Жорж Сименон - Мегрэ в школе

— Почему сегодня утром Марселин хотел броситься на меня?

— Пьян был.

— Но почему именно на меня?

— Вы были единственный чужак в трактире. Когда он выпьет, ему кажется, что его преследуют. Да, ему кажется, что вы шпионите за ним…

— Хм… И вам пришлось его успокаивать.

— А вы хотели бы поглядеть на драку?

— Чтобы успокоить его, Тео заставил его выпить двойную или тройную порцию перно и отнес его на второй этаж. Впервые вижу, как полицейский исполняет роль сенбернара.

— Марселин доводится ему двоюродным братом.

— Я бы предпочел, чтоб он сказал мне то, что хотел… Но другие, видимо, не хотели, чтобы он говорил, и ловко его спровадили.

— Мне надо идти к себе в кабинет, — буркнул Брессель. — Меня ждут двенадцать пациентов.

Приемная доктора — низкое строение из двух комнат — находилась во дворе. Там действительно уже сидели в ряд, прислонившись к стене, несколько человек.

Среди них был ребенок с забинтованной головой и старик на костылях.

— Вы, наверно, все же добьетесь своего! — вздохнув, сказал доктор, намекая не на карьеру Мегрэ, а на его расследование.

Теперь он смотрел на него с известной долей уважения и… скуки.

— А вам бы хотелось, чтобы я не докопался до истины?

— Я сам задаю себе этот вопрос. Может быть, было бы лучше, чтоб вы не приезжали…

— Все зависит от того, чем все это кончится. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Я знаю об этом столько же, сколько и вы.

— И вы оставили бы Гастена в тюрьме?

— Во всяком случае, они не могут держать его там долго.

Брессель тоже был нездешним. Он, как и учитель, родился в городе. Но вот уже более двадцати лет он жил в деревне и, вопреки собственному желанию, был солидарен с ее жителями.

— Заходите ко мне, когда захочется. Поверьте, я сделаю все, что смогу. Дело в том, что мне нравится здесь и я люблю проводить большую часть своего времени на дорогах, вместо того чтобы сидеть взаперти в кабинете в городе или в каком-нибудь пригороде.

— Спасибо за завтрак.

— Вы опять будете допрашивать Марселя?

— Еще не знаю.

— Если вы хотите, чтобы он заговорил, постарайтесь повидать его в отсутствие отца.

— Он боится отца?

— Я не думаю, что это страх. Скорее всего, обожание. Если он солгал, то должен жить теперь в постоянном страхе.

Когда Мегрэ вышел на улицу, в гостинице и на площади почти никого не было. Как обычно, в одном из уголков большой комнаты Тео играл в карты с почтальоном, кузнецом и фермером. Он тут же увидел Мегрэ, и на сей раз в его насмешливом взгляде промелькнуло некоторое уважение.

— Марселин все еще наверху? — спросил комиссар у Терезы.

— Храпит вовсю. Ведь он не переносит вина. Всякий раз кончается тем же.

— Никто меня не спрашивал?

— Недавно заходил лейтенант. Правда, он только заглянул внутрь. Вроде бы искал кого-то… может, вас.

— Спасибо.

Мегрэ медленно направился к мэрии. Один из бригадиров полиции разговаривал с лейтенантом Даньелу.

— Вы хотели меня видеть?

— Нет. Я проходил недавно через площадь и заглянул, нет ли вас в гостинице.

— Ничего нового?

— Может, это не так важно, но бригадир Нули нашел седьмой карабин.

— 22-го калибра?

— Да. Вот он. Он того же образца, что и остальные.

— Где он был?

— В сарае мясника.

— Он был там запрятан?

Бригадир ответил сам:

— Я со своим напарником старался найти гильзу. Мы обыскивали сад за садом. Я увидел открытую дверь сарая и пятна крови. В углу я заметил карабин…

— Вы расспросили жену мясника?

— Да. Она сказала, что, когда Селье потребовал принести в мэрию все карабины, она и не вспомнила о карабине сына. Месяц назад с ним произошел несчастный случай, и…

— Знаю.

Взяв в руки ружье, Мегрэ медленно потягивал трубку. Наконец он поставил карабин в другой угол, отдельно от всех.

— Не пройдете ли вы со мной, лейтенант?

Они пересекли двор и открыли дверь в класс, пропахший чернилами и мелом.

— Заметьте только, что я еще не знаю, к чему нас это приведет. Во вторник утром, когда учитель вышел из класса вместе с Пьедебёфом, Марсель Селье подошел к этому окну.

— Он нам сказал об этом.

— Из этого окна можно видеть, справа от липы, сарай с садовыми инструментами. Можно также видеть окна… и среди них — окна второго этажа в доме мясника.

Лейтенант слушал, наморщив брови.

— Но мальчик не остался на месте. До того как учитель вышел из мэрии, Марсель перешел к другому окну.

Мегрэ сделал то же самое: пройдя мимо черной доски и стола учителя, он направился к другому окну, расположенному как раз напротив первого.

— Отсюда, как вы сами можете убедиться, мы видим дом Леони Бирар. Если она стояла у окна, когда — судя по дознанию — в нее стреляли, то вполне возможно, что Марсель видел, как она упала.

— Вы предполагаете, что у него было основание перейти от одного окна к другому? Он что-то увидел и…

— Не обязательно.

— Почему он солгал?

Мегрэ предпочел не отвечать.

— У вас есть подозрения?

— Подозрения? Нет. Я в этом твердо уверен.

— Что вы собираетесь делать?

— То, что полагается, — ответил Мегрэ без особого энтузиазма.

Он вздохнул, вытряхнул пепел из трубки на серый пол, посмотрел себе под ноги и как бы в замешательстве добавил:

— Это будет не очень-то приятно.

Напротив, у окна квартиры учителя, стоял Жан-Поль и наблюдал за ними.

Глава 8

Подкова Леони Бирар

Прежде чем выйти из класса, Мегрэ заметил вдали за садами другой силуэт. И хотя человек, сидящий на подоконнике у раскрытого окна, был виден со спины, по форме головы и по дородности Мегрэ узнал Марселя Селье.

— Кажется, это дом торговца мясом?

Лейтенант проследил за его взглядом:

— Да… Жозеф и Марсель большие приятели.

Между тем мальчик обернулся, нагнул голову, чтобы разглядеть женщину, развешивавшую белье в саду. Машинально взгляд его описал полукруг и остановился в тот самый момент, когда Мегрэ и лейтенант выходили из класса.

Несмотря на расстояние, по его жестам можно было догадаться, что он с кем-то разговаривает в комнате.

Потом он спрыгнул с подоконника и исчез.

Обернувшись к комиссару, Даньелу задумчиво пробормотал:

— Желаю удачи!

— Вы возвращаетесь в Ла-Рошель?

— А вы хотели бы, чтоб я вас подождал?

— Тогда я, пожалуй, еще успею на вечерний поезд.

Дом мясника находился примерно в ста пятидесяти метрах от школы. Размеренным шагом Мегрэ быстро добрался до этого приземистого строения. Это не была, в сущности, мясная лавка. Под лавку была приспособлена лишь левая комната первого этажа, в которой поставили некое подобие кассы, весы, холодильник старого образца и стол, на котором разделывали туши.

Входная дверь вела прямо в коридор, в глубине которого, слева от лестницы, был виден двор.

Прежде чем постучать, Мегрэ подошел к открытому кухонному окну. В глубине комнаты сидели за круглым столом три женщины и ели сладкий пирог. Одна из них была жена Марселина, две другие — его мать, старуха в белом чепце, и сестра, которые жили в ближайшей деревне и приехали на похороны.

Они видели, как подошел комиссар. Окно было такое маленькое, что на какое-то мгновение он совсем закрыл его своим туловищем. Они слышали, как он потоптался у двери, поискал звонок и, не найдя, наконец с шумом вошел в кухню.

Жена мясника встала со стула, приоткрыла дверь в кухню и спросила:

— Кто там? — Затем, видимо узнав его, сказала: — Вы из парижской полиции?

Если она и была на похоронах, то уже успела переодеться. Это была еще не старая женщина, но уже сгорбленная, щеки у нее запали, глаза светились лихорадочным блеском. Не глядя в лицо комиссару, она добавила:

— Мужа нет дома. Я не знаю, когда он придет. Вы хотите его видеть?

Она не пригласила его войти в кухню, где молча сидели две другие женщины.

— Я хотел бы поговорить с вашим сыном.

Она испугалась. Впрочем, это было дело привычки: она вечно чего-нибудь боялась и жила в ожидании неизбежной катастрофы.

— Он уже лег спать.

— Я знаю.

— Он больше месяца лежит в постели.

— Вы позволите мне подняться наверх?

Что она могла сделать? Судорожно вцепившись пальцами в фартук и не решаясь противиться, она пропустила его. Не успел он подняться на несколько ступенек, как увидел Марселя, спускавшегося по той же лестнице. Мегрэ пришлось прижаться спиной к стене, чтоб пропустить его.

— Извините… — пробормотал мальчик, не глядя ему в лицо.

Он торопливо прошмыгнул мимо и, видимо, ожидал, что Мегрэ остановит его по дороге или окликнет, но комиссар не сделал ни того, ни другого и молча продолжал подниматься по лестнице.

— Дверь направо, — сказала мать, когда комиссар был уже наверху.

Он постучал.

— Войдите, — раздался детский голос.

Пока комиссар открывал и закрывал дверь, мать по-прежнему стояла на месте, подняв вверх голову.