Agatha Christie - Английский язык с Агатой Кристи. Убийства по алфавиту

"The method of attack is that of a man (способ атаки больше подходит мужчине: «это тот мужчины»), I agree (я согласен). But anonymous letters are written by women rather than by men (но анонимные письма скорее пишутся женщинами, чем мужчинами). We must bear that in mind (мы должны принять это во внимание: «мы должны нести это в уме»)."

avenue [ˈævǝnju:], exclude [ɪksˈklu:d], research [rɪˈsǝ:tʃ]

"Do you really think —?"

"No, Hastings. Personally I believe that the murderer came from outside Andover, but we must neglect no avenue of research. And although I say 'he' all the time, we must not exclude the possibility of a woman being concerned."

"Surely not!"

"The method of attack is that of a man, I agree. But anonymous letters are written by women rather than by men. We must bear that in mind."

I was silent for a few minutes (я молчал несколько минут: «был молчалив несколько минут»), then I said (затем я сказал): "What do we do next (что мы делаем дальше)?"

"My energetic Hastings (мой энергичный Гастингс)," Poirot said and smiled at me (и улыбнулся мне).

"No (нет), but what do we do (но что мы делаем)?"

"Nothing (ничего)."

"Nothing (ничего)?" My disappointment rang out clearly (мое разочарование прозвучало /совершенно/ отчетливо; to ring out — звучать; раздаваться).

"Am I the magician (/разве/ я волшебник; magic — волшебство, магия)? The sorcerer (маг; sorcery — магия, колдовство)? What would you have me do (что бы вы заставили меня делать)?"

Turning the matter over in my mind (провернув это дело в уме) I found it difficult to give answer (я нашел сложным дать ответ). Nevertheless (тем не менее) I felt convinced (я чувствовал /себя/ убежденным) that something ought to be done (что что-то должно быть сделано) and that we should not allow the grass to grow under our feet (и что нам не следует терять времени даром: «и что нам не следует позволять траве расти под нашими ногами»; foot — ступня; нога).

magician [mǝˈʤɪʃ(ǝ)ŋ], sorcerer [ˈsɔ:s(ǝ)rǝ], convince [kǝnˈvɪns]

I was silent for a few minutes, then I said: "What do we do next?"

"My energetic Hastings," Poirot said and smiled at me.

"No, but what do we do?"

"Nothing."

"Nothing?" My disappointment rang out clearly.

"Am I the magician? The sorcerer? What would you have me do?"

Turning the matter over in my mind I found it difficult to give answer. Nevertheless I felt convinced that something ought to be done and that we should not allow the grass to grow under our feet.

I said: "There is the A.B.C. (есть /железнодорожный справочник/ «Эй-би-си») — and the notepaper (и писчая бумага) and envelope (и конверт)" — —

"Naturally everything is being done in that line (естественно, все делается в этом направлении: «в этой линии»). The police have all the means at their disposal for that kind of inquiry (у полиции есть все средства в распоряжении для этого рода расследования; to have at one's disposal — иметь в распоряжении). If anything is to be discovered on those lines (если что-то можно раскрыть по этим направлениям) have no fear (не бойтесь) but that they will discover it (что они неминуемо раскроют это; сравните: there is no doubt but that it must be done — нет никакого сомнения, что это должно быть сделано)."

With that I was forced to rest content (этим мне пришлось: «меня заставили» удовольствоваться: «остаться довольным»).

In the days that followed (в следующие дни: «в дни, /которые/ последовали») I found Poirot curiously disinclined to discuss the case (я обнаружил что Пуаро странно был не склонен обсуждать этот случай; to incline — наклонять; склонять, быть склонным). When I tried to reopen the subject (когда я пытался возобновить предмет /разговора/; to reopen — открыть снова; возобновить) he waved it aside with an impatient hand (он нетерпеливо отмахивался рукой: «он отмахивал это в сторону нетерпеливой рукой»; patient — терпеливый).

content [kǝnˈtent], disincline [ˈdɪsɪnkˈlaɪn], impatient [ɪmˈpeɪʃ(ǝ)nt]

I said: "There is the A.B.C. — and the notepaper and envelope — "

"Naturally everything is being done in that line. The police have all the means at their disposal for that kind of inquiry. If anything is to be discovered on those lines have no fear but that they will discover it."

With that I was forced to rest content.

In the days that followed I found Poirot curiously disinclined to discuss the case. When I tried to reopen the subject he waved it aside with an impatient hand.

In my own mind (мысленно: «в моем собственном уме») I was afraid (я боялся) that I fathomed his motive (что я раскрыл его мотив; to fathom — понимать; разузнавать; выяснять). Over the murder of Mrs. Ascher (по убийству миссис Эшер), Poirot had sustained a defeat (Пуаро потерпел поражение; to sustain — поддерживать; претерпевать; нести). A.B.C. had challenged him (Эй-би-си бросил ему вызов; to challenge — призывать к ответу; бросать вызов) — and A.B.C. had won (и Эй-би-си выиграл; to win — выигрывать, побеждать). My friend (мой друг), accustomed to an unbroken line of successes (привычный к непрерывной череде успехов; to break — ломать), was sensitive to his failure (был чувствителен к своему провалу) — so much (столь сильно) so that he could not even endure discussion of the subject (что он не мог даже вынести обсуждения этого предмета; to endure — подвергаться; длиться; терпеть).

It was, perhaps (это было, возможно), a sign of pettiness in so great a man (знаком мелочности в таком великом человеке; petty — мелкий, незначительный), but even the most sober of us is liable to have his head turned by success (но даже у самого здравомыслящего из нас может закружиться голова от успеха: «но даже самый здравомыслящий из нас склонен иметь голову, закруженную успехом»; sober — непьющий, трезвый; рассудительный; liable — обязанный; ответственный; склонный). In Poirot's case (в случае Пуаро) the head-turning process had been going on for years (процесс головокружения продолжался годами; to go on — продолжаться). Small wonder (мало удивительного: «малое чудо») if its effects became noticeable at long last (если его последствия стали заметны спустя долгое время; to notice — замечать).

Understanding (понимая /это/), I respected my friend's weakness (я уважил слабость моего друга; weak — слабый) and I made no further reference to the case (и я больше не упоминал этот случай; to refer — ссылаться). I read in the paper the account of the inquest (в газете я прочитал отчет о расследовании).

fathom [ˈfæðǝm], challenge [ˈtʃælɪnʤ], endure [ɪnˈdju:ǝ]

In my own mind I was afraid that I fathomed his motive. Over the murder of Mrs. Ascher, Poirot had sustained a defeat. A.B.C. had challenged him — and A.B.C. had won. My friend, accustomed to an unbroken line of successes, was sensitive to his failure — so much so that he could not even endure discussion of the subject.

It was, perhaps, a sign of pettiness in so great a man, but even the most sober of us is liable to have his head turned by success. In Poirot's case the head-turning process had been going on for years. Small wonder if its effects became noticeable at long last.

Understanding, I respected my friend's weakness and I made no further reference to the case. I read in the paper the account of the inquest.

It was very brief (он был очень краток), no mention was made of the A.B.C. letter (письмо Эй-би-си не было упомянуто: «никакого упоминания письма Эй-би-си не было сделано»), and a verdict was returned of murder by some person or persons unknown (и в вердикте официально заявляли об убийстве, /совершенном/ каким-то неизвестным лицом или лицами; to return — возвращать/ся/; официально заявлять). The crime attracted very little attention in the press (преступление привлекло очень мало внимания в прессе). It had no popular or spectacular features (у него не было популярных или зрелищных черт). The murder of an old woman in a side street was soon passed over in the press for more thrilling topics (от убийства пожилой женщины в переулке в прессе скоро перешли к более захватывающим темам).

Truth to tell (по правде говоря), the affair was fading from my mind also (это дело также исчезало из моей памяти), partly (частично), I think (я думаю), because I disliked to think of Poirot (потому, что мне не нравилось думать о Пуаро) as being in any way associated with a failure (как связанном в каком-либо отношении с провалом; to associate — ассоциировать; связывать), when on July 25th it was suddenly revived (когда двадцать пятого июля оно неожиданно возникло вновь; to revive — оживать; оживлять; возобновлять).

spectacular [spɪkˈtekju:lǝ] feature [ˈfi:tʃǝ] associate [ǝˈsǝʋʃɪeɪt]

It was very brief, no mention was made of the A.B.C. letter, and a verdict was returned of murder by some person or persons unknown. The crime attracted very little attention in the press. It had no popular or spectacular features. The murder of an old woman in a side street was soon passed over in the press for more thrilling topics.

Truth to tell, the affair was fading from my mind also, partly, I think, because I disliked to think of Poirot as being in any way associated with a failure, when on July 25th it was suddenly revived.

I had not seen Poirot for a couple of days (я не видел Пуаро пару дней) as I had been away in Yorkshire for the weekend (так как был в Йоркшире на выходных). I arrived back on Monday afternoon (я вернулся: «прибыл назад» в понедельник днем) and the letter came by the six o'clock post а (и письмо пришло с шестичасовой почтой). I remember the sudden (я помню неожиданный), sharp intake of breath (резкий вдох; intake — всасывание; прием внутрь) that Poirot gave (который издал Пуаро; to give) as he slit open that particular envelope (когда он разрезал тот особенный конверт; to slit — резать в длину).

"It has come," he said (она пришла).

I stared at him (я уставился на него) — not understanding (не понимая). "What has come (что пришло)?"

"The second chapter of the A.B.C. business (вторая глава дела Эй-би-си)."

Yorkshire [ˈjɔ:kʃɪǝ], Monday [ˈmʌndɪ] [ˈmʌndeɪ], chapter [ˈtʃæptǝ]

I had not seen Poirot for a couple of days as I had been away in Yorkshire for the weekend. I arrived back on Monday afternoon and the letter came by the six o'clock post. I remember the sudden, sharp intake of breath that Poirot gave as he slit open that particular envelope.