Найо Марш - Выпить и умереть
— То есть одному из них могла прийти в голову мысль капнуть ядом на лежащие в коробочке дротики, пока Легг прицеливался?
— Это полная чушь! — воскликнул Аллейн. — И к тому же как могли знать Помрой или Кьюбитт, что Легг по ошибке пришпилит своего клиента Уочмена?
— Верно, — согласился Харпер. — Значит, это должен был сделать только Легг, хотя Легг и не мог… Это — несчастный случай, хотя явно таковым быть не может. Смешно получается, правда?
— Очень.
— Идем дальше. Флакон из-под йода в полном порядке и коньячная бутылка — тоже.
— А стакан из-под коньяка был-таки разбит?
— Расколот в мелкую крошку, за исключением донышка, всего — больше тридцати кусочков… На осколках цианида не обнаружено.
— А на каком именно месте дротика обнаружен яд?
— На кончике и чуть выше по стальной иголке. Там везде отпечатки Легга. Вот тут отчет аналитика…
— Хорошо. Вы не уловили какой-нибудь возможный мотив?
— Деньги Уочмена по завещанию отходят на две трети к Перишу и на одну треть — к Кьюбитту. Ну, не считая нескольких мелких наследников… Периш его ближайший родственник, так что все понятно. Адвокат покойного неразговорчив, как садовая улитка, но мне удалось выяснить, что от Уочмена осталось что-то около пятидесяти тысяч фунтов… В общем-то, нам не потребовалось знать больше, чем знают все вокруг. Себастьяна Периша все видят на экране, а Кьюбитт — довольно известный художник.
— Ну и?
— Так вот, известно, что дела Периша в последнее время шли не блестяще и он обращался к ростовщикам. У Кьюбитта была небольшая сумма, вложенная в банк, который лопнул. Так что вот вам мотивы, пожалте…
— Еще что-нибудь нашли? Помрой? Или этот загадочный Легг?
— У Помроя и близко не могло быть мотивов, дорогой мой. А вот Легг, по всеобщим отзывам, вызывал у покойного странные нападки… Судя по всему, у них случилось столкновение на дороге в тот день, когда Уочмен приехал в Оттеркомб. Легг плохо водит, это всем известно. И при первой же встрече Уочмен высказал Леггу все, что думал о нем, его машине и его водительском мастерстве… Но к тому же и взгляды Легга вроде как здорово раздражали покойного.
— Взгляды?
— Легг рьяный коммунист, не к ночи будь помянут… Секретарь и казначей Оттеркомбского отделения Левого Движения, в одной компании с мисс Мур и Биллом Помроем. Уочмен пытался поиздеваться над Леггом и его убеждениями, верно, но ведь вы не станете убивать человека только за то, что он выставил вас на посмешище, правда?
— Да, всякий раз за это не станешь убивать, точно… А что это за птица, Легг? Давно в этих краях?
Харпер стянул с носа очки и положил на стол перед собой.
— Нет, — сказал он. — Легг здесь чужак. Мы попытались выяснить кое-что о нем, но продвинулись недалеко. Сам он говорит, что приехал сюда подправить здоровье. Открыл небольшой счет в Иллингтонском банке. Примерно на триста пятьдесят фунтов… В «Перышках» появился десять месяцев назад. Он получает кучи писем, сам пишет по разным адресам по всему западному полушарию, а также рассылает массу бандеролей. Похоже на то, что занимается коллекционированием почтовых марок. Причем мне удалось выяснить, что при этом он действует в качестве агента некоего «Общества филателистов Филипса». Я послал одного нашего парня проследить за ихней штаб-квартирой в Лондоне. Кроме того, Легг сдружился с молодым Помроем и около трех месяцев назад получил место казначея в штате этого Левого Движения. По правде говоря, мне вовсе не нравится эта личность. Странный он какой-то. И я бы сказал, что вид у него нездоровый. Что-то с ушами не то… В его комнате я обнаружил аптекарскую бутылочку и пипетку. Он вводит себе в уши какую-то дрянь — лечится то есть. Короче, я попробовал закапать себе в ухо эту микстуру. Гадость шипучая! Пришлось вернуть вместе с пипеткой. В других комнатах, правда, ничуть не лучше. У художника все завалено красками и трудно пройти мимо стульев так, чтобы не запачкать брюки. А уж что говорить про Периша, — вдруг скривился Харпер. — Периш употребляет ужасный одеколон, точнее, злоупотребляет им! Я чуть с копыт не слетел, только нюхнул… Одним словом, мне действительно не нравится Легг, но мисс Мур сообщила, что Уочмен говорил, будто никогда раньше не видел этого человека. Так что все странно…
— Пойдем дальше по списку, — устало кивнул Аллейн, выслушав проникновенный монолог Харпера. — Что скажете о молодом Помрое?
— Помрой… — Харпер, тупо моргая, уставился на список. — Билл Помрой говорит, что Уочмен никогда ему не нравился. Он совершенно не скрывает этого. Периш утверждает, что Билл ссорился с Уочменом из-за этого Легга. Не то чтобы у них там случился крутой спор, но ясно, что у Билла вырос зуб на Уочмена.
— А эта, как ее… Как там звать эту девушку? Мисс Мур? Что она?
— Тоже ничего. Водит дружбу с Биллом Помроем. Ее отец фермер, содержит ферму Кэри Эдж. Мать происхождением повыше и все никак не может забыть, что после замужества она, так сказать, опустилась по социальной лестнице. Сама мисс Мур обучалась в Оксфорде, получила хороший диплом. Они с мистером Уочменом немножко спорили на темы политики. Вот и все! Ничего больше.
— Получается пять человек, — заметил Аллейн. — Считая старого Помроя, шесть. Но мы забыли о мисс Виолетте Даррах и об этом старом склочнике, Джордже Нарке.
— Забыли — и ладно, все одно, — махнул рукой Харпер. — Эта Виолетта Даррах — старая дева из Ирландии, которая пытается научиться малевать холсты. Когда все это произошло, она сидела в уголке и строчила письма. Я говорил с ней — она чудачка, причем чертовски смешная. Готова говорить о чем угодно часами. То же самое — этот дурень Джордж Нарк. Он слишком глуп, чтобы быть убийцей.
— А кто из них пока еще в Оттеркомбе?
— Да все они там.
— Боже мой! — воскликнул Аллейн. — Я думал, им всем не терпится поскорее смыться из этого печального местечка!
— С одной стороны, это так, — кивнул Харпер. — Но вот, например, Кьюбитт начал писать серию пейзажей и хочет их закончить. Да еще портрет мистера Периша. А до того — суета с похоронами и поминками. Все это устроили прямо здесь. У покойного не было других близких родственников, кроме Периша, а Периш заявил, что его покойный кузен предпочел бы, чтобы его похоронили в тихой сельской местности. Из Лондона приехали несколько весьма лощеных джентльменов… Венки были потрясающие! Просто шедевры! Так что Кьюбитт все еще рисует, причем не особенно торопится. Хладнокровный он клиент, надо сказать…
— А сколько еще они здесь пробудут?
— Ну, еще недельку, наверное. Приезжали, во всяком случае, на три недели. С момента смерти Уочмена уже прошло две. Отдельный зал в баре пока еще закрыт и запечатан. У самого покойного ничего в карманах не обнаружено. Курил он какие-то привозные египетские сигареты — «Даха» что ли, или как они там… Мы изучили его передвижения здесь. Приехал вечером в четверг и никуда не выходил. В пятницу утром отправился прогуляться — неизвестно куда, — возможно, пошел по тоннелю. В пятницу после ленча поднялся к себе в комнату. Его видела там кухарка миссис Ивз, когда в половине четвертого поднялась к нему закрыть окна и застала его спящим на постели. В четыре часа его видел также Кьюбитт, когда возвращался со своего сеанса рисования на причале. В четверть шестого — или около того — Уочмен спустился в отдельный кабинет бара и находился там все время до самой смерти. Вот и все. Кажется, я ничего не пропустил.
— Я вам полностью доверяю, — сказал Аллейн.
Харпер кисло улыбнулся:
— Вообще-то чистая мистика эта смерть. Я понимаю, что это был не несчастный случай, но доказать ничего не могу. Мне говорят, что Уочмен умер от цианидного отравления, а я отвечаю — тогда покажите мне, кто мог нанести на дротик этот самый цианид? Теперь дальше. Эйб Помрой, когда морил крыс, отливал из бутылочки цианид в китайскую чашечку, и он клянется, что отлил ровно одну полную чашку. А я взял точно такую же посудину и измерил количество жидкости. Оказывается, в бутылке недостает примерно четверти унции от того, сколько в ней должно было бы быть.
— Так-так… — заинтересовался Аллейн. — А сколько времени флакончик с ядом оставался открытым?
— Старик Эйб клянется, что, пока он манипулировал с чашкой, куда отлил яд, флакон он поставил на полку рядом с собой. Кроме того, он божится, что ни капли не пролил. И никто, кроме него, не мог трогать бутылочку. А те, кто за ним наблюдал, все толпились в дверях.
— Значит, бутылочка оставалась открытой пару минут?
— Думаю, что так.
— Хорошо, а дальше?
— Ну, потом он встал с пола и заткнул флакон, естественно! — пожал плечами Харпер. — Мне следовало бы отдать содержимое бутылочки на анализ, но в любом случае у нас нет оснований подозревать старого Эйба Помроя. Потом, заметьте, мистер Аллейн, яд был обнаружен на дротике и больше нигде. И если именно этот дротик и убил Уочмена, то нам надо вязать Легга, потому что только Легг мог нанести яд на острие — никто другой с дротиками не имел дела.
