Гарольд Шехтер - Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По
— Я им очень дорожу, — признался молодой человек, принимая книгу обратно. — Принес только на прошлой неделе и не успел дочитать. Мистер Уайэт предложил, чтобы я не носил книгу с собой, а оставил у него. Когда я услышал, что произошло, то решил забрать ее, пока не поздно. Очень редкая книга.
Произнося это, он поглаживал сафьяновый переплет, как будто ласкал горячий лоб любимой, пораженной тяжелой болезнью.
— Что ж, Гарри, рад, что с вашей книгой ничего не приключилось. А теперь нам с мистером Карсоном надо заняться делом.
— Может, я смогу помочь? — вызвался Гарри. — Документ поискать.
— Спасибо, сынок, сами справимся, — отмахнулся от него Карсон.
— Что ж… Но в случае, если понадоблюсь, можете найти меня в юридической конторе мистера Лоу на Мэйден-лейн. Я там младший клерк.
Молодой человек распрощался и направился к двери. Тут я спохватился.
— Гарри, еще вопрос. Скажите, бывал ли кто-либо у мистера Уайэта при вас?
На лице молодого человека отразилась работа мысли, он чуть подумал и ответил:
— Да, когда вы спросили, я сразу вспомнил. Несколько месяцев назад. Недели две подряд приходил какой-то довольно молодой джентльмен. Очень эффектный господин.
— Весьма общее определение. Уделите больше внимания описанию внешности гостя, Гарри.
— Значит, так. Невысокий, но мощный. Осанка гордая. Голова вскинута, плечи расправлены, держится прямо. По-королевски, можно сказать. Плащ черный с красной подкладкой. Красивый. Волосы темные, волнистые. Шрам на лице, но он его не портил. Вот, пожалуй, и все, что помню.
— Большое спасибо. А причины посещения не знаете?
Молодой человек покачал головой.
— Нет. Мистер Уайэт беседовал с ним в другой комнате. Недолго, десять, от силы пятнадцать минут. После его ухода мистер Уайэт возвращался, и мы продолжали чтение. Он об этом человеке никогда не говорил, а я, разумеется, не спрашивал.
Получив эти сведения, я поблагодарил Пратта за содействие и заверил, что в случае надобности мы найдем его в конторе. Он покинул комнату, зажав под мышкой своего Батлера, — нескладный молодой человек в болтающейся, как на вешалке, одежде.
— Насади этого парня на шест, — заметил Карсон, когда внизу хлопнула дверь, — и получится хорошее пугало. — Потом он глянул на меня. — Ну как, Эдди?
— Все в порядке, — заверил я его.
По правде, однако, я был в этот момент полон разочарования. Мало что вызывает большую досаду, нежели наличие чего-то, какой-то мелочи, которая крутится в голове, но никак не поддается осознанию. И именно такая ситуация сложилась сейчас. Описание гостя мистера Уайэта, данное Праттом, задело в моей памяти какую-то струну, вызвало уверенность, что встречал я где-то этого импозантного брюнета с вьющимися волосами.
Но где?
Глава четырнадцатая
Пратт ушел, и мы с Карсоном приступили к поискам. Работа продолжалась до темноты. Мы обыскали весь дом, все помещения, все шкафы и полки. Но поиски наши ничем не увенчались. Не обнаружили мы и никакого документа, который предположительно мог бы представлять значительную ценность. Это утвердило нас во мнении, что кучка золы в камине представляла собой все, что осталось от тайны мистера Уайэта.
Завершив поиски, мы покинули дом тем же путем, каким в него проникли, через заднюю дверь. Обогнув угол дома и выйдя на Пятую авеню, Карсон сказал:
— Неплохо бы перекусить, Эдди. Есть здесь какая-нибудь приличная едальня неподалеку?
Так как я и сам с самого завтрака не подкреплял организм ничем питательным, то тоже ощущал интенсивное чувство голода. Не менее остро я ощущал, однако, что после недавней трапезы у Суини я не мог позволить себе другую по причинам финансового характера. Пытаясь разрешить сие затруднение, я почувствовал, что вдобавок также испытываю затруднение в выборе пристойного ответа.
Карсон чутьем следопыта определил характер моих затруднений и добавил:
— Я плачу.
— Нет, нет, как можно, — запротестовал я. — Вы гость в моем городе.
— Я считаю иначе, — возразил скаут. — Вы оказываете мне услугу. Меньшее, чем я вам обязан, — поддерживать ваши силы. Кормить.
Я вынужден был признать определенную логичность и правомочность его точки зрения.
— Если вы рассматриваете проблему под таким углом зрения, я не могу отвергнуть ваше щедрое предложение. Позвольте мне предложить вот что. В Нью-Йорке множество устричных ресторанчиков. Как гостю города вам будет интересно познакомиться с этой его гастрономической особенностью.
Выяснилось, что устриц Карсон в жизни не пробовал, и из любопытства он сразу согласился. Мы направились в ближайшее устричное заведение «У Ладлоу». Снизу — ресторанчик спрятался в полуподвале — доносился шум и характерный рыбный дух. Спустившись по короткой лесенке и толкнув дверь-вертушку, мы оказались в битком набитом, звучном и пахучем устричном погребке.
Глянув на своего попутчика, я заметил, что он слегка повел губами, возможно осваиваясь с непривычной обстановкой: сильный запах весьма, впрочем, привлекательного характера, неослабевающий шум, болтовня любителей устриц, звяканье посуды, выкрики официантов и поваров — ресторан вибрировал от шума. Для человека, уши которого привыкли к лесной тишине, для которого еле слышный треск сломавшейся веточки уже может означать опасность, это звукоизвержение могло показаться оглушительным.
Через минуту к нам подплыл представительный господин средних лет с грубыми, словно вырубленными чертами лица, василькового цвета глазами и ржавыми волосами такой густоты и курчавости, что напоминали шерсть овцы-мериноса. Он обратился к нам с подчеркнутой вежливостью. Я сразу подумал, что это сам Ладлоу.
— Прошу за мной, джентльмены, — пригласил толстяк и провел нас мимо густо обсаженного клиентами бара через наполненный дымом зал к маленькой нише в глубине. Повесив шляпы на латунные крюки, мы уселись и получили два довольно затертых меню. Ладлоу пожелал нам наесться «от сердца» и поспешил обратно ко входу, встречать новых гостей.
В меню значилось великое множество устриц — разных сортов и из разных мест: Кейп-Код, Чезапик, Блу-Пойнт, Линн-Хейвен, Мэттитак, Пеконик… И в разном виде: сырые, вареные, жареные, маринованные. Гурманам предлагались устрицы тушеные, устричный пирог, рыба под устричным соусом, а также блюдо, обозначенное как poulet à la Ludlow’s, представлявшее собою вареного цыпленка, фаршированного устрицами.
Едва мы успели ознакомиться с меню, как перед нами вырос коренастый официант в заляпанном переднике.
— Что предпочитаете, Эдди? — осведомился Карсон.
— Глаза разбегаются, — откровенно признался я. — Но я не в силах устоять перед устричной тушенкой. Она по праву считается spécialité de la maison.[14]
— Мне то же самое.
— Что пьем? — деловито осведомился официант, карябая наш заказ в блокноте.
Карсон заказал пиво.
Для меня выбор напитка очень часто связан со значительными затруднениями. Вследствие весьма тонкой конституции моей нервной системы и ее неординарной чувствительности к стимулирующим воздействиям алкоголя я всегда в высшей степени щепетилен и осторожен в отношении возлияний. Вопреки необузданной клевете недоброжелателей, ничтожность личности коих соответствует микроскопическим дозам их таланта, меня нельзя обвинить в невоздержанности.
В то же время, будучи прекрасно воспитанным джентльменом с Юга, я позволяю себе принимать скромные дозы живительной влаги, когда сложившаяся обстановка и правила общения этого настоятельно требуют. Сейчас сложилась именно такая ситуация. Предложение Карсона оплатить мою трапезу делало меня его гостем. Позволить радушному хозяину пить в одиночку осмелился бы лишь неблагодарный, даже грубый, не побоюсь этого слова, гость.
В силу этих соображений я заказал большую кружку ромового пунша.
— Сию минуту, — обронил официант и исчез в дымных глубинах шумного заведения.
В процессе обследования обиталища Уайэта Карсон сохранял сосредоточенное молчание и почти не открывал рта. Теперь же, когда наступила пауза между принятием заказа и его исполнением, я воспользовался возможностью и спросил его, что нового он почерпнул из наших трудов.
— Маловато. Там же стадо коровье топталось.
— А запах Джонсона? — спросил я, все еще находясь под впечатлением обонятельных чудес, продемонстрированных Карсоном в Сент-Джонс-Парке.
Карсон покачал головой.
— От ребят Даннегана разит так, что больше никакого запаха не учуешь. Им бы мыться почаще не мешало.
Я понимающе кивнул. Даже моих обонятельных способностей, существенно уступающих уникальному обонянию следопыта, хватило, чтобы ощутить вонь застоявшейся атмосферы гостиной Уайэта, в которой к тому же полицейские наглухо закупорили все окна. Кровь, пот да громадная сигара Джеймса Гордона Беннета преобладали в этом обонятельном винегрете.
