Часы смерти - Джон Диксон Карр
Доктор Фелл сделал глубокий вдох и повел его наверх. Он поднимался медленно, постукивая тростью по стойкам перил. Наверху, в дверном проеме, стояли Карвер и Боскомб, но Хэдли взглянул на них лишь мельком. Натянув перчатки, он прислонил портфель к стене и откинул покрывало с тела. В полной тишине Хэдли наклонился вперед, и в этот момент что-то зловещее, одновременно яростное и сдержанное, появилось в облике доктора Фелла. Это поразило Мельсона настолько, что у него мурашки забегали по коже.
Хэдли пробормотал что-то – звук вырвался неожиданно и резко, из самой глубины горла. Толчком он распахнул створку, чтобы дать больше света.
– Уотсон! – громко позвал он. – Уотсон!
Когда он опять выпрямился, на его лице не дрогнул ни один мускул, но в этом спокойствии читались гнев и ненависть.
– Нет, – сказал он, – Эймса я не привез. – Он деревянно ткнул пальцем вниз, указывая на фигуру под покрывалом, и добавил: – Вот он, Эймс.
Глава пятая
Двое на крыше
В архивной картотеке Департамента уголовного розыска хранится карточка, на которой записано:
«Эймс, Джордж Финли, инспектор следственного отдела, старший состав, род. в Вост. Бермондси 10 марта 1879 г. Констебль, дивизион К., 1900; повышение: сержант, дивизион К., 1906; переведен в дивизион Д., работа в штатском, 1914. Повышение: дело Хоуп-Хастингса, по представлению судьи Гейла, инспектор центрального бюро при реорганизации в 1919 г.
Рост: 5 футов 9 дюймов. Вес: 70 кг. Особых примет не имеет. Место жительства: „Рествейл“, Вэлли-Роуд, Хэмпстед. Женат. Двое детей. Деловые качества: специалист по переодеванию, слежке, сбору информации. Особо отмечается мастерство в переодевании. Настойчив, осторожен, преуспел в самообразовании».
Внизу карточки красными чернилами написано: «Убит при исполнении служебных обязанностей 4 сентября 1932 г.».
Это самая полная информация, которую мы можем надеяться когда-либо собрать об инспекторе Джордже Финли Эймсе. Во всем деле о часовой стрелке наименее значительной фигурой являлась сама жертва. Его имя вполне могло бы быть Смит, или Джонс, или Робинсон. Он вообще мог никогда не быть живым, из плоти и крови человеком, который любил выпить кружку горького пива и гордился собственным домом; у него могли быть, а могли и не быть враги, ненавидевшие его как Джорджа Эймса, – все это не имело значения, он был убит по другой причине.
Хотя на службе он находился так же долго, как и Хэдли, последний не был с ним близко знаком. Хэдли говорил, что и после всех этих лет Эймс еще питал честолюбивые надежды и любил поболтать о поездке в Швейцарию, куда собирался после следующего повышения. Но он был не из тех людей, которые вырываются далеко вперед. В Ярде его ценили, рассказывал Хэдли, но звезд с неба он не хватал и был, пожалуй, слишком доверчив. Он скорее был наделен интуитивной хитростью, нюхом; он был бульдогом, чья мертвая хватка при опасном патрулировании Лаймхауса[5] принесла ему первое повышение в те дни, когда Лаймхаус был действительно опасен, – и это несмотря на то, что у него был минимальный рост, с которым принимали в столичную полицию. Но он был доверчив – и погиб.
Конечно, все это Хэдли рассказал позже. Тогда, глядя на мертвого Эймса, он вообще не произнес ни слова, даже не выругался. Он только приказал доктору Уотсону, бормотавшему что-то себе под нос, сделать все, что положено в таких случаях, после чего взял свой портфель и направился к лестнице.
– Обычная процедура, – сказал он сопровождавшим его полисменам. – Вы его, наверное, узнаете, но языком не трепать. Я поднимусь сюда еще раз, когда вы его уберете. А тем временем… – Он подозвал доктора Фелла и Мельсона.
Внизу, в холле, миссис Стеффинз вытягивала шею то в одну, то в другую сторону, пытаясь что-нибудь высмотреть на лестнице. Протянув руку, она удерживала позади себя Элеонору; девушка выглядела мрачной. Миссис Стеффинз механически улыбалась ей через плечо своей очаровательной улыбкой, чтобы все могли это заметить. Но когда она увидела лицо Хэдли, вся ее фарфоровая миловидность пошла трещинами морщин. У нее вырвался глупый, дикий вопрос.
– Очень плохо, – коротко бросил ей Хэдли. Выражение его лица красноречиво говорило, что в данный момент он не желает тратить время на идиотов. – Я должен обратиться к вам за содействием. Работа может растянуться на всю ночь. Позже я намереваюсь занять комнату наверху. А пока мне нужна комната – любая комната, – где мои друзья и я могли бы поговорить.
– Ну конечно! – с готовностью согласилась она. Но в ее глазах притаился расчет; казалось, она размышляла, как бы ей обратить это себе на пользу. – И для нас такая честь принимать у себя в доме знаменитого доктора Фелла, хотя все так ужасно и… и вообще. Ведь ужасно, не правда ли? Элеонора, дорогая, я подумала… Есть наша гостиная, но, видите ли, Йоганнус так неаккуратен: она буквально завалена его колесиками, железками и еще бог знает чем. У мисс Хандрет есть комната с окнами на улицу – ее контора. Она адвокат, и эта комната вам, без сомнения, подошла бы, если только мисс Хандрет не будет возражать, чего, я уверена, не случится…
Посреди этой тирады, которую она выпалила единым духом, миссис Стеффинз просеменила через холл, провожаемая недоумевающими взглядами, и постучала в среднюю из тех дверей левой стены.
– Мисс Хандрет! – позвала она чарующим голосом, энергично постучав в дверь костяшками пальцев, а потом изящно приложившись к ней ухом. – Лючия, дорогая!
Дверь открылась тут же, причем с такой неожиданностью, что миссис Стеффинз едва не упала. В комнате за дверью было темно. На пороге стояла женщина, на вид не старше (скорее даже моложе) Элеоноры. Ее темные волосы рассыпались по плечам, и она, качнув головой, откинула их назад, холодно взирая на собравшихся в холле людей.
– Э… о! – воскликнула миссис Стеффинз. – Извините меня. Я думала, может быть, вы еще спите, Лючия…
– Вы прекрасно знали, что нет, – ответила та.
Она произносила слова отчетливо, словно ее окружали одни только враги и она попала в неловкое положение из-за их присутствия, но не хотела, чтобы они это почувствовали. Карие глаза поблескивали из-под длинных полуопущенных ресниц. Плотнее запахнув свой голубой халат, она посмотрела на Хэдли:
– Полагаю, с вами должен быть доктор. Пожалуйста, направьте его сюда, прошу вас. Здесь у меня находится человек, который, по-видимому, серьезно ранен.
– Лючия! – воскликнула миссис Стеффинз одним тоном и тут же с совершенно иным выражением лица обернулась через плечо к
