Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)
На противоположном конце стола сидел Уильям — их с матерью разделяло приличное расстояние и огромная фруктовая ваза в стиле барокко, которая в своей верхней части чудесным образом превращалась в вазу для цветов.
Тетя Китти сидела справа от Уильяма, Джойс — слева от миссис Каролины, а мистер Кэмпион удостоился места справа от хозяйки дома. Оставшиеся стулья неприятно и многозначительно пустовали.
Черное платье тетушки Китти — с квадратным и глубоким декольте, какие носили году в 1909-м, — имело совершенно похоронный вид, да и простой черный наряд Джойс подчеркивал траурность мероприятия.
Мистер Кэмпион невольно стал воспринимать и свой смокинг как траурную одежду, а румянец дяди Уильяма — как признак возмутительного легкомыслия среди всеобщей скорби.
Длинный ужин — полное пятничное меню миссис Битон для некатолических семей — скорее наводил тоску, чем подкреплял силы, а железные правила, установленные миссис Каролиной для ведения бесед за столом, едва ли не на корню уничтожили жизнерадостный настрой мистера Кэмпиона. Зато во время долгих молчаливых пауз он мог сколько угодно наблюдать за почтенным семейством.
Ему невольно бросилось в глаза несколько особенностей, отличавших сию величественную трапезу. Например, рядом с тарелкой каждого едока стоял отдельный набор приправ, что усугубляло царившую за столом атмосферу отчужденности и холодности.
Мистер Кэмпион обратил внимание на кое-что еще, чуть более радующее глаз.
Прямо напротив него, под большой гравюрой с изображением Илийского собора, висела совершенно неуместная картина в красной бархатной раме: подкрашенный и увеличенный фотопортрет джентльмена с усами и баками, в ритуальном одеянии некоего — явно плебейского — ордена или общества. Мистер Кэмпион с восторгом заметил в руке у джентльмена большую оловянную кружку с подрисованной белой пеной. Такой портрет просто не мог висеть в доме Фарадеев, и молодой человек стал гадать, как он здесь очутился.
Когда наконец ужин подошел к концу, вся компания отправилась в большую гостиную — знаменитую гостиную «Обители Сократа» 80-х годов прошлого века. Хотя с тех пор здесь ничего не изменилось, комната по-прежнему была великолепна: всюду выцветшая парча и аляповатые украшения, мебель жесткая, бесформенная и неудобная. Впрочем, явная принадлежность к ушедшей эпохе придавала гостиной определенный шарм и очарование.
Миссис Каролина села за столик и повернулась к тете Китти.
— Давайте, как обычно, поиграем в шахматы, — предложила она.
Тетушка Китти послушно села за стол, а Уильям с чинным серьезным видом направился к шкафчику, расписанному цветочными букетами, — казалось, их рисовал не любитель цветов, а ботаник. Из этого шкафа Уильям достал шахматную доску и коробку с резными фигурами слоновой кости.
Мистер Кэмпион понял, что стал свидетелем ежевечернего ритуала. Но какая роль в этом обряде была отведена ему? В некоторой растерянности он сел и стал ждать, что будет дальше.
Дядя Уильям не выказывал ни малейших признаков тревоги или беспокойства. Он стоя наблюдал, как его мать тонкими белыми пальцами расставляет по доске черные фигуры. Наконец он заговорил:
— Может, мы с Кэмпионом выкурим по сигаре в библиотеке, матушка?
Миссис Каролина подняла на сына черные глаза.
— Конечно, Уильям. Мистер Кэмпион, если к вашему возвращению я уже поднимусь к себе, то подъем у нас в четверть восьмого по удару гонга. В вашей комнате есть все необходимое? Вам больше ничего не нужно?
Мистер Кэмпион вскочил на ноги и машинально поклонился.
— Все просто чудесно!
Миссис Каролина сочла его ответ достойным, улыбнулась и кивнула Уильяму. Тот явно не ожидал от матери такой благосклонности и с облегчением повел Кэмпиона из гостиной.
— Малая гостиная гораздо удобней, — сипло прошептал он. — Библиотека всегда напоминает мне об отце, царствие ему небесное. Обычно я заставал его там в скверном расположении духа.
Они прошли по коридору в библиотеку, где в камине до сих пор ярко горело пламя.
— Простите, что не предлагаю вам выпить, — смущенно отдуваясь, сказал Уильям. — Ключ от буфета, как видите, снова убрали. С возрастом людям в голову начинают приходить всякие идеи… Я сам не большой любитель выпить, но… Что ж, давайте покурим. Угощайтесь.
Он протянул Кэмпиону ящик с сигарами. Когда маленькая церемония раскуривания была завершена, Уильям уселся в зеленое кожаное кресло и взглянул на гостя маленькими голубыми глазками, странно смотревшимися на столь широком и румяном лице.
— В вашем кресле раньше сидел Эндрю, — вдруг сказал он. — Полагаю, похороны состоятся в понедельник? Цветов в это время года немного… — Тут Уильям опомнился, пресек поток своих мыслей и выдал подобающее случаю замечание: — Бедный Эндрю!
Мистер Кэмпион молчал и в синем сигарном дыму выглядел еще растеряннее, чем обычно. Однако дяде Уильяму не терпелось выговориться; его мысли в фантастическом танце перескакивали с одной темы на другую.
— Склочный и злобный был тип вообще-то, — проворчал Уильям. — Слава богу, сумасшедших в нашем роду никогда не было, но человек посторонний и несведущий мог бы подумать, что он малость того. — Помолчав немного, он карикатурно прищурил мешковатое веко и добавил: — Пил как сапожник — тайком, разумеется.
Малая гостиная не отличалась уютом. Люстры были без абажуров: из плафонов в форме кувшинок вверх торчали голые лампочки; яркий электрический свет создавал атмосферу стерильного холода, которую не мог развеять даже пылавший в камине огонь.
Мистер Кэмпион начал понимать слова Маркуса о том, что в такой обстановке он и сам мог бы кого-нибудь убить. Изо дня в день сдерживать душевные порывы — что особенно мучительно для молодых — здесь приходилось взрослым людям, и Кэмпион невольно поежился: под твердой скорлупой внешних приличий человеческая природа начинала бродить, разлагаться. Невозможно было сказать, какую страшную тайну хранит этот старинный дом, однако ее существование не вызывало сомнений.
На землю мистера Кэмпиона спустило появление рослой Элис: она внесла в комнату серебряный поднос с графином, сифоном и бокалами. Даже не взглянув на присутствующих, она безмолвно поставила все на стол и поспешно удалилась. Только тут Кэмпион обратил внимание на лицо Уильяма — и сразу повеселел.
Дядюшка Уильям, по-видимому, воспринял приход горничной как явление некоего волшебного духа. С почти детским восторгом и удивлением он вскочил на ноги и прошел к столу, чтобы исполнить обязанности хозяина дома.
— Старуха еще помнит, как надо встречать гостей, — слава богу! — Наполнив стаканы, Уильям вновь уселся в кресло. — Черт возьми! После такого дня грех не выпить. Я скоро пойду прогуляться — вы ведь не против?
Он с надеждой поглядел на Кэмпиона и заметно обрадовался, когда тот помотал головой. Проглотив целый стакан виски с содовой, он уже хотел сказать что-нибудь на прощание, когда в комнату заглянула Джойс.
— Здравствуйте, — удивленно сказала она. — Вы уходите?
Дядя Уильям откашлялся.
— Хотел совершить моцион перед сном. Засиделся, знаете ли! Этот чертов полицейский меня все утро продержал в четырех стенах.
Джойс проводила Уильяма потрясенным взглядом, а затем села в его кресло. Кэмпион заметил у нее в руке портсигар и поспешно достал свой.
— Неужели это здесь разрешено? — спросил он, подавая ей огонь. — Если пожелаете, я вас за пять дней избавлю от дурной привычки. В карри мое снадобье никто не отличит от чеснока.
Джойс вежливо засмеялась.
— Моя маленькая слабость. Иногда владыка милостиво разрешает мне выкурить сигаретку. Знаете, это даже мило: после ужина миссис Каролина говорит, что теперь можно пойти наверх писать письма. Поначалу я не понимала, но она мне однажды намекнула: мол, сегодня молодые люди курят весьма ароматные сигареты. Это считается приличным. Говорят, даже сама королева покуривает. Но я должна это делать у себя в комнате, чтобы не подавать плохой пример тетушкам. — Джойс умолкла и покосилась на Кэмпиона. — Ужас какой, правда?..
— Да, живете вы странновато, — осторожно ответил тот. — Наверно, ваш дом — последний в своем роде?
Девушка пожала плечами.
— Очень надеюсь. Ужин был кошмарный, верно? Так всегда и бывает, только обычно… ну, вы понимаете… раньше нас было больше.
— Ужин мне понравился, — мужественно солгал мистер Кэмпион. — Однако учебник по этикету меня подвел. В моем говорится, что за столом непринужденную светскую беседу можно начать, к примеру, во время передачи графинчика для уксуса. Тут я, конечно, дал маху, поскольку графинчик для уксуса у каждого был свой. Иначе, поверьте, я имел все шансы стать душой компании.
