Патриция Вентворт - В тихом омуте
— Фу, как это неинтересно.
— Джанет слишком интеллигентна, чтобы казаться неинтересной.
— Ты так ее расписал, что она кажется очень скучным человеком.
— Да, наверное, так можно понять из моих слов. Тем не менее она совсем не скучна. Если вы узнаете ее, то никогда не скажете так о ней.
— А как ты думаешь, Джанет надежна?
— Ну это же очевидно. Стар доверила ей Стеллу. Если бы она не доверяла ей, то никогда не попросила бы помочь.
— Знаешь ли, это не ответ. Стар, между нами говоря, никогда не казалась мне образцом здравого смысла.
— Вы правы, однако она знает, чего следует ждать от других людей. Стар хорошо знает Джанет. Если вы дружили с кем-то в детстве, то знаете, чего от него ожидать.
— Ты мог бы сказать, что она справедлива? Я имею в виду Джанет, не Стар, конечно.
— Да.
Большие темные глаза Адрианны смотрели на него не отрываясь. Она спросила его со всей откровенностью, на которую была способна:
— А почему ты на ней не женился, дружок?
— Спросите об этом ее.
— Даже не буду спрашивать, это бесполезно. Она все равно мне не ответит.
— А почему вы думаете, что я отвечу?
— А ты собираешься это сделать?
— Нет, дорогая.
Не изменившись в лице, Адрианна тихо сказала:
— Ты просто невозможен. Ладно, сходи позови ее. А потом сообщи Меесон, что мы уже можем пить кофе.
Когда Меесон вошла с подносом, на котором были установлены приборы для кофе, она просто сияла. Было очевидно, что Меесон думала сейчас только о Ниниане. Он выпрыгнул из кресла, обнял ее, затем внимательно и серьезно посмотрел и сказал, что она выглядит с каждым годом все лучше и лучше. На это Меесон, смеясь, ответила:
— Так оно и есть. Я ведь двигаюсь вперед вместе с вами, утята. А для пожилой женщины нет ничего лучше, как услышать хвалебную оду своей неувядающей красоте.
— Герти, ты чересчур много говоришь, — сделала ей замечание Адрианна.
— Только когда у меня выпадает такая возможность. Уж конечно, я не буду стоять как истукан и просто смотреть, когда можно выговориться всласть! Ну ладно-ладно, уже ухожу.
— Подожди минутку. Где ты готовила кофе?
— У себя, на своей собственной газовой конфорке.
— А где ты взяла молоко?
— В холодильнике. Налила из большого кувшина. А сахар все тот же, помнишь, я покупала его в магазине в Лэдбери, когда делала кое-какие покупки для миссис Симмонс? Я тебе еще нужна?
Адрианна отослала ее, и Меесон вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Ниниан, слушая весь этот интересный, с его точки зрения, разговор, удивленно приподнял бровь.
— О чем это вы тут говорили, Адрианна?
— Ни о чем. Тебя это не касается, во всяком случае.
— Значит, если я не буду спрашивать, мне тоже не будут задавать ненужные вопросы?
— Если ты хочешь, так и будет. Клади себе еще сахар, ты ведь пьешь очень сладкий кофе?
— Да, мне нравится как раз такой. Особенно если сахар ячменный. Если кому-то не хватит, я могу сходить еще. А, Джанет? Тебе принести?
— Нет, мне хватит.
— Но ведь Адрианна совершенно бескорыстно разрешила класть столько, сколько влезет?
— Зато я не бескорыстна.
Адрианна молча наблюдала за ними. Она обдумала все, что каждый сказал, и решила теперь, сколько сказано не было. Эти двое были молоды, но они уже многое испытали: неприятности, страдания, минуты счастья, восполняющие все это. Сейчас она участвовала в их жизни и ощущала себя так, словно шла среди звезд. Если бы ей предложили начать жизнь заново, согласилась бы она? Скорее всего, да. Именно мысль о неотвратимости конца иссушала сердце и заставляла страдать. Неизвестно, что ждет человека впереди, и это что-то всегда омрачает будущее, заслоняя прошлое и не давая спокойно жить в настоящем. Конечно, глупо думать об этом, когда начинаешь понимать, что все это только в твоем сознании и что на самом деле никакой угрозы может и не быть. Да и к прошлому, конечно же, следовало относиться легче. Были взлеты, но были и падения, и тогда они казались чем-то ужасным. Не то что теперь, когда она, Адрианна, с усмешкой смотрит на все с высоты прожитых ею лет.
Это был ее путь, очень трудный, но взлетов все же было намного больше, чем падений, чем неудач, и никто тогда не мог заставить ее переживать или бояться чего-то. Да и теперь, несмотря на некоторую определенность, никто не знал, чем закончится все дело, а значит, не стоило переживать заранее. Поэтому Адрианна поправила подушки, покрывало и сказала:
— Я собираюсь устроить классную вечеринку. Мы с Герти уже составили списки.
Глава одиннадцатая
Джанет вышла из комнаты Адрианны Форд и направилась к детской. Она думала, что Адрианна — экстраординарная женщина, и, конечно же, ей не может быть столько лет, сколько сказала Стар. В Адрианне было что-то живое, настоящее, что-то, благодаря чему она всегда будет находиться в центре внимания, особенно если говорит со свойственным ей трагическим взглядом или же задает вам совершенно неожиданный вопрос, будоражащий все в вашей душе и заставляющий думать о вещах, о которых вы хотели бы забыть. Что было на уме у Адрианны, когда она задавала те вопросы о Ниниане, и почему ей захотелось спросить о нем у незнакомой девушки? Ниниан приходился ей близким родственником, и вся его жизнь была у Адрианны как на ладони. О чем таком могла рассказать Джанет, что было бы неизвестно Адрианне? Джанет искренне недоумевала и не понимала, зачем стала отвечать на эти вопросы.
Дверь в ее комнату открылась, и она увидела входящего Ниниана. Он спросил, улыбаясь:
— Ну и как ты?
— Я собираюсь спать и тебе тоже советую.
Ниниан засмеялся:
— О, я не уйду, у меня и в мыслях этого нет. Мы с тобой останемся в этой замечательной комнате для прислуги!
— Мы с тобой не останемся!
— Да нет же, дорогая, мы именно так и сделаем. Не бойся, я не буду запирать дверь на ключ. Я пользуюсь только моральными средствами, например уговорами.
— Ринган, отправляйтесь спать к себе!
Джанет ненароком использовала одно из его прежних имен, которыми она и Стар называли Ниниана, еще будучи детьми. Взрослые запрещали детям называть себя такими странными именами, и, если все же слышали их, дело чаще всего заканчивалось поркой. Это имя было уже почти позабыто ею, но, как ни странно, сорвалось с языка.
Его взгляд смягчился.
— Давно ты меня так не называла, моя Джо Джанет…
— Это не специально. Я не понимаю, почему так назвала тебя.
— Тебя очень тяжело вывести из себя, да? И ты только иногда снимаешь свою маску и становишься обычной девушкой? Ну ладно, хватит теперь говорить только о нас. Поговорим об Адрианне. Скажи мне, что ты о ней думаешь?
Джанет с досадой почувствовала, что краснеет.
— Я и не думала о себе говорить!
— Хорошо, дорогая, думай как хочешь. Но я спросил тебя об Адрианне. Что ты думаешь о ней?
Джанет нахмурилась:
— Она не похожа ни на одного из тех, кого я знаю.
— Это только к счастью! Вообрази себе дом Фордов, весь заполненный Адрианнами! Его придется постоянно тушить. Знаешь, именно в этом и состоит проблема Мэриел — она плохая копия Адрианны, точнее, ее имитация, версия местной портнихи, которая считает себя парижским дизайнером. У нее есть какие-то черты характера, которыми она гордится, однако Мэриел начисто лишена и храбрости Адрианны, и ее работоспособности, не говоря уж об изумительном таланте. Удивительный человек! Что она говорила тебе, когда выслала меня из комнаты?
— Не спрашивай.
— Разве ты мне не скажешь?
Джанет отрицательно покачала головой.
Ниниан тихо спросил:
— Это что-то тайное?..
Она снова покачала головой.
— Это означает, что это не секрет или что ты отказываешься говорить?
— Ты можешь уговорить любого. В том числе и себя самого.
Ниниан не переставал смеяться.
— Ты ужасная женщина. А что ты сделаешь, если я подойду к тебе — вот так? И начну приставать? Будешь звать на помощь?
— Я, скорее всего, именно так и сделаю.
— Зови. А знаешь, кто придет к тебе на помощь? Мэриел. Она где-то здесь поблизости околачивается. Вот была бы потеха! Она сыграла бы свою часть спектакля на славу, держась за разбитое сердце. Опасный соблазнитель! Ангел-хранитель, спасающий неопытные сердца!
— Ринган, иди спать к себе в комнату.
Джанет очень хотела произнести это рассерженным, по-настоящему сердитым голосом, но это ей не очень удалось. Голос ее по-прежнему оставался тихим и твердым.
Она не могла не заметить, что это вызывало у него чувство снисходительности. Он прислонился к каминной доске и смотрел на нее улыбаясь, и глаза его улыбались тоже.
— Интересно, и как же ты заставишь меня пойти спать? Наверное, тебе придется вытолкать меня вон.
— Я и не подумаю сделать ничего подобного.
