Элен Макклой - Шаг в четвертое измерение
— Он лежит на спине, — продолжал я. — Значит, рана могла оказаться только в затылочной части головы, если бы произошел несчастный случай. Но у него рана на лбу, — на левом виске. Очень сложно, даже вряд ли возможно, нанести самому себе такой сильный удар в лоб. Кроме того, рядом нет никакого орудия…
— Значит, это убийство, — в ужасе прошептал, тяжело дыша, Несс. — Это все меняет. Но кто это сделал? По какой причине?
— Это убийство, судя по всему, не вписывается в рамки ни одной из наших теорий, — согласился я. — Если только…
— Что?
— Как известно, мы хотели использовать Шарпантье для выявления личности человека, называющего себя Уго Блейном. Шарпантье был единственным во всей долине, кто утверждал, что лично знает Блейна. Человек, живущий на озере, знал, что Шарпантье встречался с настоящим Блейном в Риме, так как он упомянул об этой встрече в разговоре со мной сегодня днем. Мог ли Шарпантье убить этот человек, чтобы тем самым не допустить своего быстрого разоблачения как ЛжеБлейна?
— Это означает, что перед нами настоящий Шарпантье, а тот человек у озера — преступник и самозванец. Кроме того, он — убийца Шарпантье.
Я кивнул в знак согласия.
— Я оставил Блейна в его коттедже несколько часов назад, у него была уйма времени, чтобы явиться сюда и Убить его, пока я находился у вас в замке.
— Но откуда Блейну было известно, где находится эрпантье? И где он пропадал с того мгновения, когда сам исчез на болоте сегодня ранним утром? А где Джонни? Ваша теория порождает немало вопросов, мистер Данбар. Стоит нам сделать один шаг вперед в расследовании, как все дело становится еще более загадочным, хотя, по логике вещей, все должно быть наоборот. Как я сожалею о том, что сдал в аренду Крэддох-хауз Стоктонам. Они и без того принесли столько беспокойства в эту тихую прежде долину, и вот теперь… еще и убийство. Нам нужно рассредоточить наши силы, — продолжал Несс уже более резким тоном. — Ангус, вы вернетесь в Инвентор, зайдете к констеблю в Стратторе и попросите его вызвать инспектора Росса из Далриады. Мистер Данбар, вам, боюсь, предстоит выполнить малоприятную обязанность — посторожить труп до нашего возвращения. А я немедленно направляюсь к озеру Лох Тор, чтобы встретиться там с Блейном. Ангус спокойно возразил:
— В таком случае я не пойду в Инвентор. Я тоже отправлюсь к озеру вместе с вашей светлостью.
В тоне Ангуса не было ничего заискивающего. Это был скорее тон рассерженной матери, упрекающей своего маленького, капризного ребенка.
— Если этот Блейн убил французского парня, то ясно, что этому человеку не наносят визит в одиночку, — твердо добавил Ангус.
Несс нахмурился.
— Но кто-то же должен сообщить об этом происшествии инспектору Россу.
— Это может сделать американский джентльмен, — невозмутимо ответил он.
— Но кто тогда останется с трупом?
— Какая в этом необходимость? — спокойно ответил Ангус. — Несчастный парень мертв и никуда не уйдет.
Несс бросил косой взгляд на отвисшую нижнюю челюсть собаки. У меня сложилось впечатление, что отнюдь не впервые сталкивается воля этих двух людей. Мне показалось, что складывается тупиковая ситуация, и эти два упрямца вряд ли уступят друг другу. Поэтому решил вмешаться.
— Если Блейн все еще находится у озера, он не сможет уйти оттуда по другой дороге, кроме этой. Горная гряда Бен Тор и другие горы блокируют все дороги, а его не назовешь искусным альпинистом. Он должен будет пройти через горловину в южном направлении. С севера это трудно сделать в ночной темноте такому человеку, как Блейн. Если он все еще на месте, то мы можем запереть его в горловине, в узком конце раструба долины. Может, один из нас займет наблюдательный пост чуть повыше, на болоте, чтобы следить за передвижениями Блейна, а другой останется здесь сторожить труп и вести наблюдение за берегом реки, не появится ли там Блейн? Так что третий может отправиться либо в Инвентор, либо в Крэддох, чтобы оттуда позвонить инспектору Россу.
— Неплохой план, — согласился Несс. — Я лично позвоню инспектору и разузнаю в Крэддохе последние известия о пропавшем Джонни Стоктоне. Может быть, вы, мистер Данбар, отправитесь на болото? А вы, Ангус, останетесь здесь, рядом с телом?
Глаза Ангуса поблескивали в темноте.
— Мне лучше отправиться на болото, милорд. Если этот парень там появится, то я начну за ним слежку.
Несс, вздохнув, сдался.
— Вам все равно где находиться, Данбар?
— Абсолютно. Могу остаться и здесь, — ответил я.
— Отлично. Ангус, займите свой пост на гребне холма. В бархатной куртке сам похожий на оленя, Ангус бесшумно, без единого слова, растворился во мгле.
Несс криво усмехнулся.
— Он всегда одерживает верх. Воспитанные на преданиях старины жители горной Шотландии испытывают суеверный страх перед мертвецом; они пойдут на все уловки, чтобы только избежать с ним всякого контакта. В тот момент, когда Ангус увидел тело, он уже решил, что ни за что рядом с ним не останется. Кроме того, он решительно возражал против моего намерения отправиться в одиночку к коттеджу Блейна. Как вы, вероятно, заметили, он добился обоих поставленных перед собой целей, и незаметно отдал нам с вами приказ, куда кому идти. Но это — надежный человек и всегда полезно иметь его под рукой в трудные минуты. Так как я намерен позвонить инспектору Россу, не сообщить ли заодно о последних событиях вашему командиру? Такая информация может оказаться для него полезной, ведь она подтверждает его предположение о том, что беглый немецкий военнопленный находится в этой Местности.
— Я буду вам очень благодарен, — ответил я.
— Как зовут вашего командира?
— Капитан Уиллинг, — Базиль Уиллинг. До него можно дозвониться с военно-морской базы в Далриаде.
Повернувшись, он помедлил:
— Если кто-нибудь предпримет попытку помешать вам и понадобится помощь, то позовите Ангуса. Он обязательно вас услышит, у него острый слух, как у оленя. Желаю удачи!
Он снова повернулся и тихо зашагал по берегу, — тихо-тихо, хотя в этом он, конечно, не мог сравниться с Ангусом.
Теперь, оставшись в одиночестве, я мог предаться размышлениям по поводу нежелания Ангуса оставаться с мертвецом. В густых безветренных сумерках царила мертвая тишина, слышалось лишь легкое шуршание воды в реке, да иногда раздавалось ленивое, словно сквозь дрему, щебетание птиц в лесу. Темнота скрыла вершины деревьев на противоположном берегу, растворила в себе сливово-пурпурные тона верескового ковра перед глазами. Хотя я был здесь один, но не ощущал, что эта местность — «пустынна». У меня возникло странное чувство, что здесь давали о себе знать какие-то невидимые силы, постичь которые выше моего рассудка.
Человек движется по жизни вроде лошади, бегущей легкой рысью в шорах. Червь, прокладывающий себе узенькую норку в земной толще, вряд ли отличается от него большей слепотой и глухотой.
Если судить по скорости света и электрических волн, то наша жизненная сила отличается невероятной медлительностью и неповоротливостью, словно мы наполовину парализованы в своих усилиях пробиться через вещественную среду. Все на свете способно ускользнуть от нашего зрения, стоит только начать передвигаться на очень высокой скорости. Мы открываем рот, и стремительная секунда, которую мы называем «настоящим», становится прошлым, а следующая — будущим. Наша координация в пространстве настолько замедленна, что время минует нас фантастическими шагами, и наше так называемое «настоящее» на самом деле — полная абстракция — то, что бежит от нас, то, что мы не в силах конкретно закрепить в своих растяжимых словах или широких жестах.
Иногда мы даже сомневаемся — существует ли вообще такое понятие, как «настоящее»? Если нет, то почему с нами должно всегда существовать прошлое и будущее? Вот здесь, где каждая пядь земли пропитана любовью и ненавистью древних кельтов, их упорными представлениями о традиционном добре и зле, о правах и обязанностях, прошлое было где-то совсем рядом, по ту сторону плотных шор… А если снять их на мгновение?.. Когда я стоял в этих притихших серых сумерках, мне казалось, что шоры уже задрожали, что требуется лишь легкое прикосновение руки, чтобы их удалить и открыть взору не поддающийся воображению мир, за которым прошлое и будущее — это одно и то же. И что потом? Лошадь, которая привыкла к шорам, неверно познает мир, лежащий за их пределами. Простой обрывок бумаги, лежащий за обочине дороги, превращается для нее в смертельную опасность, и она становится на дыбы, вытаращивая свои большие глазные яблоки с белой каемкой. Я думаю, пора отказаться от подобных раздражающих мыслей, укрепить перед моими глазами шоры разумного, здравого смысла и сделать это как можно надежнее. Поэтому я решил разнообразить свою вахту изучением места преступления.
