Лондонский туман - Кристианна Брэнд
— Нет, — сказал Кокрилл. — Роузи слишком неподходящая персона для сговора. Она бы все выболтала через две минуты. Кто-то говорил с ней по телефону, но был ли это Верне? А если не был... — Его глаза радостно блеснули при этой мысли.
— Конечно это был Верне! — сердито воскликнул Чарлзуэрт. — Почему это не должен быть он?
— Только потому, что Верне был иностранцем.
— По-вашему, иностранец не мог воспользоваться телефоном? Судя по всем отчетам, он говорил на хорошем английском — возможно, без выкрутасов, но ведь никаких особых выкрутасов в сообщении не было.
— Если не считать мастоидного молотка, — спокойно заметил Кокрилл.
Глава 10
Роузи очень переживала из-за того, что бедного дорогого Томаса запихнули в какую-то ужасную тюрьму, тем более, положа руку на сердце, из-за нее. Если бы она не вела себя так скверно в Женеве или, поскольку это было неизбежно, так как человек таков, каков есть, и ничего тут не поделаешь, если старый дурень Рауль не прилетел бы на этом чертовом самолете ябедничать Матильде на ее похождения... Конечно, было интересно смотреть, как полицейские топают по дому, а репортеры звонят, подходят к дверям и перелезают в сад через ограду, но читать следующим утром то, что они написали в газетах, было совсем не забавно... Хотя, честно говоря, скучным это тоже не назовешь. Конечно, Матильда ходит мрачная и сердитая, бабушка впадает то в буйное веселье, то в глубочайшую депрессию, Мелисса постоянно в слезах, а бедный милый Томас... В сотый раз Роузи говорила Кокки, что это наверняка был грабитель, так как просто нелепо думать, что Томас...
— Постарайся вспомнить этот телефонный звонок, Роузи.
— Но я помню. Я уже все о нем рассказала.
— Тебе не кажется, — настаивал Кокрилл, — что если бы ты снова там оказалась, то вспомнила бы что-нибудь еще? Какую-нибудь мелочь?
— Возможно, — с сомнением отозвалась Роузи. По крайней мере, это было бы хоть каким-то занятием — репортеры куда-то подевались, и дом превратился в ад. Она охотно села в такси с Кокки и поехала в дом Тедварда.
У Теда Эдвардса также болела душа за своего друга. Опаздывая на послеполуденный прием, он бродил по дому, сунув руки в карманы и глядя в окна на оловянно-серые воды канала. Конечно, настоящей опасности не было: так или иначе, они вытащат Томаса из этой передряги, даже если ему придется признаться. Конечно полиция не сможет ничего доказать, но это сбило бы их со следа и было бы довольно забавно. Только как лучше за это взяться?..
Внезапно у окна появилась Роузи и стала царапать стекло кривыми розовыми ногтями, как кошка, умоляющая впустить ее в дом. Когда Тедвард подошел к парадной двери, там оказался и инспектор Кокрилл. Они объяснили причину визита.
— Конечно, входите, — сказал Тедвард. — Только мне придется оставить вас одних, так как я уже опаздываю, а я вынужден принимать и пациентов Томаса. Но Роузи вам все покажет — она отлично здесь ориентируется.
— А твоя старая перечница не вернется? — спросила Роузи.
— Нет, — засмеялся Тедвард. — Она обиженно удалилась, очевидно считая, что мне не подобает быть замешанным в скверную историю с убийством. Вероятно, она уже работает над воспоминаниями обо мне: что я ем на завтрак и как быстро снашиваю носки. Чтоб ей пусто было! — И он направился к своему автомобилю.
— Обожаю Тедварда, — сказала Роузи, наблюдая, как он пролезает сквозь узкую дверцу на водительское сиденье. — Он такой солидный и уютный. Я называю его плюшевым медвежонком Тедди — это приводит его в ярость.
Тедварда это действительно приводило в ярость, ибо он жаждал получить от нее нечто большее, чем невинное кокетство, шутливые прозвища и заявления, что для нее всегда останется только дорогим старым плюшевым мишкой. Резко рванув машину вперед, Тедвард проскочил через ворота, злясь на слепящие глаза нелепые слезы. «Я должен с этим справиться, — думал он. — Толстый немолодой человек сохнет по девчонке вдвое моложе его!» Тедвард стыдился своей слабости, но при виде Роузи с ее юношеской свежестью, энергией и простодушием вся его решимость рассыпалась вдребезги, а голова шла кругом. Проскользнув сквозь поток транспорта, он свернул на Мейда-Вейл, и громкие проклятия привели его в чувство. Виновато помахав рукой водителям автобуса и такси, Тедвард поехал в сторону Сент-Джонс-Вуд, не подозревая о том, что у него дома его любимая невольно пытается доказать его вину в убийстве.
Дом обладал простейшей планировкой: парадная дверь вела в широкий коридор, тянущийся до задней двери; справа от нее находилась гостиная, а за ней приемная, окно которой, близкое к задней двери, выходило на маленький симпатичный сад. Но многочисленные крылья возле кухни и столовой на дальней стороне дома делали гараж недоступным без сложного маневрирования, которое в густом тумане наверняка было нелегким даже для хозяина, знавшего все входы и выходы. Кокрилл вернулся к Роузи, устроившейся в удобном кресле перед плитой в приемной Теда, с черной кошкой, свернувшейся у нее на коленях.
— Чем вы там занимаетесь, Кокки?
Кокрилл неопределенно хмыкнул.
— О, понимаю. Прошу прощения. Что дальше?
— Я хочу, чтобы ты точно рассказала мне, что произошло здесь позавчера вечером, когда умер Рауль Верне.
— О господи! — Было так скучно повторять одно и то же. — Ведь я уже вам говорила. Я пришла сюда около девяти. Тедвард вышел приготовить мне чашку чаю...
— Вы были здесь? В приемной?
— Нет, мы пошли в гостиную, он включил газ и заставил меня сесть и нянчить кошку, пока будет готовить чай. Я немного замерзла после ходьбы в тумане.
Кокрилл прошел через дверь в смежную комнату.
— Ты разговаривала по телефону здесь или в приемной?
— Я сняла трубку в гостиной. Аппарат стоял рядом.
— Иди сюда и покажи мне.
Роузи неохотно встала и вышла из приемной; кошка висела у нее на шее, как меховая горжетка, восторженно вертя хвостом, когда она поглаживала ее короткую глянцевую шерсть.
— Ты славная киска, — сказала Роузи.
— Оставь кошку в покое. Где ты сидела?
— О Кокки, какое это имеет значение? Я сидела здесь, а Тедвард поставил поднос на стол возле телефона. Потом
