Мотылек в бамбуковой листве - Ян Михайлович Ворожцов
У Данилы глаза раскрылись, он повернулся к телеэкрану.
– …а на второй камере наш персонаж появляется спустя две минуты, – проговорил Данила, – интересно!
– Две минуты и семнадцать секунд, – уточнил Варфоломей с улыбкой, – а это – будьте-нате! – сто тридцать семь секунд.
Данила повернулся и поглядел на Варфоломея:
– Допускаю, это – наблюдение, – сказал он.
– Меня теперь таксомотор тревожит, – Варфоломей закрыл маркер, убрал в стол и опустился в кресло, – случайно ли водитель к себе убийцу подсадил… или закономерно? Может, у них какая-то договоренность была заранее, и незнакомец наш в переулке отсиживался, пока сообщник – вольный или невольный, проплаченный или случайный? – ему сигнал не подал?
Данила промолчал, перематывая взад-вперед запыхавшуюся пленку и внимательно, прильнув к экрану, изучая картинку.
– …но если допустить, хотя бы на мгновение, что между ними договоренность отсутствовала, тогда… – Варфоломей сложил пальцы рук под подбородком, – к чему так рисковать? Не пойму я. Ведь не заявился же убийца пешком, правильно? У него с собой ружье имелось – а это орудие убийства! Вот если бы он Ефремову череп вазой с цветами проломил или первой попавшейся под руку скалкой, то я бы не грешил, что субъект наш с готовностью убивать на Головольницкую отправился.
Данила утвердительно кивнул, а Ламасов продолжил:
– Но ведь ружье у него было – а не абы что, тут и вправду, ясный и простой посыл на смертоубийство! А значит, он обдумывать должен был да распланировать заранее свои действия, пути отступления в случае чего… но, может, кое-что он предвидеть, предугадать не смог – но это для человека простительно, а для убийцы – это непростительно. Во всевозможных общечеловеческих смыслах непростительно!
Данила нажал на кнопку видеомагнитофона и изображение, подергивающееся, слегка рябящее, темно-голубое, застыло.
– Немой свидетель, – усмехнулся Варфоломей, – гипноз к нему применяешь? Чего ты там носом своим клюешь?
Данила щелкнул пальцами и хитро рассмеялся:
– А я понял!
– Понял он…
– И еще как!
– Ну… и что ты понял? – оживился Варфоломей.
– На второй кассете, что от дорожной инспекции – другой человек!
Варфоломей отклонился с удивленно-огорченным видом:
– Как!? Это чушь!
– Да нет же, не чушь, – уперся Данила, – сам погляди, да гляди повнимательнее, не проморгай.
Варфоломей поднялся с кресла.
– Они что там, – пробормотал он недовольно, – в переулке этом, в самом деле, палочку эстафетную передавали, что ли?
И принялся изучать застывшую картинку, но не мог понять, откуда Крещеный выдумал, что это – не тот же мужчина.
– Не пойму, с неба ты взял, что ли? По переулку только напрямую, не имелось там возможности спрятаться или пойти в обратном направлении так, чтобы выйти незамеченным! А если это другой – то куда-то первый подеваться должен ведь был?
Данила расплывчато, игриво-хитро улыбнулся:
– Я подскажу. У него походка изменилась, – наконец сказал он.
– Да ну? – Варфоломей перемотал запись.
– Я вот как думаю, – начал рассуждать Данила, – такси ему поймать посчастливилось, потому как самостоятельно вести машину он не сумел бы, не знаю – может, травмировался? Ну, ногу подвернул, может? И подфартило ему такси-то поймать, вот он случаем и воспользовался, просто тормознул машину, интуиция ему подсказала или что… но рисковал он, конечно, зря!
Варфоломей вернулся в кресло, задумался на минуту-другую, выслушал Данилу и резонно кивнул.
– От себя добавлю, что если он в том направлении бежал, то, может, и машину там оставил – на парковке, – Варфоломей вытолкнул себя из кресла, подошел к черно-белой зарисовке и ткнул пальцем, – вот здесь вот… тут парковочная зона.
– С высокой вероятностью, – сказал Данила, – хотелось бы думать.
Варфоломей кивнул, но тут же спросил:
– А почему ты, все-таки, сказал – что тут двое фигурируют?
– Ясно ведь! – запротестовал Данила, – первый, кто на камеру Романова попадает – это преступник!
– Так-с, а что второй? Кто…
– А второй, кто на камеру автодорожной инспекции – это уже наказанный! Они два разных человека в том смысле, что их разделяет роковая, судьбоносная секунда, случай!
– Но это один и тот же человек?
– Пусть так, я над тобой подсмеяться хотел, сформулировал по-своему – а на деле это, конечно, один и тот же человек! Да плюс ко всему наверняка убийца Ефремова, – суммировал Данила, – так что осталось нам его автомобиль вычислить, а посему предлагаю я поехать туда, хоть бы и теперича, чтобы время не упускать. Перепишем регистрационные номера всех машин, которые поблизости отыщутся, а оттуда узнаем пофамильно – кому они принадлежат, а если имя таковое всплывало в деле – нагрянем к субчику на хату для допроса со всеми основаниями, законными и незаконными!
Варфоломей широко, облизывающе-сладостно улыбнулся.
– Здравая мысль, следователь Крещеный, а мимоходом и по переулку линейным осмотром пройдемся, – рассудил он.
– А чего ты хочешь найти, в темноте-то? До рассвета еще два часа, – сверился Данила со строгими настенными часами.
– Вот фонари нам, следователь Крещеный, на что нужны?
– Вопрос, я понимаю, риторический?
Варфоломей, снимая куртку и доставая шапку, ответил:
– Правильно, правильно понимаете, следователь Крещеный!
Ламасов с гомерически-зловещим хохотом потянулся к дверной ручке, но промахнулся ухватиться за нее – она сама опустилась, скакнула вниз, и опять заглянула в кабинет Алиса Иосифовна.
– Варфоломей Владимирович, – певуче протянула она.
– Алисонька, мы со следователем Крещеным торопимся, что там?
– Тут к вам пожаловал таксист, зовут Кирилл Ильич Горчаков, который пассажира подвозил на Головольницкой, – ответила девушка.
– А что, время подходящее! Давайте его сюда с руками и ногами!
Ламасов зашвырнул шапку обратно и повесил куртку.
– Горчаков… Варфоломей Владимирович… по-моему, страшно напуган, – доверительным шепотом предупредила Алиса Иосифовна.
– Пригласите Кирилла Ильича через минуту. Я им займусь.
– Слушаюсь!
– Ну все, Даня, – Варфоломей потер ладоши, возвращаясь к столу, – Кирилл Ильич, значит, вот теперь и поглядим, кто нашего подозреваемого подвез – и я думаю, что мы этого таксиста, шоферюгу этого – раз-два! – Варфоломей взмахнул ладонью в воздухе, – в два подступа оприходуем, как масло на хлеб намажем, а оттуда… напуганный этот… нам все выложит, я ему вариантов не оставлю – а уж если он руки замарал связью преступной, что много вероятно! – то пусть наш брат трижды перекрестится, беды ему не миновать – я его досуха выжму! А может статься, что и фоторобот набросаем убийцы!
Варфоломей отвлекся на робкий, безвольный стук, поднял блестящие глаза.
– Войдите! – громко пригласил он, – а ты, Даня, пока постой в коридоре да позвони участковому инспектору Аграфенову…
– Понял!
Крещеный коротко кивнул и, прежде чем покинуть кабинет, отступил на шаг, смутившись и поглядывая на очаровательно улыбающегося Ламасова, который смутился тоже – а Данила вежливо отступил, пропуская
