа, полями вверх. Внутри нее что-то блеснуло, какой-то небольшой металлический предмет. Неужели?..
– Шляпа Дженни, – дрожащим голосом сказал Пуаро. – Мои наихудшие опасения оправдываются, Кэтчпул. А внутри… – Он медленно подошел к шляпе. – Да, так я и думал: запонка. Четвертая запонка, все с той же монограммой: Пи Ай Джей.
Его усы энергично заходили вверх и вниз, и можно было только догадываться, что за гримасы они скрывали.
– Пуаро свалял дурака – и какого дурака – раз это случилось!
– Пуаро, никто не может винить вас… – начал я.
– Non! Не надо меня утешать! Вы всегда стараетесь повернуться к страданию и боли спиной, но я не такой, как вы, Кэтчпул! Я не приемлю подобной… трусости. Я хочу сожалеть, когда я испытываю сожаление, и не надо меня уговаривать. Это необходимо!
Я стоял как статуя. Бельгиец хотел заткнуть мне рот, и ему это удалось.
– Кэтчпул, – окликнул он меня вдруг, точно боялся, что мое внимание могло отвлечь что-то еще. – Обратите внимание на эти отметины в крови. Тело должны были тащить волоком, чтобы остались такие… следы. Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил он требовательно.
– Ну… да, думаю, что говорит.
– Обратите внимание на направление движения: не к окну, а как раз наоборот.
– И что это значит? – спросил я.
– Поскольку тела Дженни здесь нет, значит, его вынесли из комнаты. Кровавый след на полу ведет не к окну, а в сторону коридора, значит… – Пуаро выжидательно уставился на меня.
– Значит? – повторил я. И тут меня как будто осенило: – А, я понял, о чем вы: следы на полу, вот эти полосы, появились, когда убийца тащил тело Дженни Хоббс от лужи крови к двери?
– Non. Взгляните на ширину дверного поема, Кэтчпул. Обратите внимание: дверь широкая. О чем это вам говорит?
– Ни о чем, – ответил я, решив, что лучше сознаться сразу. – Убийца, решивший унести тело жертвы из номера отеля, вряд ли будет обращать внимание на то, какая там дверь: широкая или узкая.
Пуаро сокрушенно покачал головой, буркнул что-то себе под нос и повернулся к Лаццари:
– Месье, пожалуйста, расскажите мне все, что вам известно, с самого начала.
– Конечно. Разумеется. – Лаццари прочистил горло, готовясь к речи. – Номер взяла женщина по имени Дженни Хоббс. Месье Пуаро, она вбежала в отель стремглав, точно за ней кто-то гнался, и сразу швырнула деньги на стойку портье. Потребовала комнату так, словно ее преследовал демон! Я сам проводил ее в номер, а потом ушел и принялся размышлять: что мне делать? Сообщить в полицию о том, что женщина по имени Дженни появилась в отеле? Вы ведь спрашивали меня, нет ли у нас женщины с таким именем, месье Пуаро, но в Лондоне наверняка сотни, даже тысячи Дженни, и наверняка многим из них случалось становиться причинами несчастий и беспокойств, не имеющих ничего общего с убийством. Откуда мне было знать, что…
– Пожалуйста, месье, ближе к делу, – прервал его оправдания Пуаро. – Как вы поступили?
